– Пьон! Сонкыт! Сэво! Чигури!
Перед его внутренним взором возник образ кошачьей лапы, бьющей вперёд – в чужое лицо или просто в круглую тень. С этого момента картинки стали чётче, а Николай начал догадываться о сути происходящего. Тернер, по всей видимости, зачитывал названия ударов, блоков, положений или озвучивал команды на проведение определённых приёмов в каком-то из восточных (судя по отдалённо знакомым интонациям) единоборств. С каждым таким названием, звучащим как приказ, черви воздействовали на нервные окончания, а то и вообще на нервную систему, заставляя мышцы и мозг запомнить то или иное положение тела, действия, их последовательность и прочие важные нюансы. Таким образом, он действительно обучался чему-то, и понимание происходящего успокоило его насчёт дальнейшей судьбы – во всяком случае, Николая не собирались хоронить заживо или истязать за непослушание и скверный характер в назидание, так сказать, потомкам. Однако столь жестокие методы обучения он приветствовать не мог и, если бы его предупредили заранее, от подобного курса отказался бы наотрез. Но Айви скорее всего обратилась к мастеру не из-за обещания научить ковбоя махать ногами, а поскольку нуждалась в дополнительном инструменте. И вот теперь мастер закаляет его в кипящем масле.
Часа через два – точно Николай определить не мог, поскольку утратил чувство времени – Тернер заметно охрип и, откашлявшись пару раз (черви при этом вздрагивали, по телу Николая будто пробегал электрический разряд), решил сделать перерыв.
– Каллё! – произнёс он, и хватка червей ослабла.
Послышались шаги, звон стекла, раздалось бульканье и жадные глотки. Затем чиркнула по коробку спичка, и до почти ничего не чувствующего Николая донесся сладкий запах табачного дыма. Ему нестерпимо захотелось курить. Пожалуй, даже больше, чем выпить. И даже больше, чем подняться из саркофага и сбежать. Но в планы Тернера не входило давать ученику длительный отдых. Через пять минут он вернулся к саркофагу, прокашлялся в последний раз и, вновь активировав червей, выдал очередную серию команд.
Время текло, и Тернер ещё дважды прерывал чтение и отходил промочить горло и выкурить сигарету, а Николай воспринимал это как ещё одну изощрённую пытку, потому что страстно желал и того и другого. В какой-то момент он перестал ощущать себя и окончательно выпал из времени и пространства. Команды звучали, черви впивались, нервные окончания реагировали, но мозг записывал поступающую информацию как бы в беспилотном режиме.
Затем Николай пришёл в себя и осознал, что червей в саркофаге больше нет, а тело вновь обрело способность чувствовать холод. Холод и боль.
– Можешь подниматься, парень, – произнёс из угла Тернер. – Здесь тебе не гостиница, чтобы дрыхнуть.
Николай уцепился руками за борта саркофага и с трудом сел. Тело одеревенело, но всё же слушалось, а болело так, будто его долго и упорно били. Подумав и примерившись, Николай вынес ногу и после некоторых усилий поставил её на пол. Затем сумел перенести через край саркофага центр тяжести. Дальше оказалось проще.
Тернер сидел на стуле за небольшим столом, хлебал из гранёного стакана какое-то пойло, похожее цветом на дешёвый ром или виски, и курил. Как только Николай выпрямился, он достал с полочки ещё один стакан, дунул внутрь, освобождая от пыли, и налил в него из бутылки до половины.
– Выпей, полегчает, – добродушным и чуть пьяным голосом предложил хозяин склепа.
Николай и не подумал отказываться. Выпил залпом. В стакане действительно оказался ром. По телу прошла тёплая волна. Боль не исчезла, но притупилась, а к рукам и ногам начала возвращаться гибкость.
– Можешь, собственно, одеваться, – сказал Тернер.
Пока Николай одевался, хозяин плеснул ему ещё, да и себя не забыл.
Николай на этот раз без приглашения взял стакан и уселся на свободный стул.
– Ничего удивительного, – сказал хозяин. – Кстати, кури, если хочешь. Тысяча дней тренировок спрессованы в один. Это нелегко осознать и переварить. Зато теперь ты сможешь поломать любого, кто, разумеется, сам не прошёл подобной инициации. Или не провел тысячи дней тренировок в реальном времени.
Николай достал из кармана собственные сигареты и прикурил от свечи. Ещё одна тёплая волна смыла очередной слой боли. Теперь остались тупая ломота и неприятные воспоминания от прикосновений к коже шевелящейся массы.
– Зачем ты впихивал в меня приёмы, которые предусматривают применение магии? – спросил он.
– Заметил? – улыбнулся Тернер. – Случайно перепутал листы. Ничего, думаю, не повредит. Главное, не рассчитывай, что они тебе помогут во время боя, а то пропустишь удар. У меня бывали случаи и посложнее. Как-то раз…
Он замолчал, внимательно осмотрел бутылку, покачал её, разглядывая, как плещется ром, и налил ещё по одной.
– Будь здоров! – поднял стакан хозяин склепа.
Они выпили. Николай наконец почувствовал голод, осмотрелся в поисках закуски, но ничего съедобного не увидел. Тернер между тем поднялся и направился к саркофагу, заметно при этом покачиваясь.
– Это мой 3D-принтер, – с гордостью сказал он и похлопал по изголовью саркофага. – На нём я выпекаю настоящих бойцов…
Тут хозяин склепа задел ногой подставку. Один из листов бумаги, что до сих пор держались на ней, сорвался и спланировал прямо в саркофаг. Тернер попытался перехватить его на лету, но промахнулся, затем нагнулся, чтобы подобрать, и вдруг сам повалился внутрь. Николай вскочил, уронив стул. Бросился было на помощь, но понял, что вмешательство не требуется. Из саркофага раздался храп. Николай тем не менее подошёл ближе и заглянул внутрь. Сейчас его интересовало не состояние хозяина, а то, не полезут ли из дырок черви, а если полезут, чему они станут обучать своего пастыря? Черви, однако, не полезли, Тернер спокойно спал на боку, подложив ладони под голову. Николай побарабанил пальцами по стенке саркофага так, как в детстве стучал по стенке аквариума, зовя рыбок к кормушке. Но на червей сигнал не подействовал, видимо, они не слушались чужака или нуждались в особом слове. Тогда Николай вернулся к столу и вылил в стакан остатки рома, а когда поставил под стол бутылку, отметил, что та звякнула о другую, тоже пустую. Похоже, хозяин долго ждал его пробуждения.
Николай едва успел выпить, как снаружи раздался отрывистый автомобильный гудок. Он встал, покачнулся и, опираясь рукой о стенку, поднялся по ступенькам. На кладбище было темно, но где-то вдали уже занималась заря.
– Я смотрю, вы успели отметить окончание тернинга? – хмурым взглядом встретила его Айви.
– Меня нельзя оставлять одного, барышня! – ответил он, с трудом забираясь в кабину. – Зарубите это себе на носу.
Они поехали. Тело до сих пор ныло, а кожа помнила прикосновение миллионов червей. От дешёвого рома гудела голова.
– Вы могли бы придумать для обучения рукопашной борьбе что-нибудь вроде тех капель, которые учат английскому, вместо того чтобы укладывать меня в саркофаг.
