– Я сейчас. Забыл, надо же. Где моя сумка?
Через пару минут он вернулся к удивленной Олесе:
– Закрой глаза.
Он поцеловал послушно зажмурившуюся Олесю и положил ей в ладошку маленькую коробочку:
– Вот. Это тебе.
Олеся открыла глаза:
– Ой…
– Открывай!
– Я боюсь.
– Оно не кусается! – И Артём сам нажал на золотую кнопочку – крышка откинулась, и в глаза Олесе полыхнуло бриллиантовым блеском. Артём достал кольцо и надел Олесе на палец. Кольцо оказалось впору.
– Это мне? А он настоящий, да? С ума сойти! А мне мерещится или бриллиант на самом деле желтый?
– Цвета шампанского. Мне показалось, что обычный – очень холодный, а этот – золотой, как ты. Ты сама словно шампанское. Кстати, а что у тебя с волосами? Ты покрасила, да?
– Нет! – засмеялась Олеся. – Наоборот! Я перестала красить волосы. Я же на самом деле рыжая. Но раньше мне не хотелось выделяться, понимаешь? Я старалась быть серенькой птичкой киви. А теперь… Нет, какое же красивое кольцо! Так мне нра-авится!
Артём глядел на сияющую Олесю, которая, любуясь камнем, то так, то эдак поворачивала вытянутую руку, и чувствовал, как опять разгорается желание. Огонь и стекло – вспомнил он и глухо произнес, прикрыв глаза, потому что даже смотреть на Олесю было выше его сил:
– Когда мы поженимся и заведем собственный дом…
– А мы поженимся?
– Но ты же приняла кольцо?
– Так это было предложение?
– Ну да! Я думал, раз ты решилась… ну… на секс, значит, не против. Или нет? Ты что, не хочешь?
– Нет, я хочу! Но так сразу?
– А чего ждать-то? И потом, это ж не завтра будет. Пока заявление подадим, пока что.
– Тём, ты серьезно?
– Да. Я вообще-то люблю тебя. Ты же знаешь.
Артём довольно растерянно смотрел на Олесю – она виновато сморщила нос и обняла его, очень крепко:
– Тёмочка… Ты такой хороший! А я дура. Конечно, я согласна. Ну что ты? – Олеся поцеловала Артёма, потом заглянула ему в глаза. – Так что ты говорил про собственный дом?
– А! Когда мы заведем собственный дом, ты будешь все время ходить голая!
– Почему?
– Чтобы я мог тобой любоваться.
– И зимой?
– Там не будет зимы! Весна, лето и теплая осень. И никакой зимы.
– А где это – там?
– Во Франции, в Италии! В Испании! Где захотим. Ты же поедешь со мной?
– Кто ж откажется от собственного дома в Испании? Вот если б ты предложил мне шесть соток и сарай, я бы еще подумала. А сад там будет? И фонтан? Если без фонтана – я не согласна.
– Не согласна, да? Без фонтана? Ах ты, барбосище! Ну, сейчас получишь фонтан…
– Ай!
И Артём наконец взял ее так, как хотел – забыв о нежности и осторожности, яростно и страстно, словно пытаясь вернуть то, что она только что у него забрала. Потом, опомнившись, слегка испугался и тревожно заглянул Олесе в глаза:
– Прости, я увлекся.
– Все хорошо.
У Олеси было странное выражение лица – она тут же уткнулась Артёму в бок и сказала:
– Расскажи еще про наш дом. Какой он будет?
– Мне почему-то представляется, что он будет стоять на склоне горы. На самом верху мы сделаем ресторан…
– Ресторан?
– Ну да. Я же стану шеф-поваром. Сначала придется немного поучиться, а потом… Ну вот. Этажом ниже будут наши комнаты, а в самом низу, в саду, твоя мастерская.
– Моя мастерская!
– И ты будешь заниматься своими разноцветными стеклышками. Купим тебе оборудование, материалы – все, что нужно. И ты сама оформишь наш дом и ресторан. Как захочешь.
– Мне нравится. И сад… Здорово!
– В саду сделаем бассейн…
– И фонтан!
– Хорошо, и фонтан. И ты будешь ходить босиком по нагретым солнцем мраморным плиткам. Голая.
– А мы тогда сможем завести кошку? И собаку?
– Хоть пять кошек и десять собак. Я тебе больше скажу: мы даже детей завести сможем. Как ты на это смотришь? Ну вот! Что ж ты плачешь-то, Журавлик?
Артём так и не вспомнил, что хотел спросить у Журавлика, откуда она узнала о времени его прилета – в курсе была только Ника. А Ника в это время сидела в одном из самых дорогих ресторанов Москвы в компании бывшего мужа и сама себе удивлялась: зачем? Зачем она согласилась на Мишины уговоры? А с другой стороны, почему бы и нет? Когда она еще попадет в такой ресторан! Миша заметно волновался и уже в третий раз без толку перекладывал приборы. Наконец официант принес вино, и Миша оживился:
– Ну что? За нас?
– За нас?
– За нашу встречу!
Ника пожала плечами и отпила из бокала.
– Так о чем ты хотел поговорить?
– Слушай, а ведь мы с тобой никогда так не сидели. Ну, в ресторане.
– В таком ресторане – точно. Мы с тобой больше по кафешкам перебивались.
– А помнишь, как я повел тебя в пивнушку на Пушкинской? На углу?
– Ну да, я ужасно боялась идти. Пивнушка, фу! А там оказалась такая интеллектуальная обстановка. Я изумлялась, а ты веселился. И креветки были вкусные. Интересно, она сохранилась?
– А помнишь, как мы в Симеизе были? И ты мне на пляж пиво притащила! Ты в город ушла, а потом вдруг приходишь с пивом и воблой. А я как раз мечтал о холодном пиве. Бутылок шесть – и как только дотащила!
– У тебя такое лицо сделалось, когда ты пиво увидел!
– Еще бы.
– Мне продавать не хотели – пришлось паспорт показать. А на скалу Дива мы так и не лазили. Все из-за тебя. Ты струсил.
– Я струсил?
– Конечно. Это ж ты высоты боишься.
Они смотрели друг на друга и улыбались, вспоминая лето в Симеизе, молодое, жаркое, полное любви. Медовое лето. Они расписались и прямо из загса сбежали в Крым – свекровь долго не могла им этого простить: как же, лишили ее праздника! Поехали дикарями, снимали крошечную веранду, выходившую во дворик, увитый виноградом. Купались, загорали, ездили в Ялту и Алупку, объедались персиками. Узкая железная кровать немилосердно скрипела, когда они пытались заняться сексом, и тогда они стали спать прямо на полу, сбросив туда хозяйские неподъемные матрасы, а по утрам, хохоча, закидывали их обратно. Ника боялась купаться ночью – Миша подхватывал ее на руки и тащил в нагретую за день воду, полную звезд…
Миша допил вино и сказал, взяв Нику за руку:
– Ты помнишь, я тебе прошлый раз говорил о разводе? Так я серьезно.
