В свою очередь Анхен выглядела победительницей и полновластной хозяйкой фабрики. Остальные были так напуганы, что не обсуждали ее даже за глаза. Луиза ни с кем не могла поделиться ни тем, что узнала об Анхен, ни о своей роли в последних событиях. Единственным разумным выходом ей представлялось подчиниться давлению фрекен Монк и отказаться от общения с Густавом. Луиза не могла представить, каким может стать следующий ход Анхен. Поэтому она собралась с духом и обратилась к Густаву, который в тот момент уже пролистывал принесенные рисунки.
– Герр Юнсон… проект почти закончен. И все иллюстрации уже готовы… Только тушью обвести осталось. Я хотела сказать, нам больше не нужно вот так видеться. В смысле, на фабрике. К тому же пошли разговоры, которых я бы хотела избежать. Нас неправильно поняли и…
– Что вы говорите, – протянул Густав. Не отрываясь, он глядел на один из рисунков. – Скажите мне лучше, где вы так научились рисовать? – Он развернул бумагу так, чтобы Луиза могла видеть изображенное на ней, и улыбнулся.
На листе был портрет самого Густава углем в полуанфас. Когда Луиза в задумчивости рисовала его на лекции, ей показалось, что в таком ракурсе она сможет подчеркнуть благородство формы его лба, скул и прочих полюбившихся ей черт. В портрете не было карикатурности, с которой Луиза обычно изображала своих персонажей, и он не предназначался для чьих-либо глаз. Тем более для глаз Густава.
На секунду ей захотелось сжаться в крохотную точку и исчезнуть без следа, а молодой человек все продолжал смотреть на нее с озорной улыбкой. Устыдившись того, что теперь Густаву видна ее симпатия, Луиза подскочила к нему и попыталась вырвать злосчастный листок из рук. Все это было по-детски глупо и неправильно. Юноша решил не отдавать рисунок и, дразня Луизу, отводил руку с ним то вверх, то в сторону, то за спину, чтобы она не могла до него дотянуться.
В какой-то момент расстояние между ними сократилось настолько, что девушка на мгновение ощутила тепло его дыхания. Луиза тут же отпрянула и закрыла ладонями горящее лицо, готовая расплакаться от смущения. За последние сутки она пережила слишком много, а теперь и это… Как смотреть ему в глаза?
Густав положил свой портрет на стол, шагнул к Луизе и отнял ладони от ее лица.
– Вы говорите, нам больше не стоит здесь встречаться? – уточнил он. – Что ж, не вижу в этом ни малейшей проблемы!
Луиза непонимающе смотрела то на него, то на свои руки в его руках, которые он держал бережно и нежно.
– Теперь, когда все готово, я приглашаю вас присоединиться ко мне на сегодняшнем собрании Комитета. – Он легко коснулся губами холодных пальцев девушки. – Лиза, сегодня день вашего триумфа.
***
Вопреки ожиданиям Луизы, собрание Комитета проводилось не в Судейской коллегии. Густав пояснил ей, что, развиваясь, штат Комитета разросся, и потребовались отдельные штабы для его подразделений. Отдел по работе с производствами располагался здесь же, в рабочем квартале, в здании биржи труда. Оно было двухэтажным и совершенно невыразительным, хоть и выглядело приличнее любого из общежитий. Весь облик этого здания указывал на его чужеродность и ненужность в заводском районе.
Внутри биржа выглядела даже более безлико, чем снаружи: выбеленные подсиненной известкой потолки и стены, грязно-коричневый дощатый пол, который отзывался скрипом на каждый шаг, заржавевший автомат с бланками и несколько пыльных стендов с информацией пятилетней давности. Было заметно, что Густаву тоже неуютно в холле первого этажа, и он поспешил провести Луизу дальше, в комнату, где проводилось собрание.
Здание было все тем же, но атмосфера отличалась. Первое, что бросалось в глаза, – штаб Комитета располагался в бывшем зале для совещаний. В глубине находилась невысокая сцена, обрамленная бурым занавесом, а длинные деревянные скамьи для слушателей были сложены у стены одна на другую. Центр зала занимали хаотично расставленные столы разных форм и размеров: некоторые из них были нагружены разнообразной макулатурой, другие же оставались совершенно пустыми.
Присутствующие держались группами и оживленно общались между собой. Луиза заметила компанию студентов, схожих по возрасту и манере одеваться с Густавом. Не было похоже, что они заняты серьезным обсуждением, – скорее их беседа напоминала непринужденную болтовню.
Поодаль от них, присев на крайнюю скамью, держались девушки. Луиза предположила, что это те самые «жилички», что занимались расселением семей по квартирам, как рассказывала Маришка. Чем-то они неуловимо напоминали ей Хелену – возможно, скромным изяществом платьев, подобранных по цвету шляпок и рафинированной опрятностью. Лу с легкостью могла представить подругу в их рядах. В то же время ей стало стыдно за свою заношенную блузку и затертую по краю серую юбку. Она пожалела, что ей так и не представилась возможность сменить одежду после работы.
Луиза нигде не видела Анхен, отчего вздохнула с облегчением.
За круглым столом, грузно навалившись на него, сидели матерого вида рабочие в потрепанных спецовках, судя по всему, бригадиры. В отличие от остальных, они хранили невозмутимое молчание, ожидая своей очереди говорить.
Вокруг стола, что был больше остальных и ближе всего к сцене, собрались самые активные из присутствующих. Каждый стремился всучить свои бумаги одному человеку, невидимому за их спинами. Когда в толпе обозначился просвет, Луиза увидела неожиданного персонажа: невысокий и щуплый, как подросток, с непропорциональным лицом, пегим от веснушек. Он совсем не производил впечатления главы собрания, но именно к нему широкими шагами направился Густав. Луизе оставалось лишь поспевать за ним, чтобы не остаться одной среди незнакомых людей.
Они поравнялись со столом. Когда один из активистов бегло зачитывал председателю какой-то список, Густав вклинился в его речь, переключив всеобщее внимание на себя:
– Герр Йохансон, помните ли вы проект, о котором я вам рассказывал пару недель назад? – громко начал он, отчего на лицах остальных отразилось легкое раздражение.
– Да-да, что-то такое припоминаю. Предвыборная пропаганда, верно? Что-то творческое, – откликнулся председатель, сдвинув лохматые светлые брови.
– Так и есть, – гордо кивнул Густав, раскрыл папку с рисунками Луизы и уверенно положил ее перед герром Йохансоном поверх остальных бумаг на столе. – Позвольте представить вашему вниманию: эти простые и понятные рабочему классу юмористические иллюстрации можно использовать в газетах, листовках и распространять на предприятиях.
К столу подтянулись еще несколько людей из компании позади и встали за спиной председателя, который склонился над иллюстрациями и с интересом изучал их одну за другой. Наконец он дошел до последней, поднял голову и заговорил:
– Что ж, довольно занятно и остроумно. Сами рисовали, Юнсон?
Густав обернулся к Луизе и, взяв за плечо, слегка выдвинул ее вперед:
– К сожалению, не наделен подобными талантами. Вот художница, одна из моих подопечных, Лиза Вебер.
