Хотя, правду молвить, плечи у него и впрямь страсть как хороши!
Итак, я сказала Тристану, что не видать ему придворных ведьм ни даже других людей, могущих повлиять на сэра Эдварда, доколе он не расскажет мне больше о своем замысле. Однако я согласилась свести его еще с одной ведьмой на случай, если что-нибудь дурное случится со мной до завершения его здесь дела.
Она – дочь богатого торговца, просватанная честолюбивым отцом за сельского джентльмена; свадьбу назначили на день святой Этельбурги. Зовется Розой. Я ее приметила, когда только приехала из Эйре, годы назад. Отец – большой театрал и водил Розу и ее братьев на комедии, где я сразу угадала в ней ведьму. Пути наши пересекались довольно часто, и на моих глазах Роза выросла в пригожую девицу. Она имеет обыкновение ходить на пиесы по средам, а поскольку Тристан теперь возвращается второй раз на неделе, дабы побеседовать с сэром Эдвардом «вдогон», я предложила ему вернуться в среду – тогда я их и познакомлю.
Мы встретились у входа в театр «Глобус» – уж на что в Лондоне развлечений хоть отбавляй, а ей всегда непременно надо посетить новейшую пиесу Стратфордского Брехуна. Народ валил в театр шумной толпой, и от многих разило не лучше, чем от актеров за сценой. Роза – маленькая, пухленькая и круглолицая, черноволосая и синеглазая, хорошенькая почти как ирландка. Я ей про Тристана все рассказала загодя.
Тристан был, разумеется, в наряде Неда Аллена, который Роза тут же узнала и притворилась, будто платье занимает ее больше нашего гостя. Тристан приподнял шляпу и согнул одно колено – многовато чести для девицы ее звания, но учтивости-то ему не занимать стать, – и Роза тут же оборотилась ко мне, словно бы в превеликом восхищении:
– Это ж на нем половина доктора Фауста надета, да?
(Мы с ней впервые увиделись как раз на Китовом «Фаусте»).
Тристан распрямляется, хмурится малость, и Роза приседает перед ним – вернее, чуть кивает головой.
– Подай Бог вам доброго дня, – говорит она нам обоим. – Ты, должно быть, новый дружок Грейси.
– Она очень ко мне добра, – ответил Тристан.
– Уж нимало не сомневаюсь, – хихикнула Роза.
Я мотнула головой. Роза пожала плечами (она не очень охоча до молодцов). Тристан то ли правда не понял, то ли притворился.
– Для моего дела нужна помощь многих из вас, – продолжал он. – Надеюсь, ты поддержишь мое начинание так же великодушно, как Грайне… как Грейси.
– Мы могли бы встретиться внутри, – молвила Роза мне, будто Тристана тут вовсе нет.
– Не хватало еще платить по пенни за радость послушать, как Дик Бербедж читает строчки, сворованные Виллем Шекспиром у Раффа Холинсхеда, – возразила я. – Да его всегдашние оскорбления ирландцам.
Роза фыркнула и сказала Тристану (будто не делала до того вид, что не видит его в упор).
– Грейси уже прожужжала тебе все уши тем, как-де Вилль Шекспир ненавидит ирландцев? Ей только дай, с утра до вечера будет это твердить. Итак. Чего именно ты просишь? Можешь смело называть меня ведьмой, нас никто не слушает, а услышали бы – им здесь невелика печаль.
– Мы с товарищами ищем ведьм, которые согласились бы с нами сотрудничать, чтобы при выполнении некоторых задач переносить нас в другое время и место, а особенно – обратно туда, откуда мы.
– Грейси говорит, магия-де через века исчезнет и вы стараетесь ее вернуть.
– Да.
– И отчего же она исчезнет?
Он чуть мотнул головой и глянул так, будто устал до смерти:
– Это чересчур долгий разговор.
Роза пожала плечами:
– Я никуда не спешу. На худой конец пропущу сегодняшнюю пиесу.
– Я расскажу больше, когда ты согласишься помочь.
– Ты запрягаешь телегу впереди лошади, сэр. Я соглашусь помочь, когда ты скажешь мне больше. Например, как твои прыжки во времени и пространстве возродят магию? Что именно ты затеял?
Он скривился:
– Сейчас я тебе этого сказать не могу. Если ты станешь работать с нами и если это будет плодотворное сотрудничество, я смогу раскрыть больше.
Она нахмурилась:
– Ты вообразил, будто делаешь мне услугу? Что мне до судьбы магии через сотни лет? Меня давно в живых не будет. Я стану помогать, ежели ты меня заинтересуешь, и не обессудь, но пока ты в этом не преуспел.
– Богом клянусь, что скажу тебе больше, как только смогу.
– Вот как? – Она улыбнулась наидружественнейшей улыбкой. – Чудесно. Извести, когда сможешь рассказать больше, и мы продолжим нашу беседу. Доброго тебе дня, сэр.
И она двинулась к «Глобусу», вынимая из кармана пенни.
Уж я бы нашла куда лучший способ употребить пенни. Но по крайности они свели знакомство, и теперь Тристан явственно понял, каковы его дела здесь.
Тристан, вопреки всегдашнему своему стоицизму, пришел в полнейшее отчаяние, глядя, как Роза упорхнула в театр к другим зрителям партера.
– Ничего ты от нее не услышал хуже того, что уже слышал от меня, – сказала я, кладя руку ему на плечо, ибо люблю касаться изгибов его стана.
– Мне надо вернуться. Если ты не хочешь помогать, мне надо домой. Я там нужен. Дела приняли плохой оборот.
– Сдается мне, тебе надобен отдых, Тристан Лионс, – молвила я, беря его под руку. Ворота затворились, внутри заиграли трубы. – Пойдем со мной в «Тиршит». – И я улыбнулась зазывно.
Он пошел прочь от меня, однако в направлении «Тиршита».
– Вот так-то и правильно, – проворковала я, обгоняя его.
Тристан вздохнул с досадой, и я, обернувшись через плечо, спросила участливо:
– Что там у вас за напасть?
– Пришел новый человек, – отрывисто отвечал он. – У нас разные… методы. Он более напористый, я – более осмотрительный.
– Люблю напористых, – улыбнулась я. – Сделай милость, передай, что я буду рада ему в любое время.
Мы вернулись на пивоварню и, как всегда, прошли прямиком в мою каморку. По сложившемуся уже обыкновению, мы заходили туда, он – в украденном костюме Неда Аллена, и я переносила Тристана обратно, а потом складывала его платье и запирала в сундук. Но сегодня он был сильно опечален, а мне нравится, как пахнут мужчины, когда их что-нибудь гнетет. Я решила подразнить его и сказала:
– Выкладывай все как на духу, иначе вообще не стану тебя переносить.
До чего же испуг был ему к лицу! Я так и прыснула со смеху.
