— Минут через двадцать будем, там еще Рюмин к вам торопится. Может прибыть первым, ты его тормозни от активных действий. Пока я не приеду, ничего не предпринимать. Лучше выясните, что там и как.
— Есть.
Когда Станислав Дмитриевич прибыл на место вместе с догнавшим его по дороге Никитой Грязновым, Денис Рюмин с Ильей Гавриловым в нетерпении ожидали его у поворота дороги.
— Станислав Дмитриевич, их всего трое! — спешил к нему навстречу Денис. — Севрюгина сидит в доме, я ее в окно разглядел, а мужики с пленниками, похоже, в подвале. Я весь дом кругом обошел, их нигде не видно. Станислав Дмитриевич, надо брать их быстрее, вдруг они Панова с девицей уже в фарш превратили, нам начальство головы оторвет!
— За двадцать минут не превратили, — уверенно ответил майор. — Но брать их, разумеется, надо. Сможем мы тихо проникнуть в дом, чтобы Севрюгина тревогу поднять не успела?
— Думаю, да. Мы с ребятами через соседний участок пройдем, там сейчас нет никого, и в дом через окно влезем, я видел, с обратной стороны дома форточка приоткрыта. Рамы у них обычные деревянные, да и сам домик не велик, но если осторожно…
— Действуйте, да не забудьте кто-нибудь нам калитку открыть! — напутствовал он вслед подчиненных.
Денис, Гаврилов и еще трое сотрудников ушли, а Никита Грязнов и еще два человека остались с ним на улице.
Майор Авдеев входил в комнату уверенным шагом победителя. Дело было раскрыто, доказательства налицо, чего не хватает, эксперты добавят. Впрочем, картина, которую они застали в доме, была столь выразительна, что оставалось лишь ждать признательных показаний.
— Ну что же, добрый вечер, Ирина Григорьевна, — поздоровался он с сидящей возле стола женщиной, та обернулась на его голос, и Станислав Дмитриевич с удивлением увидел незнакомое лицо. — Кто вы?
— Это Ольга Николаенко, — поспешил с объяснением Денис. — Дочь Ирины Севрюгиной.
— А где сама Севрюгина?
— Она с внуками в няньках сидит, — поспешил удовлетворить начальственное любопытство Денис, изо всех сил стараясь не расплыться в неуместной улыбке. На его памяти это был единственный раз, когда майор Авдеев был удивлен. А точнее, даже растерян.
За спиной майора хлопнула дверь, и в комнату ввели двух мужчин, одного крупного, пожилого, с седыми висками и лысеющей макушкой, а второго невысокого, худого, лет тридцати.
— Николаенко Семен Геннадьевич и Севрюгин Анатолий Владимирович, — представил их Денис, он чувствовал себя сегодня героем, поскольку единственный из всех знал присутствующих в лицо.
— Севрюгин? — нахмурился Станислав Дмитриевич. — Анатолий Владимирович? — Потом, очевидно, что-то сообразил, взглянул на Ольгу, на Севрюгина и на Дениса. — Где потерпевшие?
— Идут потихоньку, — усмехнулся Денис. — Им все же досталось. Хотя и этим двоим тоже, — кивнул он на задержанных. — Их Панов успел как следует помять до нашего появления, ему, правда, туго пришлось.
Дверь в комнату еще раз хлопнула, и на пороге появился Максим Панов — лохматый, с разбитой губой и наливающимся под глазом синяком. Рядом с ним стояла Полина Сурмилина. Майор прежде никогда девушку не видел, но кроме нее здесь никто оказаться не мог. Полина стояла как-то неровно, прижав руку к животу. Очевидно, семейство Севрюгиных все же успело поработать над своими пленниками.
— Проходите, Максим Сергеевич, присаживайтесь, — пригласил майор, — даму можно устроить на диване, сейчас приедет врач, и вас осмотрят.
— Как вы нас нашли? — первым делом поинтересовался Максим.
— Благодаря вашему зятю, — с едва уловимой улыбкой сообщил майор. — Он очень любезно поведал нам о сокровищах, книгах Аглаи Игоревны и девушке Полине из районной библиотеки. К тому времени я уже знал обстоятельства смерти вашей бабушки и решил установить за вами слежку, ведь вы в поисках сокровищ шли по следу преступников, а они, вполне очевидно, должны были следить за вами.
— Значит, своим спасением я обязан болтливости собственного зятя, — попытался улыбнуться Максим, но болезненно скривился.
— Надеюсь, вы не сильно пострадали? — вполне серьезно поинтересовался майор.
— Да нет. Пустяки. Вот Полина…
— Я тоже ничего, — слабо отозвалась с дивана девушка. — А кто эти люди? Откуда они узнали о сокровищах? — озвучила она вопрос, давно вертевшийся на языке у Максима.
— Вот это мы сейчас и выясним, — успокоил ее майор, потому что сам был несколько ошарашен составом преступного сообщества. — Итак, господа задержанные, кто из вас первым хочет облегчить свою совесть, а заодно и грядущую участь, потому как сотрудничество со следствием по-прежнему приветствуется нашим законодательством.
— Я! — поспешил поднять руку Николаенко. У майора создалось впечатление, что зять Севрюгиной едва дождался возможности выговориться. — Я вообще не хотел в этом участвовать! Это они меня втянули, Олька с отцом. Насели, мол, хватит нищенствовать, сколько можно! У тебя двое детей и однокомнатная квартира, им на море надо, им то надо, им се надо. Да если бы я знал, что они на убийство пойдут, да я бы ни в жизнь! — горячился Николаенко. — Это же он все начал! Мы же просто попугать хотели, а он, мясник хренов, всерьез начал!
— Мясник? — прервал поток излияний майор.
— Ну да. Он же мясником всю жизнь работал, так они и с тещей познакомились, — едва не плача, поведал Семен Геннадьевич.
— Ясно. Продолжайте. Откуда узнали о сокровищах? Кто разработал всю операцию?
— Они разработали. Пристали как клещи: «Добро пропадает! Миллионы долларов!»
— А откуда ваши родственники узнали о миллионах? — направил разговорчивость Николаенко в нужное русло майор.
— Да теща все детство жене эти байки про царское золото рассказывала. Весь мозг вынесла. — Сама Ольга сидела на стуле прямо и сверлила мужа полным ненависти ледяным взглядом, не спеша вмешиваться в рассказ. — Олька мне сама говорила. Ее прадед, а может дед, в НКВД служил, он сам пытал тех, кто царское золотишко после революции спрятал, да только они не раскололись. Тогда он еще кого-то нашел, уже в Ленинграде, и даже приезжал сюда, чтобы узнать, где все спрятано, но не успел, чего-то там у него случилось, и он домой вернулся. И все это записал, а потом еще детям своим все рассказал, те вроде тоже пытались отыскать, да то ли им война помешала, то ли что. Не знаю я! — захлебывался откровениями Николаенко. — Да какая теперь разница, кто кому сказал? Мне-то теперь что будет? Я никого не убивал! Я думал, мы так, попугаем, и все, а этот псих топор с собой принес! Он вообще ненормальный! Я и сегодня не хотел никуда ехать, это они меня заставили. Тещу с детьми посадили, наврали ей с три короба, а сами… — Тут он разразился нешуточными рыданиями.
Майор обернулся к Ольге Анатольевне, с брезгливым презрением глядящей на мужа.
— А вы что скажете, Ольга Анатольевна, или надеетесь выйти сухой из воды?
