– Что это было?! – крикнула Марси, поднимаясь с палубы и потирая ушибленное бедро.
– Ракета, – спокойно ответил Казарский. – Эсминец не сдержался.
– Das Leck rechts[8], – бесстрастно доложил мёртвый немец. – Wir sinken[9].
– Torpedoeinsatz[10], – ровно, в тон немцу произнёс капитан. И вновь поправил фуражку: на этот раз её действительно слегка перекосило. – Das erste und das zweite Torpedorohr! Los[11]!
Лодку дважды тряхнуло, но на этот раз – аккуратно. И девушка поняла, что прозвучали выстрелы.
– Капитан, вы пустили торпеды? – выдохнула Марси.
– Вы разрешили мне действовать по усмотрению, – напомнил Казарский. – А я привык давать сдачи.
– Das erste[12], – сообщил немец.
Девушка различила лёгкое подрагивание, как будто где-то далеко, за толщей воды, случился злой взрыв.
– Das zweite[13]… – А ещё через несколько секунд мёртвый повернулся и доложил: – Zwei Torpedotreffer[14]!
– Dankt der Gefechtsbesatzung von mir[15].
– Я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал, – вздохнула Марси.
– Кстати, мы продолжаем забирать воду, а значит – тонем, – любезно сообщил Казарский. – И скоро ляжем на грунт.
– Вы серьёзно? – похолодела девушка.
– Не волнуйтесь, корпус должен выдержать. Потерь среди экипажа нет.
Капитан Казарский был спокоен, как статуя Будды…
Капитан Хьюстон – тоже.
Он внимательно выслушал требование разъярённого Фокалора:
– Хьюстон, повторите атаку!
И жёстко ответил:
– Не могу, сэр!
– Почему?
– Русские требуют объяснений, сэр.
– Скажите, что мы в нейтральных водах.
– Но неподалёку от их главной базы, что делает русских немного нервными, – хмуро напомнил капитан эсминца. – Береговые батареи ведут нас оружием.
– Что это значит? – Фокалор чуть сбавил тон.
– Это значит, они готовы стрелять, сэр. – Хьюстон помолчал. – Я им солгал о непроизвольном срабатывании ракетной установки, но второй раз эта байка не пройдёт. К тому же русские истребители на подходе, и теперь они будут долго нас сопровождать. Да и лодка всё равно ушла под воду…
– Мы скоро к ней присоединимся.
– Вижу, сэр. Очень жаль, что так получилось.
Две торпеды подряд с убийственно короткой дистанции сделали своё дело: «Катрин» тонула. Не быстро, но неотвратимо. Моряки спускали шлюпки и рассаживались в них с таким спокойствием, будто им каждую неделю доводилось покидать тонущее судно. Хьюстон приказал подготовить места для размещения экипажа танкера, спустить на воду вельбот с командой спасателей – на всякий случай, и проводил взглядом пару любопытных Су‐30, с рёвом прошедших над эсминцем. Распорядился доложить портовым службам об инциденте: «Танкер „Катрин“ затонул после столкновения с эсминцем, жертв нет…»
Затем услышал изумлённое:
«Боже мой!»
Повернулся и закусил губу, увидев вынырнувшего из воды змея. Который почти сразу скрылся от глаз военных за тонущей «Катрин».
* * *
– Форнеус! Друг мой! Брат!! – обрадованный Фока-лор вскочил на ноги, перебрался на нос шлюпки и развёл в стороны руки. – Форнеус!
Не утонул! Не погиб! С трудом, но освободился от сетей, в бешенстве разорвав их когтями, и помчался наверх глотнуть воздуха и «посмотреть» на тех, кто едва не лишил его свободы.
Змей стрелой вылетел из воды, на секунду завис в воздухе, яростно оглядываясь и оценивая обстановку, вновь нырнул, но на этот раз неглубоко, вновь появился над водой, выгнувшись в боевую стойку, и стремительно поплыл к шлюпкам. Неизвестно, насколько разумным был сейчас Форнеус, но рассудил он верно: «Катрин» тонет, на неё нападать бессмысленно, закованный в броню эсминец слишком крепок, а потому наилучшая цель – шлюпки. Ничем не защищённые. Полные еды.
На них можно сорвать злость и заодно подкрепиться.
– Я – твоя свобода! – закричал Фокалор, вытягиваясь навстречу другу. – Я – твоё счастье!
А в шлюпках началась паника. Кто-то кричал, проклиная и баала, и чудовище, кто-то плакал, кто-то прыгал в воду, но Фокалор ни на секунду не мог предположить, что существо, в которое обратил Форнеуса Шаб, не вспомнит его.
Двести лет Фокалор ждал этой минуты.
Двести лет искал любимого.
Двести лет мечтал вновь посмотреть в его глаза.
И не было для него ничего важнее, чем те слова, которые он выкрикивал, стоя на носу шлюпки.
– Я – твоё возвращение, Форнеус! Я – твой мир! Ты помнишь меня, я знаю! Ты не мог забыть! Ведь я – твоя любовь!
И змей замер.
Изогнулся над шлюпкой, распахнул пасть, заставив завопить от страха даже тех моряков, кто до сих пор не давал волю эмоциям, чтобы они не помешали добраться до эсминца… даже они теперь кричали, окончательно потеряв веру в спасение. А змей навис над ними, но замер, глядя в упор на черноволосого Фокалора. Глядя, словно вспоминая… словно пытаясь вспомнить… словно Чёрное море неожиданно обратилось в тёплые воды Крита…
Словно существо осознало себя.
Страшные когти на передних лапах медленно шевелились, будто Форнеус перебирал в воздухе пальцами, а огромные жёлтые глаза не отрывались от баала.
Они смотрели друг на друга.
Спустя двести лет.
Один, кажется, ошеломлённый. Второй – боящийся поверить в удачу.
– Ты не мог меня забыть! – закричал Фокалор, стоя перед другом, братом и любовником. – Я ведь не забыл!
И показалось, что в глазах Форнеуса вспыхнул огонёк… тот самый демонический огонёк с привкусом солёной воды, который Фокалор так сильно любил. Искра, которая когда-то привлекла и затянула. Показалось, что Форнеус справился с существом, надетым на него Шабом, узнал Фокалора и между ними…
