* * *
Тебе, моя давняя сообщница
Моим детям, не перестающим меня восхищать
Мой дневник, день за днем
День, когда у меня остановились часы
Сначала этот запах, как во время фейерверка, и беспросветная ночная тьма, когда угасает последний сноп огней.
Помню, как разлепила веки и увидела глаза отца: в его взгляде смешались ярость и слезы. Потом заметила, что родители стоят вместе, рядом — картина настолько неправдоподобная, что я было решила, что мне это пригрезилось из-за морфия.
Медсестра измеряла мне давление. Иногда вечером, когда я засыпаю, передо мной возникает ее лицо. Моей улыбкой часто восхищались, друзья говорили, что именно она придает мне очарование. А вот такой улыбки, как у Мэгги, во всем свете не сыскать. Те, кто встречает Мэгги за стенами больницы, видят в ней только женщину с пышными формами, но те, кто с ней знаком, как я, знают, что в этом массивном теле прячется большое сердце. И пусть никто мне впредь не говорит, что только изящество прекрасно.
Джулиус стоял, прислонившись к двери, и смотрел на меня: его серьезный взгляд напугал меня, он это понял, и лицо его смягчилось. Я рада была бы пошутить, сказать что-нибудь веселое, чтобы они расслабились. Например, спросить, выиграла ли я забег, папу это позабавило бы, хотя, может, и нет… Но я не могла издать ни звука — вот отчего мне по-настоящему было страшно! Мэгги меня успокаивала: мне в горло вставили трубку, так что нельзя ни говорить, ни даже глотать. Не успела я прийти в сознание, как меня торопились снова усыпить. Желание рассмешить отца пропало.
Хлоя
1
Близился вечер, наступало самое напряженное время. Дипак совершил уже три ездки. Сначала поднял на восьмой этаж мистера Уильямса, обозревателя телеканала «Фокс Ньюс». Потом отвез вниз мистера Грумлата, бухгалтера, чья контора располагалась на втором этаже. Теперь он вез на седьмой этаж золотистого ретривера супругов-французов по фамилии Леклер. Их домработница забирала пса на площадке перед лифтом и давала Дипаку десятидолларовую купюру для ожидавшего в вестибюле парня, который выгуливал пса. Дипак взглянул на часы: сейчас его вызовет миссис Коллинз. Вдова упорно запирала свою дверь на три замка, хотя никто не мог бы проникнуть в дом незамеченным. Что ж, угождать причудам жильцов дома № 12 по Пятой авеню — неотъемлемая часть его обязанностей, более того, его рабочий день обычно из этого и состоит.
Дипак помог миссис Коллинз вытащить ключ из замочной скважины и проводил ее на первый этаж, потом заторопился на второй. У лифта его ждала мисс Хлоя, она улыбнулась ему навстречу. Кажется, она так и родилась с улыбкой на губах. Оказавшись в лифте, она спросила, как прошел день, и Дипак ответил:
— То на подъеме, то на спуске, мисс.
Остановить кабину точно на уровне этажа — непростое искусство. Дипак делал это с закрытыми глазами, но транспортировка мисс Хлои со второго этажа, где у нее был кабинет, на девятый, где она жила, требовала особого внимания.
— Мисс собирается вечером выходить? — осведомился он.
В этом вопросе не было ни капли бестактности: если мисс Хлое понадобится помощь его ночного сменщика, того надо предупредить.
— Нет, я приму теплую ванну и лягу. Мой отец дома?
— Вы узнаете это, когда подниметесь к себе, — бесстрастно ответил Дипак.
Он исповедовал две религии: индуизм и деликатность. За тридцать девять лет, что он трудился лифтером в богатом доме на Пятой авеню, он еще ни разу никому не сообщил о приходах и уходах своих работодателей, даже их близким — особенно им.
Дом № 12 по Пятой авеню представлял собой девятиэтажную каменную громадину. На каждом этаже размещалась одна квартира, только на втором — две конторы. Совершая в среднем пять ездок за день на каждый этаж, Дипак, с учетом внушительной высоты потолочных перекрытий, преодолевал 594 километра в год. С начала своей карьеры он проделал путь в 22 572 километра. Во внутреннем кармане его сюртука хранилась драгоценность — блокнот, в котором были зарегистрированы все его подъемы и спуски: так пилоты ведут учет часов, проведенных в полете.
Через год, пять месяцев и три недели он накопит уже 23 448 километров, что равно высоте горы Нандадеви, помноженной на три тысячи. Это будет подвиг, рекорд, мечта всей его жизни. Всем известно, что «Богиня радости» — высочайшая из всех гор, целиком расположенных на территории Индии.
Лифт Дипака полностью управлялся вручную: настоящий антиквариат, во всем Нью-Йорке осталось всего пятьдесят три такие кабины, приводимые в действие при помощи рычага. Для жильцов дома этот лифт служил напоминанием об ушедшем в прошлое тонком искусстве жизни.
Дипак был хранителем вымирающего ремесла, только сам он не знал, как к этому относиться: грустить или, наоборот, гордиться собой.
Каждое утро ровно в 6:15 он входил в дом № 12 по Пятой авеню через черный ход, спускался по лестнице в подвал и направлялся к своему шкафчику в подсобке. Там он снимал свои слишком просторные штаны и линялую майку и облачался в белую рубашку, фланелевые брюки и сюртук, на лацкане которого красовался вышитый золотой нитью адрес дома. Он приглаживал свои тонкие волосы, водружал на голову фуражку и смотрелся в маленькое зеркало на двери шкафчика, после чего отправлялся сменять Риверу.
Следующие полчаса он посвящал важному делу — надраивал кабину. Сначала он тер мягкой тряпочкой лакированные деревянные стены, потом священнодействовал с медной рукояткой. Войти в его лифт — все равно что занять место в вагоне «Восточного экспресса» или — если задрать голову и полюбоваться фреской в стиле Возрождения на потолке — вознестись на небеса в царском саркофаге.
Современный лифт обходился бы владельцам гораздо дешевле. Но как верно оценить приветствие, почтительное внимание? Сколько стоит терпение человека, который деликатно гасит конфликты соседей, какова реальная значимость того, кто озаряет ваше утро учтивым словом, сообщает о погоде, помнит дни рождения, приглядывает в ваше отсутствие за квартирой, самим своим присутствием поднимает вам настроение, особенно когда впереди одинокая ночь? Лифтер — гораздо больше чем профессия, скорее это жреческий сан.
Вот уже тридцать девять лет все дни Дипака походили один на другой. Часы после утренней суматохи и до приближения вечера он проводил за своей конторкой в вестибюле. Встретив посетителя и заперев за ним дверь, он вел его в лифт. Кроме того, он принимал посылки и дважды в день протирал большое зеркало в вестибюле и стеклянные панели кованой двери. В 18:15 Дипак передавал бразды правления королевством своему сменщику Ривере. Потом спускался в подвал, снимал белую рубашку, фланелевые брюки и сюртук, клал на полку фуражку, снова надевал повседневную одежду, зачесывал назад волосы, бросал взгляд в зеркало и брел к станции метро.
