Айви попросила хозяина подать сахарницу, а когда тот протянул её, легонько нажала указательным пальцем на известную только ей точку его руки. После чего старик отключился и повалился на бок. Николай успел подхватить тело, а Айви ловко перехватила сахарницу и, вернув её на стол, взялась за работу, не дожидаясь, пока партнёр пристроит хозяина в кресло. Она быстро, но точно расставила артефакты вдоль стен, включая и купленного накануне на трассе игрушечного зайца, и принялась начитывать амру. В её руке возникла лёгкая сеточка вроде тех, какими пижоны фиксируют укладку волос. Айви встряхнула сеточку, и та стала чуть больше, точно вытянулась от приданного ускорения. Несколько взмахов, и в руках девушки уже колыхалась настоящая сеть, которая становилась больше и больше, пока не заполнила почти всё свободное пространство в комнате. Тогда овда резко отбросила сеть от себя, точно забрасывая фантастический невод, и та плотно впечаталась в стены. Нити поначалу выглядели слепяще яркими, как раскалённые вольфрамовые спирали в старых лампочках, но постепенно потускнели и через несколько минут исчезли совсем, будто впитались в штукатурку и обои. Айви подняла с пола игрушечного зайца и сунула в карман, затем быстро уложила в сумочку прочие артефакты.
– Я пробужу его сознание, возобновив память с того момента, когда попросила подать сахарницу и он начал поворачивать голову в мою сторону. Вы сидели здесь, я здесь…
Они расселись, пытаясь придать лицам нейтральное выражение, что вряд ли получилось идеально, но всё прошло как по маслу. Если хозяин и ощутил некий «сбой в матрице», то не подал виду. Люди, особенно только начинающие стареть, не любят признаваться в слабостях. А гости, разумеется, и не настаивали. Айви насыпала в чашку сахар, помешала ложечкой и сделала первый глоток, подарив хозяину ещё одну ослепительную улыбку.
– Что ж, давайте приступим к делу, – сказала она.
Николай достал коробочку (обычную дешёвую шкатулку) и вытащил из неё монетку.
– Это никель с головой Свободы тысяча девятьсот тринадцатого года выпуска, – сообщил он Варварину. – Точно такой же стоил три с половиной миллиона баксов на последнем аукционе.
– Верно, – встрепенулся хозяин. – Ты что же, занялся нумизматикой, Коленька?
Судя по интонации, бывший сослуживец не поверил, что Грачевскому удалось добыть настоящий раритет. Во всяком случае, законным способом.
– Нет. Скажем так, я лишь один из выгодоприобретателей в этом деле. А речь идёт о небольшом наследстве.
– Здесь или там? – закинул удочку Варварин.
– Там, – ответила Айви. – В Соединённых Штатах Америки, если быть точной.
– Ага, – нумизмат заёрзал, а на лбу его выступила капелька пота. – Нужно проверить…
Он вытащил словно из ниоткуда огромную лупу, а потом принял из рук Николая монету с таким трепетом и такой осторожностью, словно это была ветхая книга или даже берестяная грамота, готовая рассыпаться от малейшего вздоха. На счастье, монеты делали в расчёте, что их будут мусолить тысячи рук. Но разве убедишь в этом коллекционера?
Николай напрягся в ожидании неизвестного. Их противник мог применить боевую магию, а мог направить сюда группу захвата. Но Варварин держал монетку уже достаточно долго, и ничего не происходило. Айви, скосив взгляд в одну и в другую сторону, привычно принюхалась и пожала плечами. Николай расслабился.
– Так что, на вас можно рассчитывать, если нам вдруг вздумается продать эту монету? – спросила хозяина овда. – Само собой, мы готовы выплатить десять процентов комиссионных и оплатить услуги экспертов.
Варварин крякнул. Десять процентов составляли изрядную сумму.
– Ну, положим, за три с половиной миллиона американских денег вы, мои хорошие, её здесь не продадите, – произнёс он осторожно. – История-то у неё, как я понимаю, отнюдь не прозрачная. Наследство – дело такое. А миллиона три с небольшим, пожалуй, возьмёте. И вот в выжимании из покупателя этого небольшого в полном объёме вы можете полностью на меня положиться. Я человек достаточно известный среди коллекционеров, а работаю в музее лишь… впрочем, вы наверняка в курсе, если обратились.
* * *
Ловушка сработала, когда они ехали по одному из прекрасных автобанов Германии. Зайчик, болтающийся над ветровым стеклом, вдруг запел какую-то детскую песенку на китайском. А быть может, и на корейском.
– Вроде бы успеваем, – что-то прикинув в уме, сказала Айви и нажала на педаль газа.
Началась гонка со временем. Впрочем, волшебница своё дело знала. Несколько коротких переходов по лесным дорожкам, сопровождаемых ввиду спешки особенно сильной тряской, и они уже въехали в родной город.
– Как только окажемся возле дома, сразу зовите поддержку, – предупредила Айви. – У нас в запасе не больше часа, пока засранец не справится с сетью.
Николай кивнул и, едва увидев знакомый подъезд, начал лихорадочно чиркать колёсиком зажигалки. Напарница остановила фургон, выключила мотор и нервно барабанила пальцами по рулю. К счастью, долго ждать не пришлось. Не прошло и пяти минут, как затрещал знакомый «Урал».
– Вперёд! – Айви выскочила из кабины и, прыгнув к двери подъезда, набрала на пульте нужный код.
– Готовьте ваши лучшие трюки, – проинструктировал оборотней на ходу Николай. – Сработала наша ловушка, и мы не знаем, какой зверь в неё попался.
Видимо, ему не следовало столько говорить, он совершенно запыхался, взбираясь бегом на четвёртый этаж. А остальным – хоть бы хны. Айви даже не вспотела, а толстяки, включая Лугвала, вообще прыгали по ступенькам, как воздушные шарики.
…В ловушку угодили «старые добрые» гоблины, проигравшие сражение в Казахстане. Сеть притянула их светящимися нитями к стенам, и теперь они проступали через ячейки ровненькими квадратиками и ромбами, точно перезрелые помидоры в авоське. Они не могли шевельнуть даже пальцем и не могли связно говорить, а только мычали. Воспользоваться телепортацией они, по всей видимости, не могли тоже.
– Трое! А где же четвёртый? – заверещал Лугвал. – В прошлый раз их было четверо!
– А где Варварин? – воскликнул Николай. – Неужели ублюдки сожрали его? Это ведь мы, получается, старика подставили! Взяли грех на душу.
– Варварина здесь уже не было, – осадила его Айви и принюхалась к мирозданию. – Но кто-то здесь ещё точно есть.
Тут-то он на них и напал. Четвёртый гоблин. Самый крупный из всех. Справиться впятером с единственным противником им удалось с великим трудом. Ну то есть вчетвером, конечно, поскольку от Николая пользы вышло немного. Удары сыпались на гоблина, словно на урожай в колхозной молотилке. Время от времени проскакивали молнии, под финал потянуло едким дымком. Как понял Николай, они не могли бить в полную силу, чтобы не повредить удерживающие заклинания на стене, а зелёный урод нарочно подставлялся, надеясь вызволить приятелей. Наконец, выродок превратился под ударами в дрожащую груду плоти. Шелки и Айви, спеленав его кучей заклинаний и какой-то алхимией, поставили к стенке, а сами перешли к остальным. Пленников вытаскивали по одному из сети, обрабатывали теми же средствами, что и первого, а затем ставили рядком. Айви достала стопку фотографий, брала их по одной и шла вдоль ряда пленников, задерживая портрет перед глазами каждого. Кто пытался отвернуть голову или прикрыть глаза, тут же получал от союзников удар током. Или это был не ток, а что-то похожее. Портретов было много – почти вся американская туристическая группа, а овде следовало убедиться, что каждый гоблин увидел их все. Так что молчаливый допрос закончился лишь через час.
