Ожидаемых сокровищ компаньоны так и не обнаружили, но благодаря И. Барбаро вошли в историю русского кладоискательства и даже археологии. Его записки весьма добросовестны, и в определенной степени их можно считать своеобразным научным отчетом, в котором особое внимание уделено, как бы сказали ученые, стратиграфической характеристике памятника. По современным меркам их поиски не завершились безрезультатно. Судя по описаниям, кладоискатели прокопали курган до скалистой основы и обнаружили вещи скифского или сарматского времени, включая и произведения искусства. Сомнительно, однако, чтобы они были удовлетворены полученными результатами. Тем не менее этот эпизод красноречиво характеризует самих кладоискателей: с одной стороны, расчетливых и предприимчивых купцов, с другой — наивных романтиков, так простодушно пошедших на риск из-за непроверенной легенды.
Вряд ли описанный случай поисков сокровищ был единственным. Местные жители также интересовались курганами и, наверное, не все их раскопки были безуспешными. Однако, в отличие от венецианского дипломата, они не владели грамотой, да и не стремились афишировать эту сферу своей деятельности.
КЛАДОИСКАТЕЛИ: ОТ ПРОСТОЛЮДИНОВ ДО ЦАРЕЙ
И прииде сам князь на восход, где восхождаху на церковные полати, и на самом всходе, на правой стороне, повелел стену ломати, и просыпася велие сокровище…
Новгородский летописец, XVI в.
Первые исторические сведения о «гулящих копачах», грабящих курганное золото, появились еще в Средние века. В одном из документов XVI века говорится: «По городищам и селищам ходячи, могилы роскопуют, ищучи там оброчей и перстней». Вирус кладоискательства поражал в первую очередь бедняков- неудачников, которых лихая доля преследовала по пятам. Им казалось, что самый реальный выход из нужды — найти клад и одним ударом разрубить клубок жизненных неурядиц. Мечта о счастье в виде клада не давала покоя. Тем более что нередко клады находили, и эти реальные случаи сразу же обрастали мифами и небылицами. Под их влиянием забитый селянин, ослепленный сиянием мифического золота, бросал хозяйство и начинал искать сокровища.
Клацоискательство было весьма распространенным занятием в крестьянской среде. Иногда золотая лихорадка охватывала целые деревни и даже несколько селений. Вместо того чтобы пахать и сеять, мужики сбивались в артели до двухсот-трехсот человек и толпой уходили за удачей. По полгода они бродили по степям и лесам, копая день и ночь там, где надеялись найти сокровища. Все шло прахом, но бессмысленные поиски золота не прекращались. Поистине, прятать и искать деньги — традиционная «русская забава»!
На Русском Севере поиски кладов начались еще в XV–XVI веках и с завидным упорством ведутся вот уже почти пятьсот лет. Происхождение кладов всегда связывали с чудью или панами, курганы которых якобы обладали загадочными свойствами. Считалось, что если ударить по «чудской могиле», то внутри слышится пустота. Но ценных находок в них не находили, и поэтому считалось, что «панские клады» в руки не даются — зачаровала их хитрая чудь.
Уже в XVII веке в Сибири распространился дотоле неизвестный промысел — «бугрование», означающий раскопки курганов. Одновременно здесь появились так называемые «бугровщики» — люди, занимавшиеся грабежом преимущественно скифских древностей. Свое название они получили от слова «бугор», которым в тех местах называли курганы и которые были основной целью их преступного промысла. «Бугровщики» были прекрасными раскопщиками: они безошибочно определяли и разоряли курганы железного века, в которых могло находиться золото. При этом они не трогали более ранние памятники, где подобные находки никогда не встречаются. По свидетельству первого историка Сибири Миллера, численность сибирских кладоискателей в то время не уступала количеству охотников за соболями.
В России, впрочем, как и в других странах, всегда хватало искателей приключений и просто хищников, готовых на все ради обладания «золотым тельцом». Несмотря на дурную репутацию кладов, их поиски во все времена были популярным занятием.
Но не только у простого люда мутилось сознание в надежде отыскать несметные сокровища. Кладоискательская страсть была настолько заразительной, что наряду с крестьянскими массами завлекала и знать: вельмож, князей, духовенство и даже царствующих особ. Последним всегда катастрофически не хватало денег.
В частности, царь Иван Васильевич Грозный был большим знатоком кладов: постоянно перепрятывал собственные ценности в подвалах Кремля, а свою библиотеку запрятал так надежно, что с тех пор она будоражит умы историков и простых обывателей. Безусловно, он обладал потрясающей интуицией. Иначе никогда бы не смог собственноручно отыскать в 1547 году огромный клад, замурованный в стене Софийского собора в Новгороде. А это реально документированный факт.
По рассказу летописца, об этом кладе неизвестно было никому, «ниже слухом, ниже писанием». Поэтому новгородских монахов испугал неожиданный ночной визит царя в собор. И не напрасно. Иван Васильевич сразу же приступил к поискам. Его методика была простой и эффективной: не тратя времени даром, он сразу же «начал пытать про казну ключаря софийского и пономарей». Но в этот раз проверенные способы дознания дали сбой — вопя от боли, несчастные убедили монарха, что ничего не знают о кладе. Дальше начинается самое интересное! Ничего не добившись от монахов, царь стал медленно подниматься и осматривать стены на лестнице, которая вела «на церковные полати». Наверху он остановился и неожиданно для сопровождающих приказал ломать стену в указанном месте. Через какое-то время из замурованной здесь ниши посыпались вниз многочисленные древние слитки «в гривну, и в полтину, и в рубль»…
Ивана Грозного можно считать удачливым кладоискателем (парсуна XVI века)
По свидетельству современников, найденный тайник содержал не только новгородские гривны и монеты, но также мягкую рухлядь — изъеденные молью меха соболя и куницы, золотые кубки и серебряные чаши новгородских златокузнецов, драгоценные изделия заморских мастеров и туеса с янтарными поделками и самоцветами. Клад оказался настолько большим, что для отправки в Москву его пришлось грузить на возы.
Этот случай сам по себе уникальный. Летопись сообщает, что Грозный «неведомо как уведал казну древнюю, сокровенную». Вряд ли у него были информаторы, иначе он бы точно знал местонахождение сокровищ и не пытал бы новгородских затворников. Скорее всего, он руководствовался старинной легендой о скрытом в стене собора кладе. По преданию, он был оставлен его строителем, князем Владимиром, внуком Владимира Святого. Имея большой опыт в создании тайников, Грозный догадывался, где могли находиться деньги. И благодаря этому и своему звериному чутью — не ошибся!
Самое интересное, что обычай замуровывать клады в стены каменных церквей в Новгороде не единичен. Историкам известен еще один подобный случай. В 1524 году при правлении Василия III горожане во время ремонта Пятницкой церкви нашли в стене замурованное «сокровище древних рублев новгородских литых 170, а полтин 44». Скорее всего, это была церковная или купеческая казна. Учитывая, что Святая Параскева Пятница считалась покровительницей торговли, кто-то из купцов мог припрятать для надежности свои деньги именно в «купеческом» храме. Но они так и не были востребованы.
