— Вы не похожи ни на студентку, ни на престарелую…
— Что за встреча была у вас на Двадцать восьмой улице? Вы обещали, что, если мы увидимся опять…
— Обещал, это правда… Встречался с банкирами. Я создал компанию, она выросла, и теперь я должен помочь ей расти дальше.
— Короче говоря, вы — бизнесмен.
— Предприниматель. Вам действительно интересны мои дела или вы спрашиваете из вежливости?
— Из вежливости. Ваша компания расположена в Нью-Йорке?
— В Мумбаи. Я придумал нечто вроде индийского Фейсбука, только гораздо круче, — с гордостью пояснил Санджай. — А вы? Роль получили?
— Да.
— Роль большая?
— Огромная! Я играю сразу десятерых.
— Могу себе представить, сколько времени вам приходится гримироваться!
— Не можете. Я играю без грима. Я — актриса, невидимая зрителям.
— Как это?
— Я озвучиваю книги. Голос без изображения, противоположность немому кино, но я нахожу в этом такую же поэтичность. А вы?
— Никогда еще не слушал книгу!
Небо посерело, по листьям китайского вяза у них над головой застучали капли дождя. Трубач убрал свой инструмент в футляр и ушел. Посетители парка заспешили к выходам. Санджай поднял глаза:
— Думаете, это знак?
— Вы задали ему свой вопрос?
— Нет.
— Тогда это просто весенний дождь.
Он предложил ее проводить, но Хлоя отказалась, заявив, что не нуждается в помощи, и дерзко добавив, что высохнет раньше, чем он. Пока ошеломленный Санджай соображал, что на это ответить, она уже была у горады. Помахав ему на прощание, она пропала в толчее на Пятой авеню.
7
Грумлат рылся в своем архиве — искал старый счет. Два года назад он советовал кооперативу автоматизировать лифт. Производитель предлагал монтажный комплект по сходной цене. Расходы на лифтеров были слишком велики, отказ от их услуг был бы разумным управленческим решением, и Грумлат не сомневался, что его поддержат. Но не тут-то было: старинный лифт был важным элементом образа жизни и жильцы не собирались от него отказываться. Бронштейн выступил против увольнения Дипака и Риверы, многие годы преданно служивших жильцам. Было предложено поднять этот вопрос снова, когда они оба уйдут на покой. Миссис Уильямс забеспокоилась о том, как это скажется на престиже дома. Леклеры встревожились, не пропадет ли присущее ему обаяние. Миссис Коллинз разгневалась, сильно всех удивив, она заявила, что ничего не желает слушать, и ушла, хлопнув дверью. Моррисон поставил вопрос ребром: кто в отсутствие лифтеров станет нажимать на кнопки? Поскольку никто не счел нужным ему ответить, он проголосовал против. Зелдоффы сосчитали голоса и примкнули к большинству. Таким образом, предложение было отвергнуто.
Но бухгалтер скрыл, что уже приобрел монтажный комплект для автоматизации лифта. Его попытки отменить заказ ни к чему не привели, пришлось прятать понесенные расходы среди текущих трат. Расписывался за доставленный комплект Дипак. Грумлат обманул его, сказав, что это доставшиеся по дешевке запасные части на случай поломки лифта, и распорядился отнести коробки в подвал.
Несчастье с Риверой стало для бухгалтера неожиданной удачей. Он ждал, пока собственникам надоест взбираться по лестнице, и не сомневался, что не пройдет и нескольких дней, как они взбунтуются. Тогда он одержит победу и его будут осыпать комплиментами за предусмотрительность.
Педантичный Грумлат решил убедиться, что за истекшее время монтажный комплект никуда не делся. Он спустился по служебной лестнице в подвал и украдкой пробрался в чулан, где лифтеры хранили свой инвентарь.
Там на металлических полках лежало много всякой всячины. У дальней стены, под трубами отопления, он нашел то, что искал, — две объемистые коробки. Грумлат проверил содержимое. Монтажный комплект, судя по всему, был в полном порядке. Облегченно переведя дух, он закрыл коробки, поспешно задвинул их ногой на прежнее место и, стараясь остаться незамеченным, покинул подвал.
В дождливые дни уличная грязь пачкает мраморный пол холла. Под конец дня Дипак отправился в подвал за ведром и шваброй. Забирая их из чулана, он обратил внимание на две картонные коробки: их явно открывали.
С тяжелым сердцем он принялся за уборку.
Усердный служитель храма, он, верный своему долгу, терпеливо дожидался, пока все разойдутся по домам.
В 20:30 Дипак надел плащ. Мокрые тротуары у него под ногами блестели в сгущающихся сумерках. По пути он остановился, чтобы купить коробку шоколадных конфет, и поехал в больницу «Бет». С презрительной гримасой он нажал на кнопку лифта, прошагал по коридору, справился у проходившей мимо медсестры, куда ему идти, и постучал в дверь палаты Риверы.
— Тебе не очень больно? — осведомился он, глядя на ногу в гипсе, подвешенную на шкиве для растяжки.
— Главное — не смеяться, — отозвался Ривера.
Дипак положил коробку с конфетами на тумбочку, между двумя пузырьками обезболивающего и старым журналом.
— Попал ты из-за меня в переплет! — виновато вздохнул Ривера.
— Все под контролем, — заверил его Дипак. — Сам видишь, как поздно я пришел.
— Врачи сказали, что я проваляюсь здесь месяца два.
— Чудо, что ты вообще не убился на этой проклятой лестнице. Два месяца — пустяк по сравнению с вечностью.
Ривера опять вздохнул:
— Когда они узнают, меня точно уволят.
— Они так заняты поиском замены, что обстоятельства твоего несчастного случая их совершенно не волнуют, — успокоил его Дипак.
— Если страховщики начнут выяснять, что да как, то обязательно докопаются до правды.
— Сказано тебе: лежи и не дергайся! Я придумал убедительную версию, они ее слопали и не поперхнулись.
— Все равно мне не нравится твой вид.
— Для человека, закованного в гипс, у тебя неплохое чувство юмора!
Оба замолчали. Ривера стеснялся задать не дававший ему покоя вопрос.
— Она места себе не находит. Ты же об этом хотел спросить? — не выдержал Дипак. — Но, думаю, в конце концов успокоится.
Ривера сморщился и оставил попытки сесть.
— Погоди, дай поправлю тебе подушки.
— Моя жена тоже, наверное, места себе не находит.
— Я и ее навещу, — пообещал Дипак.
— Можно подумать, у тебя без меня мало забот! К тому же она все равно вряд ли тебя узнает.
— Если так, она и твоего отсутствия не заметит.
— Знаешь, я иногда думаю: что, если, найдя мне замену, они уже не возьмут меня обратно?
