– Я себя ненавижу, – горько усмехнулся Артём. – За то, что ударил. За то, что не понимал. Так больно. Душа словно треснула. Значит, все напрасно…
– Боже мой! Нет, нет! Не напрасно! Прости меня, прости! Как я виновата! Оно того не стоило, честно. Я больше не буду, никогда! Я как-нибудь справлюсь, правда. Потому что я без тебя не могу, совсем не могу. – Олеся всхлипнула. – Ну почему, почему ты не встретился мне тогда, в юности? Мы же рядом жили, в одни и те же магазины ходили, сто раз могли встретиться. И не было бы никакого Вовчика и его поганых друзей, и я была бы другая…
– Если бы да кабы, – мрачно сказал Артём. – Plus-que-parfait, мать его!
Олеся погладила его по щеке, поцеловала и жалобно заглянула в глаза:
– Прости меня! За мою дурь, за то, что я тогда наговорила тебе. Это все неправда. Мне с тобой хорошо. Я отогрелась. Ты же меня спас! Вытащил из болота. Ты замечательный, ты лучший, ты такой добрый, теплый, нежный…
– Ага. Как суфле.
– Перестань! – с нажимом сказала Олеся. – Я раскаиваюсь, ты же видишь.
В эту ночь они спали в одной постели, и Артём, обнимая вздыхающую во сне Олесю, с тоской думал, что вернулась она только потому, что испугалась Коляна. Но испугалась сильно – посреди ночи вдруг забилась, закричала и с трудом очнулась от кошмара: страшное прошлое вернулось. Артём утешал дрожащую Олесю, гладил по рыжим спутавшимся волосам, по спине – по «крылышкам». И жалел так, что ныло сердце. А утром отправился во Флоренцию. Ничего не планировал, ни о чем особенно не задумывался: такси, самолет, пересадка в Милане. Сначала хотел было на машине – получилось бы гораздо быстрее, но пять с лишним часов за рулем показались слишком утомительным занятием.
Приехал в отель ближе к вечеру, перекусил в гостиничном ресторане и мгновенно заснул в номере, едва добравшись до кровати. Через пару часов проснулся, как от толчка, сел, потирая затылок – этот проклятый звон в ушах так и не прекратился совсем, лишь стал слабее. Собрал вещи Олеси, еще посидел. Пойти, что ли, по городу погулять? Для начала решил прогуляться по отелю – здание было старинное, со множеством коридорчиков, переходов и закоулков, с хаотичным порядком номеров, на каждом шагу антиквариат, цветы, зеркала и статуи. Музей, да и только! Артём помнил, что тут есть сад на крыше и башенка со смотровой площадкой. Спускаясь с башенки, он вдруг увидел входящего в узкий коридорчик человека и узнал его в ту же секунду – это был Колян, о котором Артём совсем позабыл, зациклившись на собственных переживаниях.
Все это время он мучился от угрызений совести, от которых не могла избавить даже мысль о том, что Олеся, вообще-то, сама его довела до такого зверского состояния. Нет, в его системе ценностей избиение женщины было самым страшным преступлением, а теперь эта встроенная программа полетела ко всем чертям, и что с этим делать, он не понимал. Зато понимал, что толкнуло Олесю в объятия этого, провались он, Бернара – и это тоже добавляло ему душевных терзаний: Артём не знал, способен ли он воспринимать Олесю как «просто женщину». Словно животные – вспомнил он и поморщился. Вот в это кипящее облако мучительных размышлений и ввалился внезапно Колян, гладенький, сытенький, очень довольный и собой, и Флоренцией – на самом деле вся компания приехала на выставку-ярмарку оборудования для одной отрасли производства, в которой Колян, собственно, и подвизался, но мало что понимал. Оборудование его интересовало меньше всего. Информация о Коляне и его подельниках, которой с ним в свое время поделился Кирилл Поляков, была высечена в памяти Артёма, как в камне. Колян, конечно, изменился за прошедшие годы, но характерный взгляд чуть выпученных голубых глаз был все тот же, что на старой фотографии, раздобытой Кириллом.
Не обратив никакого внимания на Артёма, Колян вошел в свой номер, единственный на этой площадке. Артём постоял, посмотрел по сторонам – никого, все тихо, – еще помедлил и решительно шагнул вслед за Коляном. Плохо прикрытая дверь услужливо приотворилась Артёму навстречу – он хмыкнул: надо же, все одно к одному. Войдя, Артём быстро огляделся – номер был гораздо меньше Олесиного, и окна выходили на другую сторону, на площадь, посреди которой стояла высокая каменная колонна с каким-то мужиком наверху – в тоге и с поднятой рукой. Артём совершенно не представлял, что будет делать с этим Коляном, весьма кстати попавшимся ему на пути, а то ведь так и уехал бы, не вспомнив!
Для начала он запер дверь и положил ключ себе в карман, подумав, что перчатки не помешали бы. И как нарочно тут же увидел на столике под зеркалом пару перчаток в прозрачном пакетике, очевидно, только что купленных. Похоже, все обстоятельства играли на руку Артёму – в буквальном смысле. Артём решительно надел перчатки. Они были коротки и тесноваты, но хоть что-то. И вовремя – из туалета показался Колян. Увидев в номере постороннего, Колян изумился и, заикаясь, спросил на корявом английском:
– Вы кто? Что вам надо?
На нем были только трусы, носки и расстегнутая рубашка, из-под которой виднелась майка, поэтому он чувствовал себя неловко перед незнакомцем, к тому же гораздо более крупным и высоким.
– Обслуживание номеров! – бодро ответил Артём.
– Но я ничего не заказывал, – пробормотал растерянный Колян, даже не осознав, что ему ответили по-русски.
– Да не парься ты! – сказал Артём и щелкнул пультом, включив телевизор, откуда немедленно что-то забормотали по-итальянски. Колян покосился на телевизор и открыл было рот, но Артём не дал ему ничего сказать, резко шагнув вперед. Колян в панике отступил, наткнулся на кровать и покачнулся, а Артём тут же толкнул его. Колян плюхнулся навзничь и заворочался, пытаясь подняться, но Артём быстро и ловко завернул его в покрывало – запеленал с руками, и, сколько тот ни бился, пытаясь освободиться, ничего не получалось. Колян лежал поперек кровати, свесив голову вниз и пыхтел. Он был так потрясен происходящим, что даже не сообразил закричать. Артём еще раз оглядел номер – ага, замечательно! На столике стояла бутылка вина, тоже, видимо, недавно купленная и нераспечатанная. Артём нашел в баре штопор и прихватил еще несколько маленьких бутылочек с каким-то спиртным. Он перевернул Коляна лицом вверх и сел на него, чтобы не рыпался, – тот закряхтел, испуганно моргая.
– Вино ты купил хреновое, – сказал Артём, рассмотрев этикетку. – Полное барахло. Да ладно, сойдет. Открой рот!
Колян выпучил глаза еще больше и наконец собрался заорать, но Артём наклонил бутылку и, придерживая Коляна за подбородок, залил ему в глотку чуть не половину. Колян вырывался, кашлял, отплевывался, но невольно глотал.
– Чего тебе надо? – захрипел он, кашляя. – Чего ты пристал? Кто ты вообще такой, мать твою, а?
– Чего мне надо? Да привет тебе передать.
– Какой еще привет?
– Горячий. На-ка еще выпей. Давай, давай.
После второй порции Колян заметно осоловел – Артём знал это вино: оно легко пилось, но очень быстро ударяло в голову.
– А привет тебе – от Олеси. Помнишь Олесю, падла? Девушка другана твоего, Вовчика. Рыженькая такая. Что вы с ней сделали, сволочи? У тебя на даче! Десять лет назад это было, припоминаешь? Сейчас я тебе освежу память! – И Артём легонько стукнул Коляна по голове почти пустой бутылкой. – Вспомнил? А то посильнее врежу. Ага, вспомнил. Молодец. Рассказать тебе, как Олеся собиралась вам отомстить?
