На рассвете в долину прибыли воины во главе с Йоном. Здесь их ждали местные жители, пригнавшие небольшое стадо. Йон начал торопливо изучать нарисованный на пергаменте план долины, на котором были отмечены все камни. Выбрав подходящее место, он велел пастухам гнать туда животных, сам же, объяснив воинам их задачи, спешно отправился на выбранную им позицию. Облачившись в грубую, напоминавшую короб одежду под цвет камня, густо пропитанную соками растений, он занял место на одном из двух огромных валунов, лежащих рядом, образуя между собой проход достаточной ширины. Воины с запасами огненного порошка притаились в недалеких укрытиях. Их основной задачей было обеспечить отход в случае неудачи. Пастухи расположили стадо ниже по склону на значительном удалении. Камней на пути к ним было немного, поэтому стадо было хорошо видно. Часть воинов вместе с жителями деревни продолжала манить чудовище в нужном направлении. Главной задачей сейчас было заставить его пройти между двумя валунами.
Проглоченные вчера кости лишь обострили голод чудовища, и оно с остервенением бросилось вдогонку за дразнившими его людьми. Сегодня обмануть его было намного труднее. Оно явно намеревалось атаковать каждого очередного загонщика, замершего под маскирующей одеждой, и быть бы беде, если бы его внимание не привлекал следующий. Тогда существо оставляло сомнительную добычу и устремлялось за несомненной. Люди поражались его сообразительности и начали уже беспокоиться, не разгадает ли оно их совсем. К счастью, засада была уже близко. Чудовище же вошло в азарт и совсем не выказывало настороженности. И вот очередной загонщик скользнул в проход между камнями, на одном из которых недвижимый, словно изваяние, затаился Йон. Остановившись перед ними, чудовище повело головой из стороны в сторону, словно чувствуя опасность. Но камень, лежащий на глыбе, не вызвал у него подозрений, зато подпрыгивающий невдалеке непонятный предмет укрепил его решимость. Существо двинулось в проход. Все, кто наблюдал это, замерли в огромном напряжении, и лишь Йон своей железной волей сохранял спокойствие. Он знал, что ни телу, ни голове его напрягаться нельзя, чтобы не дрогнуть в самый нужный момент, и великолепно владел собой. Он видел, как зловещая громада вползает в проход, и хладнокровно ждал.
Чудовище втиснулось между валунами и вновь замерло, но вдруг увидело стадо. Пастухи будоражили животных, заставляя их двигаться и подавать голоса. Вид столь богатой добычи воодушевил голодное существо, и оно двинулось дальше. Йон полузакрытыми глазами наблюдал, как эта невиданная масса заполняет проход. Он не разглядывал существо: разглядывать было не время. Он ждал, когда вот эта его часть поравняется вон с тем выступом камня. Когда голова чудовища миновала проход, оно вновь замерло. Животные в стаде уже громко ревели и, подгоняемые пастухами, скакали вприпрыжку. Чудовище приникло к земле, готовясь к броску. Удивительные пышные деревья на его затылке встали стоймя, соединившись в ажурную гриву, и налились пурпуром, выдавая алчное возбуждение. В тот же момент Йон выскользнул из своего короба и едва уловимым прыжком очутился на самом краю валуна. Во второй прыжок он вложил всю свою силу и, преодолев огромное расстояние, опустился обеими ногами на шершавый и упругий загривок. Чудовище молниеносно вскинулось и мотнуло головой из стороны в сторону, отчего Йон взлетел вверх и, описав в воздухе дугу, покатился по земле. Вслед же ему с шипением неслась смертоносная белая струя, обращая в прах сухую траву. Но Йон вдруг изогнулся и, резко изменив направление, покатился в сторону. Струя же понеслась дальше, постепенно рассеиваясь. Йон тем временем уже стоял на ногах, сжимая в руке меч. Падение не причинило ему никакого вреда, ибо он прекрасно умел падать. Он смотрел на чудовище, которое все еще торчало из прохода, опершись о землю передними ногами и высоко подняв голову. Ярко-красные деревья на ней, казалось, троекратно выросли и были объяты пламенем. Но это были уже не деревья: из небольших пеньков на затылке вверх и в стороны, обильно орошая все вокруг, били два высоких и упругих фонтана крови. Это удивительное превращение со стороны выглядело совершенно необъяснимым. Но в то неуловимо короткое мгновение, которое Йон находился на спине чудовища, он успел дважды взмахнуть мечом. Он вновь почувствовал, как лезвие движется сквозь неведомый материал, усердно перерезая какие-то тяжи. Он щедро добавлял усилия, когда чувствовал, что оно ослабевает. И два раза сердце его екнуло от радости, когда он почувствовал, что клинок преодолел сопротивление и движется свободно. Взлетев же от мощного толчка вверх, он успел заметить, как два таинственных нароста, словно скошенные травинки, упали с головы чудовища. А летя по воздуху, он лишь благодарил чужаков и светлую голову мастера за этот чудесный внутренний изгиб клинка. Ведь не будь его, будь клинок прямым – ему не хватило бы длины, чтобы в той обстановке с одного взмаха срезать их полностью.
Выбравшись наконец из прохода, чудовище обратило на Йона оскаленную ужасными зубами морду. И вдруг в воздух взлетел туго наполненный мешок и, пролетая возле самого его носа, был пронзен вылетевшей откуда-то с другой стороны горящей стрелой. Вспышка яркого пламени с оглушительным хлопком и клубами черного дыма на мгновение скрыла его из виду. Оно же, оглушенное, ослепленное и испуганное, отпрянуло назад. Йон молил все естественные и сверхъестественные силы о том, чтобы они помогли ему как можно дольше затянуть время. Когда чудовище, опомнившись, показалось из рассеивающегося дыма, глаза его вновь горели злобой и решимостью уничтожить все на своем пути. Кровь уже не била фонтанами, а струилась по телу обильными потоками. Оно вновь обратило на Йона свой испепеляющий взгляд, и он заметил едва уловимую медлительность в его движениях. Существо глубоко и тяжело вдохнуло воздух, Йон же размахнулся и метнул меч, который на половину своей длины вонзился ему в глаз. Сомкнув челюсти, чудовище задохнулось, закашлялось, испуская из ноздрей и пасти клубы своего смертоносного дыма, и упало грудью на землю. Некоторое время оно билось, отчаянно глотая воздух, затем все еще проворно поднялось на ноги и принялось, изогнув голову назад, взмахивать лапой, пытаясь зацепить когтями рукоять меча, торчащего из глаза. В конце концов ему это удалось. Оно вырвало меч из глаза, отшвырнув его в сторону. И тут оно в первый раз оступилось, сильно качнувшись в сторону и припав на ногу. Йон, прячась за камнями, бросился к упавшему мечу и вдруг заметил, что кровь перестала стекать с шеи чудовища. Подобрав брошенный кем-то длинный шест, он разбежался и, упершись им в землю, взлетел на большой камень рядом с существом, которое, вновь поднявшись на ноги, качнулось в другую сторону. Дыхание его стало заметно тяжелее. Йон увидел на месте пеньков от срубленных выростов багровые пенные шапки и понял, что кровь, загустев, закупорила раны. Изумившись в очередной раз его жизненной силе, Йон с помощью шеста опять спрыгнул ему на спину и срубил пеньки почти до основания. Чудовище вновь сбросило его, но уже не с такой силой и быстротой. Кровь опять брызнула фонтанами, щедро окропив летящего Йона. Но фонтаны быстро ослабели, превратившись в потоки: бо́льшая часть крови покинула тело. Чудовище вяло повернуло в сторону вставшего на ноги Йона голову с отвисшей челюстью, второй глаз его уже не сверкал, хотя был еще полон злобы. И тут все его невообразимо длинное тело содрогнулось от первой судороги. Оно выгнулось дугой и жутко затряслось, затем передняя часть рухнула на землю, и оно стало биться и извиваться в ужасных предсмертных конвульсиях. Йон отбежал подальше, чтобы не быть раздавленным этой огромной массой, и робкая, недоверчивая радость начала наполнять его душу. Он понял, что мгновения чудовища сочтены. Кровь все еще текла из ран, разбрызгиваясь в такт его судорожным движениям. Оставшийся сильно выпученный глаз казался чем-то чужеродным, изо всех сил старавшимся покинуть свое вместилище. Дыхание также стало прерывистым и жадным, словно существу не хватало воздуха.
