— В общем, очень странный тип, — подхватил ему в тон Сэм. — Кстати, дорогой Сэм, где остановился ваш друг в Нью-Йорке? Ах, в Гарлеме, у дяди и тети, с которыми раньше не был знаком. Это его машина с водителем припаркована вон там, в переулке? Нет? Ах, он ездит на метро? Понятно… А почему он опоздал на встречу с одним из главных наших доверителей?
— Мне следовало приехать на слоне. Предрассудки — твари живучие. — Санджай подошел к окну. — Дядюшки не желают признавать, что мне принадлежит треть отеля, к тому же я не намерен им подчиняться. То, что я сам по себе, вне семьи, — плевок им в лицо. Они спят и видят, чтобы я потерпел поражение и ползал перед ними на брюхе, прося пощады. Но мне плевать на толщину кошелька. Я хочу преуспеть и посрамить их. Сам решай, хочешь ли ты мне в этом помочь.
Сэм задумчиво грыз кончик карандаша.
— Какой он, твой дворец?
— Отель как отель: четыреста комнат, в разной степени роскошных, конференц-центр, бассейн, спа, три ресторана, вычурное, на мой вкус, оформление…
— Ничего себе! Хорошее расположение?
— Лучше не придумаешь.
— И давно он вам принадлежит?
— Это как посмотреть… Мой дед приобретал квартиру за квартирой в комплексе зданий в самом центре Бомбея. Когда он умер, мой отец и двое его братьев выселили жильцов и организовали масштабные работы. Так родился отель «Мумбаи Пэлас».
— На сколько примерно все это потянет?
— Трудно сказать. Надо вычесть из цены самой недвижимости расходы на содержание отеля… Все равно останется куча денег.
— И их треть принадлежит тебе?
— Куда ты клонишь?
— Ты получил в наследство дворец, по сравнению с которым «Марк» и «Карлайл» — ветхие халупы с претензией на роскошь. Сам посуди, это очень странно: ты летел сюда семнадцать часов, чтобы раскрутить иностранных вкладчиков на пару десятков миллионов, хотя эту сумму тебе ссудил бы любой индийский банк.
— Причина — мое нежелание влезать в долги. Если бы пришлось заложить часть моих акций в обеспечение займа, мне пришлось бы оправдываться перед своей семейкой.
— Ладно, — вздохнул Сэм, — я тебе доверяю. Я потушу пожар и успокою босса. Но ты дашь мне карт-бланш. И еще одно условие: если мне удастся получить необходимые деньги, ты возьмешь меня с собой.
— Куда тебя взять?
— В Индию! В этот твой рай новых технологий и органических молочных продуктов! Если благодаря моим усилиям твоя контора станет важнейшим игроком на рынке, я готов довольствоваться скромными комиссионными. Плюс пост финансового директора, служебное жилье и опционы на акции!
Санджай насмешливо взглянул на друга. Тот не только мог гениально разработать концепцию, но и умел мастерски вести деловые переговоры.
— Согласен. За исключением служебного жилья, — ответил Санджай, пожимая Сэму руку.
Выходя из офиса Сэма, Санджай задавался вопросом, как поступил бы на его месте отец: стал бы его союзником или отказался от братоубийственной войны? Размышляя об этом, он прогуливался по аллеям Вашингтон-сквер-парка.
На лужайках парка расположились студенты Нью-Йоркского университета, чуть подальше малышня облепила горки детского городка, шахматисты с невозмутимым видом делали коварные ходы, у фонтана танцовщица репетировала сложные па. На этой пестрой картине недоставало только молодой женщины, на встречу с которой так надеялся Санджай.
Хлоя разглядывала единственное длинное платье в своем гардеробе — прошлогодний подарок от матери, преподнесенный по случаю благотворительного бала, на который та притащила дочь чуть ли не силой. Экс-миссис Бронштейн не пропускала ни одного светского раута, стремясь обратить внимание высшего общества на несравненный талант скульптора, с которым она теперь жила, и вызвать интерес к нему у правильных людей. Этим вечером Хлоя собиралась надеть это платье, чтобы порадовать Джулиуса: тот обожал Бетт Мидлер, которая участвовала в новой бродвейской постановке мюзикла «Хэлло, Долли!».
Хлоя редко выбиралась в театр, а если уж решалась, то проникала в зал в последний момент, когда там уже гас свет, чтобы не перегораживать своим креслом проход. Но на сей раз она не собиралась прятаться. Во-первых, с таким роскошным мужчиной, как Джулиус, не грех и покрасоваться, а во-вторых, она не исключала, что встретит там знакомых.
Орудуя шестом, которым она доставала вещи с верхних ярусов шкафа, Хлоя ловко разложила платье на кровати.
— Что творится в наших отношениях? — бормотала она по пути в ванную.
Она накрасилась, скрыв излишнюю бледность, удлинила и загнула ресницы, а потом задумалась, выбирая губную помаду.
Внезапно реальность предстала перед ней во всей неприглядности. Она с досадой переместилась в гостиную и позвонила Джулиусу.
— Ты готова? — спросил он. — Я беру такси и заезжаю за тобой.
Хлоя не ответила.
— Если захочешь, — продолжал он, — можем после спектакля поужинать в твоем любимом китайском ресторане, он недалеко от театра «Шуберт», можно дойти пешком.
Хлоя упорно молчала, и Джулиус встревожился:
— Что-то не так?
Да, все было не так.
Она сообщила ему о несчастье, случившемся с Риверой.
— Бедняга, какое невезение! Надеюсь, ничего серьезного?
— Говорю же, перелом ноги.
— Ему наложат гипс, скоро нога срастется, и он снова забегает, как молоденький. Отлично понимаю твое огорчение, но нельзя же взваливать на свои плечи все горести мира!
— Перелом бедренной кости не тянет, конечно, на беду мирового масштаба, — сухо заметила она. — В данном случае я забочусь о себе. Ривера — наш ночной лифтер.
— Ну и что? — не понял Джулиус.
— А то, что без него лифт не поедет. Пока Дипак не ушел домой, я могу спуститься и подождать тебя в холле, но на обратном пути мы столкнулись бы с легким затруднением. Нетяжелым, весом с меня. Тебе пришлось бы нести меня наверх на руках.
Теперь замолчал Джулиус.
— Это был бы перебор, таких усилий нельзя требовать даже от прекрасного принца…
— Я еще ничего не сказал.
— Я заметила. Я верну тебе деньги за свой билет, ты же не виноват, что так вышло.
— Что за разговоры? Ты не должна ничего мне возвращать.
— Ничего страшного, я видела фильм с Барбарой Стрейзанд, вволю посмеялась, глядя на Бетт Мидлер, главное — не лишать этого удовольствия тебя.
Шопенгауэр погрузился в раздумье.
— Может, мне попытаться поменять билеты на другую дату?
— Ты говорил, что достал их просто чудом. Иди, потом расскажешь.
— Сколько времени продлится эта проблема с лифтом? Нельзя же тебе бесконечно сидеть взаперти!
