Из ресторана Артём ушел последним – боялся идти домой. Вдруг Олеся решила его дождаться, и опять придется смотреть на нее, говорить с ней. Он до сих пор чувствовал щекой ее мимолетное прикосновение. И помнил быстрый взгляд, который она бросила на его предплечье с татуировкой. Но Олеся, судя по всему, спала и на Артёма никак не покушалась, а утром ее уже не было, только записка на столе: «Я в мастерской». Артём вздохнул с облегчением, но и с невольным разочарованием. А в середине дня она позвонила:
– Можно, я приду пообедать?
– Конечно! Зачем ты спрашиваешь?
– Ну, вдруг у вас все занято.
– Ты хочешь чего-то особенного?
– Какое-нибудь мясо, пожалуйста! Еще греческий салат и безалкогольный мохито. И мороженое! Я переоденусь и приду.
Артём засуетился – идти-то тут десять минут, не больше. О том, что Олеся в зале, ему сказал Серж:
– Твоя здесь!
– Я в курсе.
– Ты выйдешь?
– Выйду я, не выйду – это мое дело! – вспылил Артём. – Что ты все лезешь в нашу жизнь? Мы сами справимся!
– Да ради бога.
И Серж с обиженным видом отошел. Артём снял фартук и, подхватив поднос, вышел к Олесе. Он не хотел оставаться, но не выдержал и присел к ней за столик. Олеся улыбнулась ему очень нежно, и Артём вдруг смутился.
– Как тебе мясо? – спросил он.
– Вкусно! Хочешь попробовать? – Олеся протянула ему кусочек на вилке, и Артём с серьезным видом посмаковал, потом сказал:
– Перцу переложил.
– Да ладно тебе. Пальчики оближешь! Хочешь мороженого? А то я погорячилась. Уже не лезет!
– Ну, давай…
Артём ел мороженое, не чувствуя никакого вкуса, а Олеся потихоньку потягивала мохито, поглядывая на Артёма и чуть улыбаясь:
– Знаешь, у меня столько идей! Лео со мной немножко позанимался рисунком. Ему было тяжело, уставал быстро. Но я и сама много рисовала. Потом он меня пристроил в одну мастерскую – я две недели была девочкой на побегушках. Вернее, девочкой на стекляшках. Но кое-чему научилась. Главное, я теперь знаю, чего хочу. Показать тебе? Я взяла планшет.
Артём взглянул на экран, перелистнул – это были цветы: яркие, необычные, сказочные.
– Это ты рисовала?
– Ага! И один даже сделала – там, в конце, фотка.
– Сама сделала? Здорово! Очень красиво! В стекле это еще лучше смотрится.
– Правда, нравится? Ура! Знаешь, что я придумала? Конечно, сначала я руку набью. А потом будем продавать. Я посмотрела: можно витрины прямо в окнах ресторана устроить, это несложно. Если ты не против! Ты не против? Представляешь, как будет солнце играть в цветном стекле? А можно и в баре стойку сделать. И прейскурант прикладывать к меню. И еще можно десерты подавать в моем авторском стекле. У Сержа такие изысканные десерты! А я постараюсь сделать вазочки под стать. И клиент сможет эти вазочки забирать себе.
– Но это же будет дорого, наверное?
– А скидка? Смотри: например, десерт стоит двадцать евро… Условно! И вазочка двадцать евро. Сорок евро, если по отдельности. А если десерт в вазочке, то это будет стоить тридцать евро! Понимаешь?
– И в чем выгода для нас?
– Тём, да кто ж знает, сколько на самом деле вазочка стоит? Я же буду цену устанавливать! Может, ей красная цена пять евро.
– Ловко!
– А еще я хочу мастер-классы устраивать. Не сразу, конечно. Надо опыт наработать. И помощник понадобится. Придется подумать, как клиенты смогут в мастерскую проходить. Представляешь, у них на глазах будет рождаться стеклянный цветок! Или что-нибудь другое, что закажут. И они обязательно придут на следующий день за заказом и наверняка зайдут в ресторан. Прямая выгода. Расписание сеансов тоже можно к меню прилагать.
– Интересно.
Артём с изумлением смотрел на Олесю: щеки у нее раскраснелись, глаза сияли – давно он не видел ее такой воодушевленной. Впрочем, он просто давно ее не видел. И Артём снова помрачнел.
– А я еще одну штуку придумала! Но это уже по твоей части. Открытая кухня. Помнишь, мы были в японском ресторанчике, и повара готовили прямо перед посетителями? Почему бы у вас так не сделать?
– Да я сам думал об этом.
– Ой, правда?
– Подбивал Сержа, но он что-то не хочет.
– Я тебя имела в виду.
– Меня?
– Ну да. Понимаешь, у Сержа, конечно, десерты – произведения искусства, но он сам такой скучный. – Олеся понизила голос, словно Серж мог ее услышать из кухни. – Он все профессионально делает, но без огонька. А ты артистичный. Ты готовишь, словно танцуешь.
– Я?
– Да. И руки у тебя красивые. Я всегда любовалась, когда ты готовил.
Впервые после возвращения Олеси они смотрели в глаза друг другу. Долго. А потом мимо прошел официант и разрушил чары.
– Ладно, я пошла к станку. Спасибо, все было безумно вкусно!
Олеся легко поднялась, поцеловала Артёма и убежала. А он еще посидел, бессмысленно улыбаясь, а потом вернулся на кухню и подошел к Сержу:
– Прости, что рявкнул на тебя. Но ты ж понимаешь: я сильно нервничаю. Вот и сорвался.
– Да ладно, ты прав, – сказал, не оборачиваясь, Серж. – Вечно я лезу не в свое дело. Извини.
Артём честно хотел дотянуть до конца смены, но не выдержал и сбежал через пару часов. Олеси в доме не было, и он направился в мастерскую: она работала с горелкой. Артём долго стоял в дверях и наблюдал, чувствуя, как уходят, словно сгорая в огне горелки, злость, отчуждение и обида. Олеся была в рабочем фартуке и защитных очках, а волосы прикрыла кепкой – козырьком назад. Наконец она выключила горелку и поставила готовую вазочку в опечек для остывания. Потом сняла очки и фартук, повернулась, увидела Артёма – ее лицо расцвело улыбкой, и Артём тоже заулыбался. Олеся со всех ног побежала к нему и повисла на шее, обхватив руками и ногами. Они так крепко обнялись, словно умерли. А потом воскресли.
– Что у тебя на столе? – хрипло спросил Артём, целуя Олесю.
– На каком столе? – с трудом выговорила Олеся.
– Там стол! На нем какие-то штуки. Они важные?
– Здесь нет ничего важнее нас с тобой!
Артём смахнул со стола разные «штуки», которые с грохотом попадали на пол – кое-что, кажется, даже разбилось. Подумав, что стол холодный и грязный, Артём спустил Олесю на пол, стянул с себя рубашку и постелил на металлическую столешницу, а когда обернулся к Олесе, оказалось, что она уже сбросила всю одежду. Олеся схватилась за ремень его джинсов, расстегивая…
– Подожди, я сам.
Но она не слушала – путаясь руками, они кое-как избавили Артёма от джинсов, он подхватил Олесю и посадил на стол. Артёму казалось, что внутри у него тоже все рушится с грохотом, а кое-что даже разбивается вдребезги. Они с Олесей словно пробивались друг к другу сквозь горную породу или ледяную стену – наконец пробились и замерли, сжимая друг друга в объятиях и задыхаясь.
