Я посмотрел на стоящего рядом с ним Вилена, который кивнул, подтверждая слова доктора. Это некоторым образом нарушало мои планы, ведь рабочая комната нужна мне для работы с Галией и артистами, коль нет возможности устроиться на террасе. Доктор о моих раскладах не знал, он приехал сегодня в первый раз, но опытный Вилен сразу понял проблему.
– Назар Захарович предложил нам переместиться в свободную комнату на втором этаже, если вы позволите унести туда ваш ноутбук. Мы вам не помешаем.
– Хорошо, – согласился я. – Спасибо за трудовой энтузиазм. В восемь часов ждем вас обоих к ужину.
Виссарион Иннокентьевич, он же Гримо или просто Вася, выглядел со своей седой шевелюрой и в легком летнем светлом костюме истинным героем-любовником, громогласно приветствовал Надежду, целовал ей ручки и восторгался ее кулинарными талантами, что-то напевал… Одним словом, немедленно, едва появившись, заполнил собой все пространство. Строгая спокойная Полина Викторовна, одетая в изысканное и при этом очень простое платье, подчеркивавшее ее необыкновенно тонкую талию, улыбалась сдержанно, но приветливо. Ирина же выглядела совсем непритязательно: джинсы, свободная длинная футболка, на плечи накинут серо-голубой кардиган из тонкого трикотажа, на ногах босоножки. Впрочем, даже такая незатейливая одежда не могла скрыть женственность и сексуальность Ирины.
Обрисовывая задание, я старался быть максимально лаконичным, помня о том, что рабочая комната и большой стол потребуются для ужина. Если втроем-вчетвером мы без проблем умещались за барной стойкой, а при хорошей погоде накрывали стол на террасе, то сейчас ситуация становилась в корне иной.
– Комсомольское собрание? – удивленно переспросила Ирина. – Я их совсем не помню, в мое время их уже почти не было… То есть были, конечно, но совсем коротенькие, формальные…
– А я отлично помню, – звучный сочный голос Гримо разлился по комнате. – Я, между прочим, был секретарем комсомольской организации нашего молодежного театра! А ты, Полина? Помнишь, как это было?
– Разумеется, как не помнить. – Полина Викторовна почему-то вздохнула. – Меня же исключать хотели, персональное дело слушали…
– И как? – живо поинтересовалась Галия. – Исключили? Или обошлось?
– Обошлось. Райкомовский инструктор защитил. Пожалел, наверное. Но после того стыда, который пришлось вынести, я твердо решила: до двадцати восьми лет дотерплю, пока комсомольский возраст не выйдет, и всё. Ни в какую партию даже пытаться вступать не буду.
– Господи, да за что ж вас так? – воскликнула Ирина сочувственно.
– На портрет села, – скупо улыбнулась Полина. – Когда студенткой была, нас всем курсом погнали на Ленинский проспект изображать толпу, которая радостно встречает какого-то зарубежного коммунистического лидера, уж не помню даже, кого и из какой страны. В те годы так всегда делали, снимали студентов с занятий, рабочих и служащих – с работы, чтобы побольше народу нагнать и создать видимость интернационального энтузиазма. И раздали портреты, огромные такие, на длинных шестах, чтобы мы их над головой держали. А я держать устала, худенькая была, слабенькая, да и вообще устала стоять, нас ведь привозили на проспект заранее, часа за два до проезда кортежа. Холодно, ветер свищет, первые заморозки, а я по глупости туфельки нацепила на тонкой подошве, ноги замерзли так, что чуть не отвалились. Руки без перчаток тоже заледенели, а в карманы их не сунешь – нужно портрет держать. И я отошла в сторонку, зашла за угол, где ветер не так сильно задувал, положила портрет на землю и уселась на него. Просто отдохнуть. Ладони в рукава засунула, греюсь. И конечно же, нашлись те, кто увидел и стукнул.
– Чей портрет-то был? – полюбопытствовал Гримо. – Я ведь тоже на такие встречи-проводы попадал не раз, но подержать портрет удалось только однажды. Помню, я ужасно собой гордился! У меня Суслов был. А у тебя кто?
– Кажется, Зимянин. А может, Долгих… Сейчас уже точно не вспомню, я их всегда путала. Но член Политбюро ЦК. На собрании через два слова на третье каждый выступающий повторял: портрет члена Политбюро, портрет члена ЦК… А, ладно, что об этом вспоминать!
– Ну вот и отлично, – удовлетворенно сказала Галия. – Будем считать, что одно персональное дело у нас уже есть, нужно придумать еще пять.
– Как – пять?! – в ужасе ахнула Ирина. – Я думала, нужно только одно собрание сыграть.
Пришлось мне опять взять слово и объяснить, что комсомольских собраний нужно провести шесть: каждый из участников квеста должен сыграть роль вожака, который задает тон обсуждению, роль докладчика, которого никто не слушает, и роль объекта всеобщих нападок.
– И чтобы жизнь медом не казалась, нужно еще шесть докладов, – добавила Галия, пряча рвущуюся наружу улыбку.
– Подождите, я не поняла, – снова заговорила Ирина. – Тон обсуждению задает кто-то один из ребят, остальные участники обсуждают как рядовые комсомольцы, правильно?
– Правильно, – подтвердила Галия.
– А мы тогда что должны делать? Какие у нас роли?
– А вы, мои дорогие, должны быть присутствующими на собраниях инструкторами райкомов и горкомов как ВЛКСМ, так и КПСС. На обычное собрание их, конечно, никто не посылал и не приглашал, но если тема основного доклада ответственная, политическая, то им рекомендовалось присутствовать. А уж если не только доклад, но и персональное дело вынесено на повестку, то инструктор явится обязательно. Так что темы докладов тоже нужно придумать. И соответственно ситуации разработать линию поведения старших товарищей.
Галия все-таки не выдержала и расхохоталась, следом за ней заулыбались и Полина с Виссарионом, а Ирина продолжала сидеть с озадаченным выражением лица.
– Насчет докладов… Мы – инструкторы какие-то… Даже представить не могу… – пробормотала она.
– Да что там представлять! – оптимистично прогрохотал Гримо. – Один из нас будет рубить лозунгами, второй возьмет на вооружение ядовитую демагогию, а третий займет центристскую позицию, потому что молодежь жалко, конечно, но карьера дороже. Я готов взяться за самое неблагодарное – за лозунги.
– Ой, а можно мне в центристы? – пискнула Ирина.
– А мне оставляете ядовитую демагогию? Ладно, – вздохнула Полина Викторовна. – Роли сами распишем. Галия, поможешь?
– Конечно. Вы сначала распишите роли, как вам удобно, а потом придумаем под них персональные дела. А то если мы сначала дело назначим, может получиться, что вам на этой теме развернуться негде.
– Да, друзья, развернуться вам необходимо в полную мощь, чтобы из участников посыпалось все самое лучшее и самое худшее, что в них есть, – добавил я. – Вы должны их откровенно провоцировать.
– Но если главное – провокация, то, может, без докладов обойдемся? – предложила Полина. – Для чего они нужны? Чтобы оправдать присутствие инструкторов? Так мы лучше придумаем такие персональные дела, которые без инструктора заслушивать никак нельзя. Васенька у нас, похоже, большой специалист в комсомольской жизни, комсоргом был, он нам все придумает. Правда же, Виссарион? Придумаешь?
