– Нам бы лучше найти что-нибудь попристойней их рабочей формы, – заметила я, когда Грайне бросила мне менее вызывающее из двух платьев. – Мы ведь на улицу собираемся.
– Тут нет никакой надобности одеваться скромно, – весело ответила Грайне. – По крайней мере в эту эпоху. Вот вроде довольно чистые с виду портки.
Она кинула мне льняные панталоны. (Сейчас на мне почти такие же, только из более тонкой ткани и, по счастью, куда более чистые. Мне надо быть благодарной за такие маленькие радости.)
Мы спустились на первый этаж и пошли к выходу, но тут дорогу нам преградила немолодая женщина с осиной талией, одетая как викторианские дамы той эпохи – очевидно, здешняя «мадам».
– Кто вы? – спросила она, устремив взгляд прямо на меня.
В отличие от прошлых ДЭЛОВ, у меня не было продуманной легенды, и я на мгновение замялась.
– У вас чудесный дом, мэм, – с чарующей улыбкой произнесла Грайне. – Мэри из соседнего заведения посоветовала нам пойти к вам, мы прибыли на корабле вместе с другими новыми женщинами, а у нее кроватей не хватает. Если мы вам не нужны, будем работать на себя, но мы слышали столько хорошего про ваши условия! Так, может, возьмете нас? Тогда мы сходим в порт за чемоданами. На мою сестру не обращайте внимания, она глухонемая.
Женщина нахмурилась:
– Мэри должна бы знать, что я не беру ирландок.
– У вас что, избыток англичанок? – с веселым недоверием полюбопытствовала Грайне. Потом продолжила со странным акцентом, средним между лондонским и аппалачским: – А если бы мы были англичанки? Пойдет так для ваших клиентов? Мы легко можем быть англичанками, а моя сестра – так и кем угодно!
Женщина немного опешила, но, судя по лицу, Грайне ее убедила. Она резко указала нам на дверь.
– Ладно, забирайте свои вещи и возвращайтесь, нам помощницы не помещают.
– Помощницы, – передразнила Грайне, когда мы вышли на улицу.
– Кто такая Мэри? – шепотом спросила я.
Грайне пожала плечами:
– Мэри – такое частое имя, что хоть одна поблизости да сыщется.
Мало просто сказать, что Сан-Франциско 1850-го вырос как на дрожжах на ажиотаже золотой лихорадки; эти слова не передают и малой доли того хаоса, алчности и грубой роскоши, в которые мы окунулись с головой. «Сорокдевятники», или, как их еще называли, «аргонавты» прибывали по морю тысячами. Очень быстро самые умные сообразили, что настоящие деньги приносит не добыча золота, а продажа различных товаров тем, кто пытается его добыть. В порту и по пути к городу стремительно возникали дощатые магазины, лавки и лавчонки. Из своих поспешных изысканий накануне ДЭЛА я знала, что за последний год они трижды сгорали дотла.
Тогда же я узнала из «Гугла», что всего через несколько недель после нашего прибытия значительную часть города уничтожит четвертый Великий пожар. И это (вместе с пониманием, что магия скоро исчезнет совсем) добавляло нашему ДЭЛУ спешности – надо было скорее с ним покончить и выбираться отсюда.
Город, выросший на золоте и торговле, был кричаще, почти пугающе богат. Шикарные отели и дома, больше похожие на дворцы, строились быстрее, чем пожары успевали обращать их в пепел. Трехэтажное ярко покрашенное здание, из которого мы вышли, было обращено фасадом к большой площади. Я огляделась. Весь квартал занимали театры, салуны, гостиницы. Под ярким полуденным солнцем фланировали проститутки, игроки, мошенники, редкие джентльмены. И откуда только взялись ресурсы, чтобы создать такой город практически на пустом месте, где нет ни леса, ни воды?
– Потрясающе! – воскликнула Грайне, глядя с холма на порт, где стояли на якоре сотни парусников. – Два года назад здесь был поселок, а теперь – смотри! А сколько кораблей! Застряли в порту, потому что матросы сбежали искать золото. Так что горожане захватили их, устроили там жилые дома, гостиницы, таверны, бордели, театры, кажется, даже тюрьму. А вон там, глянь, живут китайцы.
Она указала на целый квартал необъяснимо аккуратных и прочных деревянных домиков, стоящих по ровной прямоугольной сетке на ближайшем к порту склоне.
– Дома перевезли по частям из Кантона и собрали на месте. Они пользуются большим успехом, владелец скоро сделает себе состояние. Чего нельзя сказать о других китайцах.
– Где Сю Ли? – спросила я. (Так звали ведьму, которую нам предстояло завербовать.) – Поскольку ты занималась подготовкой, то, наверно, знаешь? Полагаю, тут есть и китайские бордели?
– Почему тебе вообще такое пришло в голову? – резко спросила Грайне. – Ты считаешь, что все ведьмы – шлюхи?
– Ну, прямо говоря, ты…
Грайне пришла в бешенство.
– Я шпионила для Грейс О’Мэлли! Проституция была только маскировкой, и занималась я ей, лишь когда это отвечало моим собственным целям! – Она взяла себя в руки и отмахнулась – мол, не будем поминать прошлое. – В любом случае среди здешних проституток ведьм нет, ни одна ведьма не дойдет до унизительной нищеты, в какой прозябают эти несчастные. Нет, наша дама живет на другом конце площади, в гостинице «Святой Франциск», хотя дела там, как я слышала, творятся вовсе не святые.
Грайне хмыкнула в своей всегдашней манере, взяла меня под руку и повела по утоптанной земле на противоположный край площади.
Мы вошли в вестибюль «Святого Франциска». Как и в «Златых горах», тут царила крикливая, безвкусная роскошь, примерно как в Лас-Вегасе, только без неона. Подле карточного стола в центре помещения стояла женщина, совершенно не похожая на мои представления о китайской ведьме.
Высокая, элегантная, ноги не изуродованы бинтованием (хотя позже я заметила некоторую неловкость походки). Платье, искусное сочетание Запада и Востока, выставляло напоказ ровно столько, чтобы задержать взгляд джентльмена, но при этом могло считаться строгим по крайней мере по здешним меркам.
Ведьма наблюдала за игрой и в какой-то момент присела на ручку кресла рядом с одним игроком. В ее движениях были разом скромность гейши, разливающей чай, и дерзкая самоуверенность. Она завораживала.
Буквально завораживала.
Она помогала своему сообщнику жульничать в картах.
Несколько мгновений мы наблюдали за игрой. Сообщник Сю Ли тоже был китаец – джентльмен, коротко стриженный на западный манер. Остальные трое игроков были европейцы – один молодой, двое – постарше, дородные. На некотором отдалении от стола стояли в ожидании слуги, в том числе один китаец с косичкой.
– Магия здесь слаба, – шепнула мне Грайне. – Я в таких случаях меняла последовательность карт в колоде, а ей приходится пускать в ход более легкие чары – влиять на решения игроков.
Я вспомнила сетования Эржебет на дешевые салонные фокусы, которыми ей приходилось зарабатывать на жизнь в прошлом. А вернее, практически сейчас. Странно было думать, что в эту самую минуту где-то в Восточной Европе живет юная ведьма Эржебет и не подозревает о своей будущей судьбе.
