То Чарли казалось, будто поджарое тело волка покрыто серебристым мехом, то робот обретал свой истинный вид, и сразу бросался в глаза поцарапанный металлический остов, частично покрытый полупрозрачной резиновой кожей. Глаза волка побелели, став похожими на два стеклянных шарика. Существо содрогнулось, конвульсивно дернулось и окончательно вернулось к своему настоящему облику металлического робота. Чарли резко втянула в себя воздух, и волк разорвал зрительный контакт.
По телу аниматроника прошла судорога, он согнулся пополам, и его грудь открылась – распахнулись металлические створки, точно безобразная огромная пасть. Раздался резкий, скрежещущий звук, словно рядом работала гигантская мясорубка. Чарли подавила вопль ужаса, не в силах сдвинуться с места. Аниматроник опять накренился, и из него что-то выпало, с глухим стуком приземлившись на твердую землю. Волк навис над этим предметом, в последний раз содрогнулся и замер.
– О нет. – Подбежавший Клэй уставился на распростертое на траве человеческое тело.
Чарли словно приросла к месту, завороженно глядя на горящие в глазах волка искорки света. Робот вздернул голову, на которой вдруг вновь заколыхалась серебристая грива, повел длинными шелковистыми ушами, крадучись попятился и исчез во мраке. Раздался шелест веток, а потом все стихло.
В следующий миг подбежала Джессика, и Клэй пихнул ей в руки фонарь, коротко бросив:
– Держи!
Полицейский опустился на колени рядом с телом и проверил пульс жертвы.
– Она жива, – сказал он напряженным голосом. Он наклонился, выискивая что-то еще.
– Чарли! – Джон схватил девушку за плечо. – Чарли, идем, нужно привести помощь!
Юноша сорвался с места, и Чарли побежала за ним, хоть и гораздо медленнее, не в силах оторвать взгляд от лежащей на траве женщины, которая, похоже, умирала. Позади нее раздавался все тише и тише голос Клэя:
– Мисс, как вы? Мисс! Вы меня слышите?
Глава девятая
Похоже, профессор Тредуэлл не могла усидеть на месте. Лицо преподавательницы оставалось, как всегда, безмятежным, но, пока студенты работали, она расхаживала взад-вперед по сцене, и каблуки ее туфель мерно постукивали по полу. Арти толкнул Чарли локтем, кивком указал на преподавательницу и изобразил безмолвный крик. Девушка улыбнулась и снова вернулась к работе. Звук ее не раздражал. Твердая, размеренная поступь профессора наводила на мысли о метрономе.
Чарли перечитала первый вопрос: «Опишите разницу между условным и безусловным циклами». Девушка вздохнула. Ответ она знала, но записывать его не видела смысла. «Условный цикл возникает только при определенных условиях», – начала Чарли, потом зачеркнула написанное и, снова вздохнув, оглядела аудиторию поверх голов однокурсников.
На память снова пришла металлическая морда волка, то и дело сменяющаяся иллюзией. Глаза зверя смотрели на нее так, словно робот заглядывал прямо Чарли в душу. «Кто ты? Кем должен быть?» – думала девушка. Она никогда не видела этого аниматроника прежде, и это ее тревожило. В пиццерии «У Фредди Фазбера» не было волка.
Чарли обладала почти фотографической памятью, как выяснилось в прошлом году. Именно поэтому ей удалось восстановить воспоминания из самого раннего детства. А волка она не помнила. «Это глупо, – уговаривала она себя. – Ты многого не помнишь». И все же воспоминания об отцовской мастерской навсегда отпечатались в памяти: запах, жар. Вот отец склонился над верстаком, вот темный угол в глубине мастерской, куда она не любила смотреть. Эти образы стояли перед глазами Чарли, как наяву. Даже давно забытые вещи вроде «Семейной закусочной Фредберов» показались ей знакомыми, стоило ей только их увидеть. А эти существа не оставили в памяти Чарли никаких следов. Она их не знала, зато они ее определенно знали.
«Почему они закапываются в землю на задних дворах? Почему просто не разрушают?» Глубокая привязанность отца к своим созданиям никогда не перевешивала его прагматизм; если что-то не работало, он разбирал неудачное изобретение на части. Он поступал так даже с игрушками Чарли.
Девушка прищурилась, ей вдруг кое-что вспомнилось.
Отец протянул ей маленькую зеленую лягушку с выпученными глазами, на нос игрушки были водружены очки в роговой оправе. Чарли с сомнением поглядела на подарок.
– Нет, – заявила она.
– Разве тебе не хочется посмотреть, что она умеет делать? – запротестовал отец. Чарли скрестила руки на груди и помотала головой.
– Нет, – пробормотала она. – Мне не нравятся большие глаза. – Не слушая возражений дочери, отец поставил лягушку на землю перед Чарли и нажал кнопку, спрятанную под пластиком на шее игрушки. Лягушка повернула голову в одну сторону, потом в другую и вдруг высоко подпрыгнула. Чарли взвизгнула и отскочила, а отец бросился к ней и подхватил на руки.
– Прости, золотце. Все хорошо, – прошептал он. – Я не хотел тебя напугать.
– Мне не нравятся глаза, – прорыдала девочка, уткнувшись отцу в шею, и тот крепко сжал ее в объятиях. Затем он опустил Чарли на землю, поднял лягушку, положил ее на верстак, взял с полки короткий нож и взрезал кожу на животе игрушки снизу вверх. Чарли зажала рот ладошкой, тихо пискнула и, широко открыв глаза, наблюдала, как отец осторожно стягивает с робота зеленую шкурку. Тишину мастерской нарушил громкий треск разрываемого пластика. Лягушка беспомощно дрыгала ногами.
– Я не хотела, – хрипло проговорила Чарли. – Прости, я не хотела! Папочка! – Она изо всех сил напрягала голосовые связки, но почему-то ее голос звучал еле слышно, как в страшных снах, когда ты кричишь и не можешь издать ни звука. Отец сосредоточился на работе и, кажется, не слышал ее.
Робот лежал на верстаке ничком. Отец Чарли проткнул разобранную игрушку, и та страшно, конвульсивно выгнулась, молотя задними ногами, безуспешно пытаясь подпрыгнуть снова и снова, все быстрее и быстрее, как будто чувствовала боль.
– Подожди, папочка, не мучай ее! – одними губами прошептала Чарли, изо всех сил стараясь обрести голос. Напрасно. Отец выбрал маленькую отвертку и начал ловко вывинчивать шурупы, которыми крепилась крышка головы робота. Сняв крышку, он запустил руку в череп лягушки, и та конвульсивно задергалась. Чарли подбежала к отцу и, ухватив его за штанину, сильно дернула. – Пожалуйста! – закричала она, наконец обретая голос.
Отец разъединил какие-то контакты, и робот обмяк; подергивающиеся лапы замерли, став просто набором деталей. Глаза лягушки – Чарли только теперь заметила, что они светились, – стали меркнуть, мигнули и потухли. Девочка отпустила отцовскую штанину и попятилась, обеими руками зажимая рот, чтобы отец, уже ловко разбиравший лягушку на детали, не слышал ее плача.
Чарли покачала головой и постаралась вновь сосредоточиться на реальности. Девушку до сих пор мучило детское чувство вины, камнем висело на сердце. Чарли приложила руку к груди. «Отец отличался практичностью, – подумала она. – Детали стоили дорого, и он не переводил их впустую». Усилием воли она заставила себя вернуться к насущным проблемам.
