– Разводись на здоровье. Я-то тут при чём? – Ника решительно отняла руку.
– А может, нам попытаться? Вернуть все?
– Миш, ты с ума сошел? Ты же сам меня бросил, а теперь…
– Ты мне нужна.
– О господи… – Ника тяжко вздохнула и отвернулась. Подошел официант с заказанными блюдами, и Ника рассеянно поковыряла салат. Есть не хотелось совершенно. Она посмотрела на бывшего мужа – он с несчастным видом резал мясо, потом отложил нож:
– Ника, ты только вспомни, как хорошо мы жили!
– Миш, о чем ты? Ты что, забыл, как мы лаялись? Особенно последние два года, когда ты…
– Да, да. Признаю. Я вел себя ужасно. Но до этого! Мы же… Мы понимали друг друга, разве нет? Ты всегда меня поддерживала. Мы с тобой обо всем разговаривали – помнишь? Целыми вечерами!
– Ага, когда ты бывал дома! Раз в месяц. Тебе что, поговорить не с кем? Хорошо, мы можем оставаться друзьями и разговаривать… иногда. Если тебе это так необходимо. Но ради этого не надо разводиться. У тебя маленький ребенок и…
– Ты не понимаешь! Не понимаешь…
Он готов был заплакать, и Ника слегка встревожилась:
– Так объясни, чтобы я поняла!
– Мы с ней совершенно чужие люди. Абсолютно. Ей нужны только мои деньги. Я сам не понимаю, как вляпался в такое… такое…
– Дерьмо?
– Да.
– Она кем была, твоя Люся? Секретаршей?
– Исполнительный директор в филиале. В Перьми.
– Вон что! И как – хорошо исполняла? Миш, а ты о чем думал, когда?.. Или вообще не думал?
– Похоже, не думал. Я не знаю, как это вышло. Один раз всего и было. Она приехала сюда на стажировку – на месяц. Ну и мы… Вроде предохранялись. А потом оказалось – забеременела. Возвращаться обратно не захотела, искала жилье.
– И ты не придумал ничего лучше, как поселить ее в моей квартире!
– Я думал – поживет временно. Честное слово! Пока найдет что-то подходящее. Так удачно получилось, что мама… как раз… у нас была.
– Да уж. Удачнее не бывает.
– Я и не собирался на ней жениться, правда. Думал – разойдемся по-хорошему, буду деньги давать на ребенка. А тут ты – раз, два, развожусь!
– Ага, я виновата? Миш, и после всего вот этого ты хочешь, чтобы я к тебе вернулась?
– Я виноват! Прости!
– Я простила. Но не хочу начинать все сначала. Разводись, если хочешь – найдешь другую блондинку, еще моложе…
– Да провались они, эти блондинки!
– Что так?
– Они-то моложе, да я… не молодею.
– Ах вот оно что! Ты не справляешься в постели?
– Тише! – Миша испуганно огляделся по сторонам. – Ну да, у меня некоторые проблемы…
– А зачем мне твои проблемы?
– Но ты же меня знаешь! В смысле – чего от меня ждать. Я никогда не был героем в этом смысле, признаю, но… Мы же друг друга всегда понимали, правда? И потом, в нашем возрасте…
– Ничего уже не надо, ты хочешь сказать?
– Нет! Я хочу сказать, что в нашем возрасте гораздо важнее душевная близость. И потом, с тобой – я уверен! – все получится. Понимаешь, она и молодая, и красивая, и сексуальная, но такая непроходимая дура, сил нет. Я все равно разведусь, в любом случае. Только это надолго затянется – она же так просто, как ты, не уйдет. Дорогая, давай хотя бы попробуем. Я послезавтра в Женеву улетаю, на неделю. Поехали со мной. Ника, пожалуйста!
– Нет, ты точно сошел с ума… Ты сто лет обо мне не вспоминал, а теперь…
– Откуда ты знаешь, что не вспоминал? – Миша взглянул Нике прямо в глаза. – Не было дня, чтобы я о тебе не думал!
Ника всматривалась в бывшего мужа с изумлением – все это так на него не похоже. Но люди же меняются! Или нет? Миша довез Нику до дома и даже не приставал с поцелуями, чего она несколько опасалась – или на что надеялась? У подъезда их ждала машина, из которой вылез молодец с большим букетом алых роз и торжественно вручил цветы Нике.
– Вот это сервис! – усмехнулась Ника, а Миша подал ей маленькую коробочку, завернутую в золотую бумагу:
– Это тоже тебе! Заранее не дарят, но я буду в Женеве. Не открывай до дня рождения, ладно?
Ника только покачала головой:
– Надо же, ты теперь помнишь, когда у меня день рождения!
Розы были точно такие, какие Ника сама подарила себе на сорок пять лет. Она невольно вспомнила тот дурацкий день, ставший началом ее новой жизни – без Миши. Без Миши, но с Артёмом. А теперь и без Артёма.
Было уже довольно поздно, но мама еще не спала и удивилась розам:
– Ах, какой букет!
Она уютно устроилась на кухне с книгой и чашкой чая, и Ника с нежностью взглянула на моложавое лицо матери, особенно свежее по контрасту с сияющей сединой по-прежнему пышных волос.
– Это кто же тебе преподнес?
– Миша.
– Миша? – изумилась мама. – Ты что, встречалась с ним?
– В ресторан пригласил.
Ника пристроила цветы в две вазы и стеклянную банку, потом присела рядом.
– Мамуль, ты представляешь: он хочет, чтобы мы начали заново. Решил разводиться.
– Ты подумай, что делается! – Софья Алексеевна отложила книгу. – А ты что?
– Не знаю. Он изменился, мне кажется. Может человек в таком возрасте измениться, как ты думаешь?
– А почему бы и нет? Пожил с этой женщиной – как ее?
– Люся.
– И понял, что лучше тебя нет?
– Мамочка, ты неисправимый романтик! Хотя… Папа же переменился, да? Он рассказал мне, как вы жили поначалу. И как ты все это терпела, не представляю!
– Я любила его. И жалела. Я так счастлива была, когда мы поженились, так счастлива! Я ведь уже и не надеялась. Знаешь, я ведь в него с первого взгляда влюбилась. Смешно, конечно…
– Почему смешно?
– Да потому что ему десять лет было! А мне тринадцать. Моя мама с его тетей дружила, с Анной Сергеевной. Валера сын ее брата. Анна Сергеевна рано в Москву перебралась, замуж вышла, а муж умер. Она замуж больше не выходила. А брат в деревне под Дмитровом так и остался. У него жена была какая-то странная, хозяйством совсем не занималась. И рожала без конца, прямо как кошка. Не то восемь детей у них было, не то даже десять. Вот Анна Сергеевна и забрала одного себе, чтоб им полегче было. Валера только четвертый класс окончил. Можешь представить, каково ему было – деревенский мальчик, впервые в Москве! Новая школа, новые порядки. Новая жизнь. Вот я и взялась опекать…
Сначала Валера слегка дичился этой городской девчонки – еще посмеется над ним! Но Соня даже не думала смеяться. Весь август они провели вместе – играли во дворе, бродили по окрестностям Плющихи, добираясь даже до Новодевичьего монастыря и Парка культуры. Соня хорошо помогла Валере адаптироваться, так что в школе он не сильно выделялся на фоне московских ребят, к тому же оказался не единственным новичком. Скоро у него завелись друзья-мальчишки, но с Соней они общались по-прежнему, благо жили окно в окно. Соня подтягивала его по русскому и литературе, подсовывала книжки, словно старшая сестра. А потом они повзрослели. И Соня заметила, что Валера стал ее стесняться – еще бы: Соня вытянулась, как жираф, так что Валера с трудом доставал ей до плеча. Высокая, худая, длинноносая, некрасивая. А Валера, несмотря на невысокий рост, был очень привлекательным парнем. Однажды Соня возвращалась из института, а Валера курил под аркой в компании таких же подростков. Соня улыбнулась ему и поздоровалась, он кивнул в ответ. Она прошла к дому, а ребята у нее за спиной вдруг заржали и засвистели. На следующий день Валера специально зашел к ней, чтобы сказать:
