От дальнейших расспросов ее спас Густав, возникший как никогда вовремя. Взяв Луизу под руку, он обратился к председателю:
– Боюсь, нам придется покинуть собрание чуть раньше. Не так много интересных докладов, а у нас на сегодня еще есть планы.
– Конечно-конечно, увидимся через неделю. – Петрик задумчивым взглядом проводил их до дверей, заметив, как испуганно художница вцепилась в своего спутника, будто покидала место бедствия.
Оказавшись на улице, Луиза перевела дух и осознала смысл последней фразы Густава. Она спросила:
– О каких планах вы говорили, герр Юнсон? Я ничего такого не знаю.
– Лиза, вы столько сделали для Комитета и особенно для меня. – Он покровительственно улыбнулся. – Мне хотелось бы сделать вам подарок.
– Подарок?
– Сегодня мы идем в ресторан. Уверен, вы будете в восторге! – И он свистом остановил проезжавшего мимо них извозчика.
***
Отель «Богемия» считался до переворота одним из самых шикарных в столице, и не менее знаменит был ресторан при нем. За последние годы отель перестал быть отелем, ресторан – доступным только сливкам общества, а само величественное здание растеряло часть своего великолепия. Даже с улицы было видно, что часть витражных окон забрана простыми стеклами, а лепной государственный герб над входом расколот, словно кто-то метнул в него камень.
Густав галантно придержал дверь, пропуская Луизу внутрь. Ковры отсутствовали, но паркет был добросовестно натерт мастикой. Молодой человек вновь взял спутницу под руку, увлекая ее дальше в зал, откуда доносились приглушенные звуки музыки.
В ресторане было необычайно жарко, слишком для такой теплой весны, и это подчеркивали стены, выкрашенные в терракотовый цвет. Луиза отметила, что она давно не видела такого количества богато одетых людей. Видимо, «Богемии» удалось сохранить остатки престижа. Раскрасневшиеся лица мужчин сильно контрастировали с накрахмаленными белыми воротничками, а веера дам лениво вздымались и опускались.
Официант проводил пару к свободному столику, вручил меню и удалился. Густав взял на себя выбор блюд и напитков, поэтому у Луизы выдалась минутка осмотреться. В глаза бросалось, что со стен сняли все картины – на их месте остались неестественно яркие прямоугольники. Льняная скатерть вызвала у нее недоумение – она лежала швом вверх, будто ее перевернули, едва предыдущие посетители покинули столик.
Густав выбрал семгу, запеченную с овощами, а к ней – красное сухое вино. Память Луизы раскрывала все новые страницы книги о хороших манерах и настойчиво указывала ей на неправильности вокруг, хотя уже четыре года девушка жила самой простой и скромной жизнью. Так, некстати вспомнилось, что вино к рыбе следует подавать белое. В крайнем случае, розовое игристое.
– Давно хотел расспросить вас, милая Лиза, – наконец обратился к ней Густав. – Откуда вы? Как оказались в таком месте, как наша фабрика? Не скрою, вы разбудили мое любопытство… Среди всех этих деревенских простушек вы слишком выделяетесь.
После каверзных вопросов герра Йохансона она была готова к ним и со стороны Густава, поэтому с легкостью изложила свою историю в правильном виде.
– Я сирота и выросла в очень богатом доме, – уверенно начала она. – Мне удалось получить кое-какое образование, разумеется, в пределах домашнего. А после всех этих перемен мне пришлось покинуть ту семью и поселиться в рабочем общежитии. Остальное вы знаете.
– Что ж, я мог предположить нечто подобное, – удовлетворенно кивнул молодой человек.
– Расскажите немного и о себе, ведь и я о вас почти ничего не знаю. – Луизе было действительно интересно все, что связано с Густавом.
– Если вам так любопытно. – Было заметно, что он ждал этого вопроса. – Известно ли вам, где берет начало Комитет?
– Нет, неизвестно. – Она удивилась такому вопросу.
– Тогда я расскажу вам. – Густав отложил вилку с ножом и подлил вина в оба бокала. – Пять лет назад я был юным и наивным сыном торговца. Родители желали для меня всего самого лучшего, и поэтому я пошел в университет. С одной лишь оговоркой, – он невесело усмехнулся. – После окончания я все равно буду лавочником, как и отец. Едва поступив, я познакомился с будущими однокурсниками, и те пригласили меня за город, чтобы отпраздновать. К тому же намечалась интересная компания, состоящая из молодых вольнодумцев.
– И вы не побоялись?
– Об этом я узнал, лишь когда встретился с ними, – честно ответил Густав, но тут же добавил: – Впрочем, знай я это наперед, и тогда не изменил бы своего решения. Только представьте себе, Лиза, это и было первым собранием Комитета, и я был в числе первых его членов.
– Выходит… вы стоите у истоков всего, чего добился Комитет на сегодняшний день, – изумленно пробормотала Луиза. – Я и не догадывалась, насколько вы преданы своему делу, герр Юнсон.
– Именно так. – Молодой человек важно кивнул и продолжил: – Проникшись идеями герра Мейера, я оставил отчий дом и все его блага, чтобы послужить на пользу рабочему классу. Хоть я и не ворочаю документами и казной, вы сами видите, насколько важен мой труд. Именно поэтому я так рад, что вы рядом. – Он заглянул Луизе в глаза.
Она зарделась и опустила взгляд в тарелку с остывающим кушаньем. Чтобы отвести разговор от своей персоны, спросила:
– Так вы со всеми председателями лично знакомы?
– Разумеется. И с Жоакином Мейером в том числе. – Густав сделал большой глоток терпкого вина.
Не в первый раз Луиза отметила, как все гордятся знакомством с главой Комитета, пусть даже и шапочным. Раньше так кичились связями только с высокородными особами, такими как ее отец.
– Сказать по правде, вы дороги мне не только вашей бесценной помощью в работе. Вы уникальная девушка. Не перестаю удивляться, как естественно и органично вы смотритесь и на фабрике, и в шикарном ресторане. К тому же вы очень красивы, Лиза.
Вино уже успело слегка успокоить ее волнение, поэтому Луиза не смутилась, услышав такой прямолинейный комплимент, и даже решилась на него ответить:
– Я тоже хочу поблагодарить вас за это время, что мы провели вместе. Если бы не вы, я никогда бы не взялась вновь за карандаш. С вами мне легко и безмятежно…
Какое-то время они молчали, обдумывая слова, сказанные друг другу. В зале прибавилось людей, отчего музыка стала совсем не слышна. Луиза возобновила беседу:
– Шумно, как в нашем общежитии по вечерам, когда все возвращаются с работы. – Она улыбнулась. – Не хватает только хлопающих дверей. Как вы с этим миритесь? Должно быть, это неловко – покинуть домашний уют и жить как все простые рабочие…
– О нет, к сожалению, я не настолько непритязателен, – рассмеялся Густав. – Теперь мой дом – «Богемия», я снимаю в отеле небольшую комнату. Живу достаточно уединенно, чтобы заниматься работой в тишине. К слову, вы тоже можете поселиться в месте получше, если вас так угнетает суета общежития. Например, здесь же.
