– Мне кажется, ты слишком высокого мнения о карлике.
– Но ведь ты здесь, – хмыкнул толстяк.
Это утверждение оспорить было невозможно.
– Я здесь, ты в яме, – Ксана передёрнула плечами – утренняя прохлада заползла под легчайшую блузку. – И что это значит? Какую связь разглядел Авадонна?
– Я хочу домой, – просто ответил Кросс.
– А я ищу счастливое отражение, – неожиданно для себя брякнула Ксана.
И тут же замолчала, закусив губу.
Оказавшись в Отражении, она никогда ни с кем не откровенничала, потому что любое откровение – слабость. А сейчас вдруг вслух ляпнула то, что хранила в глубине души. Так глубоко, куда никого не подпускала.
– Вот и связь, – грустно улыбнулся Иннокентий. – У каждого из нас есть неосуществимая мечта, а под этим камнем лежит…
– Прах.
– Очень мощный прах – прах Древнего, – поправил женщину Кросс. – Возможно, он и есть ключ к нашим желаниям.
– Не знаю, можно ли отправить тебя на другую планету, насекомое, но моя мечта действительно неосуществима, – зло бросила ведьма, ругая себя за длинный язык, но не в в силах остановиться. – Я не просто ищу счастливое отражение, я хочу вернуть прошлое, хочу оказаться там, где умела мечтать и любить. Когда на мне не было этой грязи, а лучший в мире мужчина держал меня за руку… Ты понимаешь?! Вот чего я хочу! – Она замолчала, так же резко, как сорвалась на крик, и очень спокойно продолжила: – Но даже Древние неспособны повернуть время вспять. Моя мечта никогда не осуществится.
– Если ты не можешь изменить время – нужно изменить мир, – рассудительно произнёс Иннокентий. – Нужно вернуть то отражение, в котором ты была счастлива.
– Оно уже улетело.
– Отражения вечны, – не согласился Кросс. – Оно стало слабым, незаметным, но по-прежнему где-то живёт: может, притаилось в слезинке в уголке твоего глаза, может, на дне твоей души, в глубинах памяти или в том куске льда, в который обратилось твоё сердце. То отражение до сих пор где-то дышит, и ты можешь его отыскать.
– Не уверена, что могу, – честно ответила Ксана, не заметив, как по щеке скатилась слеза.
– Можешь, – отчеканил Иннокентий, в очередной раз нажимая на лопату. – Поэтому ты здесь: цепочка событий потянула тебя за собой и привела туда, где ты способна отыскать счастье, а я – построить мост домой. – Лопата глухо стукнулась обо что-то твёрдое, толстяк отставил её, наклонился и вытащил из земли серебряную урну. Красивую, достойную великого Древнего, но запачканную землёй. – Я нашёл силу, а ты способна с ней управиться.
«Я смогу изменить мир!»
И всё, что нужно – отыскать Отражение, ускользнувшее от неё в ту ночь. Отыскать тот счастливый момент, где она приняла правильное решение и отвергла предложение Гаапа, где гордыня не превратила её в чудовище. Отыскать тот мир, который до сих пор живёт в её мыслях, а то, что мыслимо – осуществимо.
Таков закон.
Ей нужно отыскать счастливое Отражение и обратить его в реальность…
– Что скажешь? – спросил Иннокентий.
– В нём действительно полно силы, – оценила ведьма, быстрым движением смахнув со щеки слезу. – Даже в мёртвом.
Причём не просто силы, а концентрированной Ша, чистой, как Тьма, как дистиллированное Зло в склянках Скупщика, невероятно мощной Ша, тоскующей в образе праха и рвущейся на свободу.
– В нём полно силы…
Кросс выбрался из ямы, поставил урну на землю, взял женщину за руку и посмотрел в полные слёз глаза:
– Ксана, я хочу домой, ты хочешь стереть с себя грязь Первородного греха. Нас обоих не устраивает этот мир, так давай побудем эгоистами и…
– …и всё поменяем? – с надеждой спросила ведьма.
– К чёртовой матери, – кивнул инопланетянин.
Ксана улыбнулась Иннокентию сквозь слёзы и согласилась:
– Давай.
И Вселенная, кажется, усмехнулась, с интересом прикидывая, что будет дальше.
* * *
– Иду, иду… – недовольно проворчал Машина, неспешно двигаясь по коридору ко входной двери. – Слышу я, слышу… чего надрываться?
А надрывался неизвестный от всей души и уже с минуту не отрывал палец от кнопки звонка, наполняя квартиру режущим ухо звоном и не среагировав на громкое хозяйское сообщение: «Не заперто!», прозвучавшее из гостиной. Пришлось Покрышкину выбираться из кресла и тащиться по длинному коридору, чему он был настолько не рад, что на ходу бормотал:
– Я тебе так скажу: если дело окажется несерьёзным, тебе потребуется консультация хорошего хирурга… и травматолога… и проктолога…
Машина резко распахнул дверь, на несколько мгновений замер, разглядывая пустую площадку, а затем перевёл взгляд вниз, под ноги, и увидел на входном коврике небольшую картонную коробочку, перевязанную строгой бечёвкой.
Звонок умолк два шага назад, но Ермолай не услышал топота ног убегающего хулигана: то ли тот воспользовался лифтом, то ли наложил на звонок чары.
– Посылка, значит, – вздохнул рыжий, не прикасаясь к коробочке. – Похоже, визит Ольгина стал лишь первым звеном цепочки.
Увидев грешника, прагматичный Машина молниеносно предложил Кириллу избавиться от гиганта любым способом: хоть прогнать, хоть пристрелить. Амон ожидаемо отказался. В ответ Покрышкин сказал, что ничего хорошего из этого не выйдет, и теперь мысленно поздравил себя с удивительно верным предсказанием. Больше ему поздравлять себя было не с чем, поскольку впереди Ермолаю виделись исключительно неприятности.
Машина вздохнул, но только собрался забрать коробочку и вернуться в квартиру, как лифт пришёл в движение, и Ермолай решил посмотреть, на каком этаже остановится кабина. Кабина, в свою очередь, решила не обманывать ожиданий рыжего: остановилась на самой верхней площадке, распахнула дверцы и выпустила из себя двух мужчин. У первого на левой щеке красовался омерзительный ожог, второй носил на шее следы чьих-то когтей. Одеты мужчины были в чёрное, держались уверенно, и по всему выходило, что на последний этаж жёлтого дома прибыли истребители «Mortem Monstrum», которые решительно направились к распахнутым дверям и столь же решительно остановились, увидев на коврике коробочку.
– Вряд ли это бомба, – дружелюбно сообщил Ермолай.
– Тогда почему она на полу? – с подозрением спросил обладатель шрамов.
Вопрос вызвал у Покрышкина секундное замешательство, затем последовал ответ:
– Чтобы не замёрзла.
– Зачем?
– Если замёрзнет – испортится.
– А что там?
– Понятия не имею.
Истребители переглянулись, поняли, что ничего не поняли, и обожжённый осведомился:
– Знаешь, кто мы?
– Плевать, – равнодушно ответил Машина, вновь переводя взгляд на коробочку. – Думаю, через минуту сварится.
