– Я буду драться.
Или драться – или наблюдать, как Квин умрет.
Мы миновали северное предместье города и, оставив позади последние дома, начали подниматься по грунтовой дороге, ведущей в лагерь кисточек.
Сквозь прореху в облаках светил полумесяц, и я едва различал в его слабом серебристом свете шпили цитадели Хоба, поднимающиеся над выступом холма. Я оглянулся на крыши Джиндина, на дома, где жили обычные семьи…
А потом впереди показалось печальное, обветшавшее здание с разбитыми окнами, с приоткрытой дверью, висящей под сумасшедшим углом. Некто в одежде с капюшоном шагнул в полосу лунного света, поманил нас, и мы сошли с тропы. Кочки поросли жесткой травой, и я то и дело о них спотыкался. Один раз я ударился пальцем ноги о камень и, зашипев от боли, услышал за спиной смех.
«Значит, их двое, – подумал я, – один впереди, другой сзади».
Двое? Какое там! Я просто обманывал себя. Нет, здесь было логово кисточек, поэтому они кишели повсюду. Вскоре я увидел две или три сотни кисточек в капюшонах – они молча ждали, собравшись в темноте на голом, открытом ветрам склоне холма.
Место для боя находилось на пологом и сухом участке склона, покрытом утрамбованной гаревой крошкой, которая похрустывала под ногами.
Я как раз гадал, не предстоит ли мне драться в темноте, когда справа внезапно вспыхнул факел, а спустя несколько мгновений в руках у кисточек появилась дюжина таких факелов.
Кисточки наблюдали за мной; некоторые из них были в низко опущенных капюшонах, но лица других я видел во всем их безобразии – искаженные злобой черты едва походили на человеческие.
Не все кисточки стояли выпрямившись. Некоторые из них, маленькие, со странными телами, как будто избегавшие света факелов, припали к земле на четвереньках.
Все кисточки расступились при нашем появлении и тут же сомкнулись за нами, так что мы оказались в кольце. В городе ходила поговорка: тот, кто ужинает с кисточками, должен иметь длинную ложку. Что ж, на сей раз последовать этому совету было невозможно.
В центре круга нас поджидал высокий кисточка: лицо его скрывалось в тени капюшона, голос звучал властно и презрительно.
– Этот? – спросил он Квин, мотнув головой в мою сторону.
Квин кивнула и ответила:
– Он был палочным бойцом в Майпосине, но у него нет своих мечей.
– Ты принесла деньги?
Квин протянула холщовый мешочек. Кисточка открыл его, высыпал монеты на ладонь и тщательно пересчитал. Потом кивнул, и вперед вышел его сородич с маленьким кувшином. Квин шагнула ему навстречу, и кисточка, окунув палец в содержимое кувшина, начал втирать в порез на ее плече темную мазь – противоядие от скейпа. Квин резко втянула ртом воздух и сморщилась от боли.
Я схватил ее за руку, и она сжала мою ладонь, на глаза ее навернулись слезы:
– Все в порядке, Лейф. Боль через минуту пройдет.
Высокий кисточка махнул двоим, стоявшим слева от него, и скомандовал:
– Приготовьте их.
С этими словами он ушел, а один из его собратьев подступил ко мне, опустился на колени и, к моему удивлению, начал привязывать к моей лодыжке короткую веревку.
– Это еще что? – спросил я Квин.
– Нас привяжут друг к другу, – ответила та. – Твою правую ногу к моей. Веревка такой длины, чтобы я могла быть у тебя за спиной. Ты мой лак. Я – мишень. Если меня ранят, мы проиграли. Так я и получила порез на плече.
20
По велению инстинкта
Всеми силами избегай падения.
Тот, кто упал, рискует быть раненым или погибнуть.
Руководство по бою на Тригладиусах
– Ты ничего об этом не говорила! – возмутился я, глядя на веревку. – Ты не сказала, что придется сражаться вот так!
Я был зол. О чем еще умолчала Квин?
Теперь кисточка привязывал другой конец веревки к ее лодыжке.
– Это моя проблема. Не беспокойся, я буду следовать за тобой шаг в шаг, – сказала Квин.
– Его кто-нибудь будет защищать? – спросил я, кивнув в сторону кисточки.
Квин покачала головой.
– И как же мы победим? – поинтересовался я.
– Сделай так, чтобы он не смог продолжать бой.
В голосе Квин слышалась холодная решимость; она явно пыталась не думать о том, чем все это может кончиться. Похоже, на моем лице она увидела ужас, потому что крепко сжала мою руку и прошипела мне в ухо:
– Дай ему хоть полшанса, – и тебе не поздоровится! Если он тебя одолеет, он рубанет меня… Все проще простого.
– Клинки будут отравлены?
– Его – да. Твои – нет. Но яд действует медленно, и пока об этом не стоит беспокоиться. Кисточки всегда используют яд, чтобы гарантировать, что противники в случае проигрыша не увильнут от оплаты. Если тебя ранят, все равно – победитель ты или проигравший, – ты получишь противоядие, если не нарушишь их условий игры.
На землю положили одеяло и развернули: там оказалась дюжина мечей, все разные. Я не торопился, тщательно взвешивая каждый и проверяя, как лежит в ладони рукоять. Все они были слишком тяжелыми.
– Тебе лучше будет драться мечами Джона, – сказала Квин.
Но когда она попросила их принести, ей ответили «нет».
Что ж, я сделал все, что мог, выбрав два меча полегче. Рукоять самого легкого я стиснул в правой руке – он должен сгодиться.
Мой гнев на Квин внезапно сменился страхом. Я боялся. Это будет ничуть не похоже на палочный бой: меня стреножили веревкой. Мы можем упасть, рухнуть, перепутавшись руками и ногами, и тогда нас изрубят на куски.
Как только я вооружился, толпа кисточек отступила, обозначив границы овальной арены, и наш противник, спустившись по склону, встал напротив меня. Он был очень высоким, голым по пояс, и его тело блестело от жира. Именно этот кисточка недавно отдавал приказы.
Бой начался с катастрофы. Кисточка быстро атаковал, и, хотя Квин обещала следовать за мной шаг в шаг, мы запутались ногами в веревке и упали. Мы барахтались изо всех сил, снова и снова перекатывались по гаревой площадке, а кисточка свирепо махал мечами. Каким-то чудом он нас не достал, и мы вскочили.
Быстрота кисточки меня обескуражила. Мы могли только отчаянно отступать, а он скользил по утрамбованной гаревой крошке как насекомое. Но опаснее всего было его смазанное жиром блестящее тело: оно гнулось в талии так, будто у кисточки были мягкие и гибкие кости или двойные суставы, позволявшие длинным рукам наносить удары под необычным углом.
Нас постепенно оттесняли вниз по холму. Я уже тяжело дышал, у меня саднило в горле, пот катился по лицу, ладони стали влажными и не могли как следует держать мечи. Я сделал пару выпадов, но они получились медлительными и неуклюжими, и кисточка ни разу не прервал своего безжалостного наступления. Он лишь чуть заметно отклонялся назад, ровно настолько, чтобы его не задели острия моих клинков.
