При царевне состоял некий костромской поп Григорий Елисеев, который хвалился, что может определять местонахождение кладов по имеющимся у него особым «планетным тетрадям». Вся эта возня рядом с троном раздражала Петра. Вскоре по его приказу все эти «укащики» кладов были подвергнуты сыску и оказались при ближайшем рассмотрении банальными шарлатанами. Сам поп Гришка Елисеев под батогами признался, что у него были «планетные тетрадки», но он «по планетам клады узнает, а царевне говорил обманом, взятки ради».
Разобравшись с недалекой сестрой, Петр тем не менее и сам был не прочь пополнить пустую казну за счет спрятанных кладов. С этой целью он пытался обнаружить монастырские сокровища Киево-Печерской лавры, о существовании которых наверняка знал. И не только он. Целенаправленным поиском древнерусских кладов и казны монастыря занимался и литовский польный гетман Януш Радзивил, отбивший в 1651 году Киев у войск Богдана Хмельницкого. О его безуспешных попытках найти эти сокровища сообщал очевидец и «природный киевлянин», впоследствии игумен Михайловского Златоверхого монастыря Феодосий Софонович.
В 1706 году, когда страна вела войну со Швецией, Петр приехал в Киев с целью раскошелить монастырь на нужды войска. Ради победы Петр забирал ценности, по его убеждению, без всякой пользы лежавшие в православных церквях и монастырях. Но лаврские монахи, сохранившие до этого казну от поляков-католиков, не желали делиться ею и с российскими братьями. Как выяснилось спустя два века, они в очередной раз перепрятали деньги. По поручению духовного начальства четыре монаха быстро и умело спрятали огромные богатства, да так надежно, что даже император с его неплохо поставленной службой розыска не смог обнаружить тайник. В отличие от Ивана Грозного Петр не обладал такой мощной энергетикой и интуицией по отношению к кладам. Поэтому его поиски и завершились неудачей. Не дался ему клад!
Киево-Печерская лавра так и не раскрыла свою тайну российскому императору (фото XIX века)
Несмотря на то что казну удалось сохранить, монахи не спешили использовать ее на нужды обители. Мало того, в ночь с 21 на 22 апреля 1718 года киевляне были разбужены звуками набата. Горела лавра, и пожар долго не могли потушить. К рассвету, когда огонь затих, подсчитали урон. Оказалось, что сгорели все деревянные строения монастыря и пострадал верх Успенского собора. По официальной версии, пожар начался в доме наместника лавры, который, вероятно, по рассеянности, забыл в своей келье горящую свечу… Как случилось, что пламя маленькой свечки превратилось в опустошительный пожар, никто из монахов вразумительно объяснить не мог. Но как бы там ни было, лавра погорела, и духовное начальство пребывало в трауре.
Особенно опечаленным выглядел архимандрит Иоанникий Сенютович, который стал отправлять Петру I слезные прошения о помощи. Он умолял российского царя отпустить денег на восстановление сгоревших строений, клятвенно уверяя, что все монастырское достояние погибло, а лавра абсолютно обнищала. Плач киево-печерского архимандрита был услышан в Москве. И хотя с деньгами было туго (государственную казну опустошала Северная война), в октябре 1720 года Петр приказал отослать в лавру 5 тысяч рублей. А ведь совсем недавно он сам хотел поживиться за счет богатого монастыря!
Печерским монахам нечего было сетовать на разорительный пожар. Они умело провели русского императора: не только избавились от старых, пришедших в негодность деревянных строений, но и за счет царской казны украсили обитель новыми каменными зданиями. При этом и свои заветные сокровища сберегли… Невольно приходит мысль: не был ли «красный петух» выпущен в тот год из монашеских рук? Однако произошло непредвиденное событие — столь оберегаемые сокровища оказались… забытыми. Как же это могло произойти? По всей вероятности, во время эпидемии чумы, свирепствовавшей в Киеве в середине XVIII столетия, монахи, знавшие о тайнике в Успенском соборе, умерли или бежали из города. В результате почти два столетия клад оставался в забвении.
Не избежала искушения пополнить казну за счет счастливого случая и дочь Петра I — императрица Елизавета. Ей кладоискательское искушение пришло из города Михайлова в виде «надежной» информации от «верных людей».
ДЕЛО О «МИХАЙЛОВСКОМ КЛАДЕ»
Доноситель казак Терехов за ложный донос и утруждение Высочайшей Императорской персоны, в страх других, подлежит жестокому наказанию кнутом с вырыванием ноздрей и ссылке в Оренбург на тяжкие работы.
Рапорт Сенату, 1756
В июле 1756 года императрица всея Руси Елизавета Петровна получила донесение от дежурного генерал-адъютанта о том, что в городе Михайлове спрятаны «несметные сокровища».
Якобы «выход сокровищ» видел своими глазами в Щетинной слободе казак Терехов, прибывший из Оренбурга. Он насчитал ни много ни мало тридцать шесть (!) бочек с серебром, две бочки с золотом и две — с мелким жемчугом. А перед ними, по уверению Терехова, находился Крест Господен — «охранитель от нечистой силы».
Несмотря на всю фантастичность «видения», Елизавета решила проверить данное сообщение — уж очень манили сокровища! В Михайлов срочно отправляется майор пехотного полка Алсуфьев. Вместе с людьми городской воеводской комиссии он проводит сыск в доме солдатки Богатыревой, где бравый казак узрел огромные ценности. Но перерыв весь дом, комиссия ничего не нашла, о чем и отправила рапорт в Сенат. При этом ее члены потребовали наказать Терехова за ложный донос и, главное, за «утруждение Высочайшей Императорской персоны». Уже в декабре того же года Сенат определил Терехова наказать кнутом и сослать в Оренбург, а его сообщника, ямщика Малышева, также бить плетьми и «ежели к службе годен — отослать в военную коллегию».
После этого следы казака теряются, но ямщик вновь появляется на горизонте. В июне 1757 года он через генерал- фельдмаршала графа А. Б. Батурина обращается к императрице и убеждает ее в реальном существовании ненайденного клада. Через два года к ней поступает очередной донос, который пишут «россияне Алексей Ростунов и товарищ его белгородский купец Антон Белов». Тема та же — клад в городе Михайлове. И в очередной раз Елизавета не выдерживает и распоряжается об очередном поиске сказочных сокровищ. Возможность получить несметные богатства перевесила реальный смысл. По ее именному указу Сенат отправляет всех трех информаторов вместе с сенатским экзекутором Евлашевым и рудокопным мастером Тихоновым в Михайлов.
Опытный рудокоп с нанятыми крестьянами копает во всех местах, на которые указывают «знатоки». В результате они перерыли все окрестности, но клада не нашли. В Петербурге возмущены повторением печального результата. Зимой 1759 года Сенат принимает суровый вердикт: Ростунова и Белова разослать в разные места, а Малышева в очередной раз нещадно бить плетьми и отослать в военную контору для направления в солдаты.
