Какое-то время все четверо сидели молча. Одно дело – найти и перебить разбойничий отряд: для этого можно было бы собрать мужчин ближайшей округи. И совсем другое дело – выйти против дружины конунга, тут может не хватить всего лесного воинства. Тем более что Эрик Анундсон нагрянул нежданно, а это значит, что обитатели леса просто не успели соединиться и теперь свеи бьют их поодиночке.
– Что же мы будем делать, брат? – беспомощно опустив руки, спросил Ансгар.
– Не знаю, брат. – Агнар напряженно смотрел в пламя костра, сжимая и разжимая кулаки. – Но мы должны что-то предпринять. Во всяком случае, нельзя, сложив руки, оставаться здесь!
– Если конунга мы достать не сможем, то по крайней мере можно попытаться найти того, кто убил нашего отца! – предложил Ансгар.
– Хорошо сказано, брат, но как это сделать? Колдунья не назвала его имени, хотя обещала.
– Все, что смогла узнать, я вам сказала. Вы слышали, но может, не услышали. – В словах Брюнгерды сквозила обида.
– Разрушение! Что за имя такое? – возмутился Агнар.
– Во всяком случае, мы должны сразиться со свеями! – с жаром заговорил Ансгар. – Эта земля свободна от власти конунгов! Наверняка лесное воинство уже готово выступить против Эрика, и мы должны присоединиться к нашим братьям!
– Агнар, Ансгар, дети мои! – возвысила свой голос Ранвейга. – Вашего отца уже не вернуть, но я не хочу потерять еще и вас! Тягаться с конунгом свеев вам, простым бондам, не по силам. Связавшись с ним, вы только погубите себя! Пожалуйста, оставьте эту затею!
Братья удивленно смотрели на мать, словно не могли понять, действительно ли она произнесла такое или им послышалось.
– Кровная месть – не «затея», от нее нельзя отказаться, – жестко молвил Агнар, – мы будем презираемы на этом свете и осмеяны на том, если ничего не предпримем.
– Отец не простит нам, если мы оставим в покое его убийцу, – вспомнив свой сон, добавил Ансгар, – мы обязаны преследовать и Эрика, и этого несущего разрушение ярла, пока не прольем их кровь либо пока не падем сами.
Мать, понуро опустив плечи, замолчала. Но заговорила Брюнгерда:
– Возможно, если вы исполните свое обещание до конца и откроете мне свою судьбу, вам будет легче определиться с тем, что делать дальше. Это гадание совсем иного толка, нежели то, через которое прошла ваша мать. Руны скорее задают загадку, и не так-то просто раскрыть смысл предсказания. Поэтому, даже зная, что сказали руны, сложно бороться с предначертанным. Но все же это лучше, чем встречать свою судьбу с закрытыми глазами.
Агнар задумчиво почесал затылок, но, видя сомнения брата, Ансгар сказал ему:
– Нам не о чем раздумывать! Мы обещали! Если надо, я могу получить предсказание первым.
– Нет, брат. Я старший, значит, я и буду первым. Что надо делать, колдунья?
– Идем за мной, – поднялась Брюнгерда и направилась в хижину. Агнар удалился вслед за ней.
Ансгар подсел ближе к матери. Мясо уже давным-давно зажарилось и, источая манящий запах, лежало рядом в нескольких глиняных мисках, но Ансгар решил пока его не трогать и подождать, что скажет брат. Агнар появился неожиданно скоро. Он с рассеянным видом сел у костра и, не проронив ни слова, с какой-то таинственной улыбкой принялся поправлять костер.
– Брат, что сказала Брюнгерда? – спросил Ансгар, пытаясь словить блуждающий взгляд Агнара, но тот продолжал хранить молчание, словно ничего не слышал.
– Сын! – не выдержав, позвала Ранвейга.
Голос матери вывел Агнара из его странного состояния, но все, что он проговорил, было:
– Твоя очередь, брат.
Ансгар, разогнув затекшие ноги, поднялся и нетвердым шагом направился в хижину. Идти к Брюнгерде не хотелось. До сих пор ему счастливо удавалось избегать колдовства, и он предпочел бы, чтобы так оставалось и впредь. Но делать было нечего. Остановившись перед низкой дверью, Ансгар обернулся и увидел, как мать, сев рядом с Агнаром, гладит его по голове. Как ни странно, но это его успокоило, и, нагнувшись, он смело вошел внутрь.
В хижине было темно, только посередине горел слабый зеленоватый огонек. Вокруг клубился густой дым со странным терпким ароматом, от которого у Ансгара сразу помутнело в голове. Брюнгерда вынырнула откуда-то из-за угла и обвила теплыми руками шею Ансгара.
– Ансвар, любимый, – прошептала колдунья. Ее глаза были словно покрыты пеленой, она явно была не в себе.
– Я не Ансвар, – мягко ответил Ансгар и легонько оттолкнул Брюнгерду. Это подействовало на нее отрезвляюще, пелена с глаз спала. Она посмотрела на него уже более осмысленным взором и сказала:
– Ты так похож на своего отца! Больше, чем твой брат. Не лицом, а здесь. – Она положила ему руку на грудь, где тревожно стучало сердце. Затем отошла к огню и позвала:
– Подойди сюда!
Ансгар осторожно ступил в центр хижины.
– Ближе, вот так! – Взяв его за руку, Брюнгерда подвела Ансгара вплотную к зеленому свечению, а сама стала напротив, так чтобы огонь оказался между ними. Прошептав несколько непонятных слов, она подбросила в пламя щепотку какого-то порошка. На миг вспышка света озарила все помещение, но тут же снова стало темно, и только тусклый огонек продолжал так же холодно мерцать. Вместе с тем по хижине распространилась новая волна пахучего дыма, от которого у Ансгара все поплыло перед глазами. Тени на стенах стали превращаться в причудливые фигуры, плясавшие диковинный танец и тянувшие свои костлявые руки прямо к Ансгару. Понимая, что это только лишь наваждение, он попытался сосредоточить взгляд на колдунье и увидел, как та протянула ему мешочек. Откуда-то издалека он услышал голос, который говорил ему:
– Тяни шесть рун и выкладывай их на полу в том порядке, в каком я тебе скажу.
Ансгар послушно полез рукой в мешок и стал доставать оттуда обломки костей, на которых были начертаны непонятные ему знаки. По велению голоса он стал выкладывать руны вокруг огня особым порядком. Одну – справа от себя, другую – слева, третью – перед собой, четвертую – еще ближе к себе, пятую – с противоположной стороны, шестую – дальше всего, у самых ног Брюнгерды. Сделав так, Ансгар отступил на два шага назад, а колдунья начала кружить вокруг пламени, вглядываясь в руны. При этом она выкрикивала:
– Отала! Маннар! Ансур! Кауна! Райду! Турисас!
Затем она остановилась, и в огонь полетела еще одна щепотка порошка. Вновь вспышка, и вновь дурман охватил Ансгара. Ему показалось, что он падает – падает в пропасть, у которой нет дна. При этом он оставался стоять на ногах. В голове шумело, но сквозь шум он четко слышал, как колдунья нараспев произносит:
– Норны
[4] рекут: лишившись наследства, смертный муж станет равен богам. С раной на сердце предстоит долгий путь к черным вратам.
