Показателен рассказ одного бугровщика, записанный в середине XIX века в Сибири. В течение многих лет он искал сокровища в степных курганах к югу от Омска. Вот лишь некоторые выдержки из его откровений: «Копал как-то Маринкин Городок, что около Кулагиной крепости. Там отыскал не то печь, не то горн, да ушат деревянный. Да еще глиняный горшок нашел — этот, проклятый, цел, но пустой. Я тут же с досады разбил его. И под Дуванный Яр подкапывался. Там нашел не то человечью, не то слоновую кость, твердую, словно камень — эту в воду забросил.
Еще за Багырдаем, в мару, нашел лошадиный остов, с седлом и со всей седельной сбруей, да остов человека, старинного лыцаря должно быть, весь был в железном уборе. Только все, что было на лыцаре и что было на лошади, все это истлело, изоржавело. Уцелели кое-какие медные бляшки, да колечки, да шлычка (шлем. — Примеч. авт.) на лыцаре не совсем изоржавела, похожа была на воронку. Медные штучки я подобрал, и они по дому извелись, а железную шлычку бросил там же, где и нашел — на кой шут она годна!
Одно слово, изрыл-ископал маров довольно, но ни черта не нашел путного, кроме человечьих костей, да угольев, да глиняных кувшинов, да ржавых копьянок (наконечников стрел. — Примеч. авт.), да разной, с позволения сказать, фунды, ни к чему для нашего брата не годной».
Эти откровения лишний раз подтверждают основную цель поисков разномастных грабителей — золото или иные сокровища.
Описывая известные случаи грабительских раскопок в Херсонской губернии, краевед и археолог В.И. Гошкевич скрупулезно отмечал судьбу многих находок, обнаруженных на заре XX века. Читая приведенную им сводку с бесстрастной констатацией событий, легко представить себе нравы, царившие среди искателей древнего золота. Они приводят в уныние. Достаточно привести лишь несколько фактов из их бурной деятельности на юге Росии, чтобы понять, что она ничем не отличалась от подобной практики во всех губерниях великой империи.
Так, в 1876 году у села Андрусовка Александрийского уезда был разрыт один из трех курганов. В нем кладоискатели открыли склеп с пещерой, в которой нашли глиняную посуду, «котелок желтой меди» на ножке и чашку. Посуду с досады побили, а котелок продали заезжему купцу.
При деревне Троянке есть вал и курган «Довгая могила», в котором, по мнению крестьян, существует погреб, наполненный казацкими деньгами. Местный крестьянин Николай Маслов по какому-то «плану» раскапывал этот курган. Дорывшись до материка, он обнаружил грунтовую могилу, плотно забитую глиной. На дне могилы стоял больших размеров горшок, который он разбил, так как денег в нем не оказалось.
К западу от села Солонаго, саженях в 10 от «Высокой могилы» кладоискатели пробовали рыть клад: нашли глиняный кувшин громадных размеров; с досады, что в нем не было денег, его тут же разбили.
На хуторе вблизи города Вознесенска крестьянин Тихон Вакуленко выкопал бронзовые изделия: шесть топориков, кинжал, наконечник копья, серп и долото. Вещи эти утеряны.
Весной 1893 года, после наводнения, при спуске плотины в деревне Печеной вода вымыла кости человека, удила, стремена, меч длиною в аршин, пряжку и золотую монету византийского императора Гераклия (610–641). Все это было разломано, за исключением монеты, которая впоследствии поступила в Одесский археологический музей.
Три кургана на городской земле, в 9 верстах от реки Буг привлекли внимание грабителей. Один из них совершенно разрыли, а два были копаны сбоку местным жителем Ф. Куценко: вместо клада он нашел глиняный сосуд с тремя ушками, который и уничтожил.
Подобные археологические находки никогда не интересовали грабителей прошлого. Гравюра XIX в.
Осенью 1901 года крестьяне деревни Любовь-Александровки Ананьинского уезда разрыли курган, нашли в нем массивный котел из красной меди с двумя ручками и ножкой и по своему невежеству разбили его на множество кусков.
Подобные эпизоды можно приводить бесконечно. Было бы понятно, если бы разочарованные «искатели» просто выбрасывали непонятные, а потому ненужные им изделия. Но зачем их демонстративно и с остервенением уничтожать? Этой дикости я долго не мог понять, пока лично не столкнулся с подобным фактом.
Это произошло в одной из моих экспедиций в 1980 году. Исследуя курганы у старинного молдавского села Олонешты в низовьях Днестра, мы устроили полевой лагерь в лесу. За годы полевой работы в экспедиции родилась своеобразная традиция, получившая кодовое название «Операция Хрусталь».
Дело в том, что в лагерь нередко привозились различные напитки. Так как я запретил выбрасывать бутылки в лесу, их складывали в вырытом на территории лагеря подвале. Обычно их накапливалось изрядное количество, и в конце полевого сезона мы торжественно сдавали стеклотару в магазин. Это был ритуал, так как на вырученные деньги устраивалась «отвальная» — последнее застолье, подводившее итог очередных исследований.
Так случилось, что в 1980 году мы работали почти полгода, и через экспедицию прошли десятки людей. К октябрю в погребе скопилось самое крупное число бутылок, которые когда-либо до этого собирались в экспедиции. Сотрудники в предвкушении потирали руки, ожидая шикарный «отвал». Однако перед нашим отъездом отдел стеклотары в сельском магазинчике не работал, и сдать «хрусталь» не удалось. Когда же спустя месяц я заехал в пустой осенний лес и спустился в погреб, то застал дикую картину: сотни бутылок были разбиты вдребезги. Поразило, что не осталось ни одной целой емкости! Причем били с остервенением, до мельчайших осколков!
Тогда меня поразил не сам факт потери «хрусталя», а то, что местные вандалы зачем-то его уничтожили. По приблизительным подсчетам, здесь накопилось тары не менее чем на 150 рублей. По тем временам заработная плата инженера. Было бы понятно, если бы эти бутылки они вывезли и сдали. Как говорится, на здоровье! Но сельские аборигены или не сообразили, или не захотели прилично заработать. Они предпочли потратить несколько часов на дикое и бессмысленное «действо». В этом жесте местных люмпенов было даже не хулиганство или глупость — это была бессознательная месть другим людям, какой-то воинствующий комплекс неполноценности и необъяснимой злобы. До сих пор помню чувство досады и омерзения, которое осталось после этого случая. А ведь эта публика училась в школе, умела читать и писать.
Чего же удивляться, узнавая об очередном случае вандализма по отношению к собственному культурному наследию? Мне известны вопиющие по своей дикости факты, которые произошли только за последние годы. Так, в селе Старые Саратены тракторист, распахивая поле плантажным плугом, вывернул из земли уникальный клад эпохи бронзы. В него входили листовидные кинжалы, наконечники копий, дротиков и стрел, топоры-кельты и украшения. К его чести, он все тщательно собрал и привез в правление колхоза. Однако председатель приказал выгрузить эту поистине бесценную находку на колхозный склад, где предметы стали постепенно растаскивать. Часть бронзы использовалась на паяльники, часть переплавлялась на подшипники для тракторов, а многие предметы местные ребятишки просто поменяли у старьевщика на рыболовные-крючки. Но самое возмутительное заключалось в том, что сельский учитель истории брал на уроки отдельные предметы и показывал их ученикам, а затем бросал их обратно в общую кучу. В итоге от этого клада ничего не осталось. Ну что можно сказать о подобных «учителях» и кем у них вырастут ученики?
