– Я его уволила! Этого официанта!
Артём взглянул по сторонам – все старательно делали вид, что ослепли и оглохли. Он не торопясь завершил украшение салата, аккуратно вытер салфеткой лишние капли соуса с тарелки… Олеся нетерпеливо топнула ногой: «Ты слышишь, что я говорю?» Артём поставил салат на выдачу и только тогда взял Олесю за руку и увел в свой кабинет – кухня за его спиной ожила, и Артём поморщился, представляя, как повара обсуждают явление хозяйки.
– Так что там с официантом? Он тебе нахамил?
– Да!
– Хорошо. Если он тебя оскорбил, то я, конечно же, его уволю. – Артём произнес это очень спокойно, но так подчеркнул голосом «я», что Олеся тут же дрогнула.
– Да, ты прав. Прости. Я вторглась на твою территорию. Ты хозяин. Я должна была попросить тебя.
– Кто он? – спросил Артём.
– Это Поль.
– Поль? И что, он действительно тебя оскорбил?
Артём удивился: Поль вовсе не был хамом. Но тут его осенило: из всех официантов Поль единственный чем-то напоминал давно уволенного Бернара. Так вот в чем дело… Он внимательно смотрел на Олесю, которая вдруг страшно покраснела – даже слезы выступили. Она рухнула на диванчик и опустила голову. Артём подал ей бумажные салфетки. Она, всхлипнув, вытерла глаза, потом долго молчала, глядя в окно. Артём ждал. На душе у него было тяжело. Наконец Олеся робко взглянула на него и тихо сказала:
– Он мне не хамил. Просто я психанула. Я извинюсь перед ним.
– Нет. Он извинится перед тобой.
– Но Тёмочка! Он же на самом деле не виноват!
– Это неважно. Моя жена всегда права. Даже когда не права. Сиди здесь! И постарайся сделать нормальное лицо, когда он войдет.
– Тём, не надо!
Но Артём ее уже не слышал. Он решил, что потом выпишет Полю премию за моральный ущерб. Через пару минут вошла целая процессия: Артём, мрачный Поль и администратор, злобно покосившийся на жену хозяина. Поль принес свои извинения, Олеся надменно кивнула, администратор с официантом удалились. Артём, усмехнувшись, взглянул на Олесю – та, закусив губу, упорно смотрела в окно. Короткое платье открывало ее длинные ноги почти до бедер… Упрямо поднятая голова… Рыжие пряди волос на белой шее… Артёму вдруг стало жарко. Он запер дверь кабинета, сел на диванчик к Олесе, развернул ее к себе и поцеловал, весьма зверски – она вытаращила глаза. Опрокинул ее на диванчик и полез под юбку – короткое эластичное платье тут же задралось к поясу. Олеся что-то протестующе пищала и хватала его за руки, но Артём не обращал внимания: стянул с нее трусики и взял почти силой – так она сопротивлялась. Сопротивлялась, да, но и стонала, и вскрикивала, и судорожно двигалась вместе с ним, а в самом конце с такой силой вцепилась Артёму в плечи, что остались отметины от ногтей. Они едва не свалились с узкого диванчика, в ушах у Артёма звенела сотня колокольчиков, прическа Олеси окончательно растрепалась, коралловые бусы порвались, а трусики исчезли неведомо куда, но оно того стоило.
– Куда они могли деться? Испарились, что ли? – возмущалась Олеся, одергивая платье.
– Ты же видишь – я ищу! – сдавленным голосом ответил из-под дивана Артём. Он собирал рассыпавшиеся кораллы, но никаких трусиков в поле его зрения не наблюдалось.
– И как мне теперь быть? Как я пойду домой?
– Так и пойдешь. Ничего, проветришься…
– Как дам сейчас!
– Ты же хотела внезапной страсти? Вот, пожалуйста.
– Ага, и вся кухня в курсе! Как я теперь мимо них пройду… Мне стыдно…
– Это мой ресторан, – сказал, поднимаясь, Артём. – Я тут, как ты справедливо заметила, хозяин. А ты моя жена. Так что я могу тебя поиметь где угодно. Хоть в зале на столе.
– Не при официантах, надеюсь?
– Иди уже! – Он шлепнул ее по заду, а потом одернул подол. Олеся гордо проплыла мимо потрясенных поваров, а Артём еще посидел в кабинете и даже выпил бокал красного вина, чтобы прийти в себя. Уже выходя из кабинета, он обнаружил кружевные трусики Олеси – они зацепились за раму картины, висевшей над диваном. Как они туда попали? Хмыкнув, он снял трусики и запихнул в ящик стола. А потом как ни в чем не бывало отправился на кухню.
В эту ночь они с Олесей спали вместе, но разожженного огня хватило ненадолго, и через пару дней Олеся снова заглянула к нему на кухню. Они уединились в кабинете и… ничего не вышло. Совсем. Олеся с непроницаемым видом удалилась, сопровождаемая восхищенными взглядами поваров, а Артём весь день размышлял. Он ничего не мог с собой поделать: то яростное исступление, которое так заводило Олесю, могло возникнуть только спонтанно, как в прошлый раз, когда ревность и злость вызвали всплеск вожделения. Сознательно достичь нужного градуса он не умел. Но самое главное: каждый раз после этих «всплесков» он долго не мог избавиться от какого-то мерзкого «послевкусия», страшно мучаясь от стыда и отвращения к себе, хотя и понимал – теперь-то понимал! – что именно такие «всплески» и заводят Олесю.
«Наверное, я слишком флегматичен», – уныло решил Артём. И что теперь делать? Как жить? Артём давно понял, что способен простить Олесе все, даже измену, прекрасно сознавая, что его любовь превратилась в настоящую зависимость, сладостную и болезненную. Все, что он делал, было для нее: деньги, ресторан, вилла, поварская слава и звезды Мишлена не значили ничего без Олеси. Почти всю ночь Артём не спал – все думал и думал. А утром следующего дня принес Олесе кофе в постель. Она так и расцвела: «Спасибо, милый!» Артём с тоской смотрел, как Олеся отламывает кусочки круассана и блаженно жмурится, отхлебывая капучино, куда он добавил, как она любила, корицы. Потом присел рядом и сказал, глядя в пол:
– Я люблю тебя…
– Ура! Я знала, знала! – настроение у Олеси было с утра игривое.
– Я люблю тебя, но… Ты сама видишь – у нас не получается. Наверное, я не соответствую тебе… по темпераменту. И если ты… если тебе… Чёрт!
Он кожей чувствовал взгляд Олеси и ёжился, не зная, как озвучить то решение, к которому пришел после мучительных ночных раздумий.
– Так что ты хочешь мне сказать?
Голос Олеси звенел от злости – похоже, она догадалась сама.
– Я не хочу тебя терять, поэтому… – Артём собрался с силами и выпалил: – В общем, я не буду возражать, если ты будешь с кем-то… время от времени… развлекаться.
Он услышал, как ахнула Олеся, вскочил и быстро пошел к двери.
– Значит, ты не будешь возражать, да? Разрешаешь? Ах ты…
Артём успел захлопнуть дверь, так что чашка, брошенная Олесей ему вслед, ударилась о створку и разбилась. Он сразу пожалел о сказанном, потому что Олеся стала совершенно невыносимой. Артём старался не реагировать на выходки Олеси и только мрачно отворачивался, когда она у него на глазах демонстративно кокетничала с кем-нибудь из официантов или посетителей. Правда, официанты, помня про уволенного Бернара и Поля, который ушел сам, держались с женой хозяина настороже. Зато один из посетителей зачастил в ресторан – высокий черноволосый красавчик, тоже чем-то неуловимо похожий на Бернара. Артём замечал, как он заговаривает с Олесей, целует ей руку, а потом и вовсе пересел за ее столик. Они выглядели влюбленной парочкой и только что не целовались на виду у всех. Артём наблюдал за этой сладкой сценой через стеклянную дверь кухни – его подозвал Серж:
