Я часто наблюдал за остроконечными тенями, которые напоминали темные клинки, стремящиеся отнять жизни и сами души обитателей Джиндина.
Хоба надо как-то остановить…
Кто-то должен это сделать.
Его надо остановить.
«После всего, что произошло, после того, как я зашел так далеко, я не могу взять и сдаться, – сказал я себе. – Просто не могу!»
И я повернулся и зашагал обратно к бойне.
В тот день я не успел получить работу, но на следующее утро, сразу после рассвета, опять стоял в очереди… И тут кто-то подошел ко мне.
Квин. Она ухмылялась.
В чем дело? Она здесь затем, чтобы…
– Пойдем, – сказала Квин, схватив меня за руку. – Отец передумал! Он даст тебе еще один шанс.
Все было как в тумане. Я позволил девочке увести меня от бойни, не в силах поверить, что и вправду возвращаюсь в дом Тайрона. Квин это сделала – она и вправду переубедила отца. Весь мой гнев, все негодование на нее исчезли, и мы начали болтать.
– Ты воняешь, – сказала она, сморщив нос.
– А я думал, тебе нравится грязь, – нахально улыбнулся я. – Много же времени у тебя ушло, чтобы уговорить отца! Я чуть было не сдался и не ушел домой.
– Я делала все, что могла, но даже не предполагала, что он может быть таким упрямым. Когда я сразилась с Палмом, такого шума и в помине не было! А потом, вчера, он вдруг передумал. Я искала тебя повсюду, но не смогла найти и решила сегодня попытаться снова, хотя, честно говоря, не была уверена, что ты продержишься так долго.
– Когда вы дрались с Палмом, ты победила? – спросил я.
– Конечно, – с улыбкой ответила Квин. – Ты слышал, какие звуки раздаются, когда он говорит?
Я вспомнил щелканье, которое заметил еще во время знакомства с этим парнем.
– Он носит зубные протезы. Я выбила ему передние зубы, – сказала Квин.
– Но его отец пришел и все уладил?
– Да. Папа вышвырнул и Палма тоже – на день-другой, – но потом появился отец Палма, и деньги перешли из рук в руки. Тина выяснила это через Керна и рассказала мне. Мой отец богат, но ему отчаянно хочется иметь еще больше денег; он как будто никак не может насытиться ими.
Когда мы подошли к дому, я забеспокоился. Мне придется уладить отношения с Тайроном – он должен знать, что мне снова можно доверять.
Когда мы появились, Тайрон ожидал во дворе. Они с Квин обменялись кивками, а потом она вошла в дом, на прощание сжав мне руку.
– Простите, что подвел вас! – тут же выпалил я. – Это не повторится.
Я ожидал, что мне прочтут лекцию или, по крайней мере, сделают внушение. Но Тайрон ничего такого не сказал, а только окинул меня быстрым взглядом с ног до головы:
– Помойся… Я попрошу Тину найти тебе новую одежду. Плотно позавтракай. На этот раз будет не страшно, если ты опоздаешь на первую тренировку.
Я сделал все в точности, как он велел, и как следует вымылся перед тем, как переодеться. Потом отправился в столовую и позавтракал в одиночестве, наслаждаясь каждым куском и накладывая себе добавку.
В конце концов я вошел в зал, как и в свой первый день, несколько недель назад. Двух других учеников явно не предупредили о моем возвращении, и они оторопели при виде меня. Глаза Палма чуть не вылезли из орбит.
– Тайрон принял тебя обратно? Быть не может! – воскликнул он.
Я молча посмотрел на него и принялся стаскивать ботинки и носки, готовясь к тренировке. Я не думал заранее, что скажу, когда снова увижу Палма, но при звуках его самодовольного голоса разозлился так, что не мог сдерживаться.
– Не благодаря тебе! – выпалил я. – Ты со всех ног бросился доносить на меня, верно? Забавно, но ты не упомянул, что тоже дрался с Квин. Вставные зубы жевать не мешают? Просто интересно.
Палм уставился на меня зверем, его щеки залила предательская краска. Но он ничего не ответил и молча протопал на другой конец зала.
Дейнон сдержанно мне улыбнулся:
– Рад, что ты вернулся, Лейф! Было бы нечестно, если бы тебе не дали еще одного шанса.
– Спасибо! Не могу дождаться, когда снова приступлю к тренировкам.
Вскоре Керн уже учил нас правильным шагам и, не считая быстрого «Добро пожаловать обратно», вел себя так, будто я никогда не уходил.
В тот день я мог бы сказать Палму еще кое-что, но он больше со мной не разговаривал, поэтому и я держал язык за зубами. Но всякий раз, когда Палм отвечал Керну или бормотал что-нибудь Дейнону, я еле сдерживал улыбку. Теперь, когда я обращал на это внимание, я все время слышал щелканье его вставных зубов.
13
Озер-плаза
Вначале был слов,
И слов стал плотью.
То была самая большая наша ошибка.
«Амабрамсум»,
книга мудрости гентхаев
Еще до конца недели я привык к распорядку в доме Тайрона.
Утром, после завтрака, мы оттачивали боевые навыки под присмотром Керна. Это было нелегко: приходилось часами танцевать по доскам за спиной лака, из-за чего у меня ныли и болели даже те мышцы ног, о существовании которых я раньше не подозревал.
Больше всего меня радовало то, что я еще дважды сумел попасть клинком в горловую втулку тренировочного лака, тогда как Палму ни разу это не удалось и он бесился все сильнее.
Тренировки нравились мне гораздо больше дневных уроков, на которых я пытался заучить основы шаблонирования на языке Ним. По распоряжению Тайрона Палм, Дейнон и я работали в отдельных маленьких кабинетах, примыкавших к нашей спальне, а потом нас вызывали по очереди на часовое занятие с Керном. По пятницам было еще хуже, потому что теорию преподавал Тайрон. Я стеснялся своих ошибок и уже начал бояться, что слишком туп и как пить дать провалю испытание в конце месяца.
На исходе дня мы всегда бегали, чтобы развить выносливость и скорость. Вслед за Керном мы трусцой бежали к Колесу; там нам давалось пять минут, чтобы перевести дыхание, а после мы мчались наперегонки – три быстрых круга и финиш у главного входа. Керн наступал мне на пятки, но я был быстрее. Он всегда улыбался и поздравлял меня. У нас с ним установились забавные отношения, я уже считал его чуть ли не старшим братом. С Палмом мы не разговаривали с тех пор, как я вернулся к тренировкам, и то, что в наших ежедневных забегах он отодвинулся на третье место, не помогало нам стать друзьями. Лишь одно портило мне удовольствие: раз Палм приходил третьим, Дейнон стал четвертым.
После пробежки мы, не торопясь, возвращались в дом Тайрона, предвкушая главную трапезу дня.
– Умираю с голоду, – сказал однажды Дейнон.
