– Мы искали вас в посольстве, но, очевидно, опоздали.
– Я чувствую себя гораздо лучше, когда под ногами плещется вода. Все-таки я провела здесь немало лет, и теперь мне не терпится отправиться в путь, из Северного моря в Эгейское. – Ее лицо казалось на удивление юным, но лучи крохотных морщинок у глаз указывали на истинный возраст. – Теперь, когда ситуация в Кантабрии стала стабильной, я могу навестить дом.
– Разумеется. – Жоакин откашлялся. Ему сложно было говорить с этой странной женщиной, и он не знал, как приступить к главной части переговоров. – Думаю, вам уже известно о некоей… ситуации между нашими торговыми компаниями?
– Я бы не занимала свой пост, если бы не умела получать такую информацию.
– И что вы думаете по этому поводу? – он решился спросить напрямик. – Можно ли это исправить?
– С легкостью, – ответила Данаи, сделав большой глоток. Капли пурпурного вина задержались на ее губах, и она собрала их кончиком языка. – Если бы не одна маленькая деталь. Мне доложили, что в этом году мы лишимся больших партий вашего товара, а именно даров холодного моря…
Жоакин был готов к такому повороту беседы, а потому почувствовал себя увереннее:
– У меня есть для вас деловое предложение, которое не только может покрыть все убытки, но даже принести большую прибыль обоим государствам.
– Да?..
– Во-первых, хочу представить вам нового начальника таможенной службы, Борислава Милошевича. Именно с ним впредь будут иметь дело ваши купцы. Во-вторых, я предлагаю наш лес. Для кораблей и дирижаблей. Большие партии по государственной цене, которая значительно ниже, чем у частных поставщиков.
Ее изогнутые брови взметнулись, а в глазах загорелся огонек азарта.
– Продолжайте, герр президент, – протянула Данаи из Кносса. – Я весьма, весьма заинтригована.
***
Леопольд разминал пальцы, сустав за суставом. Было видно, что он собирается с мыслями и готов поделиться ими. Жоакин тоже был расположен к беседе, но ждал, что друг выскажется первым. Крытый паромобиль подскочил на очередном камне, подкинув пассажиров над сиденьями.
– Считаешь, это действительно сработает? – спросил Леопольд.
– Ты это о Бориславе или о торговле лесом?
– Даже не знаю… Раньше государи продавали свои земли или жаловали их, а теперь ты забираешь обратно. Круг замыкается.
Жоакин раздраженно сдвинул брови.
– Не забираю, а выкупаю. Им нужны деньги, они их получают. И то согласятся не все, а только самые отчаявшиеся. Никто никого не принуждает отдавать последнее.
– И все же… я беспокоюсь об отце. Он давно не писал, я даже не знаю, в каком он сейчас положении. Он ведь далеко не молод.
– Его поместье никто не тронет, – заверил Жоакин, хоть сам изначально этого не планировал.
– И на том спасибо, – чуть более спокойно ответил Леопольд. – С тех пор как Фабиан умудрился проиграть земли своих родителей в рулетку, я постоянно думаю о наших отцах, чье место мы заняли.
Ответственный за «женский вопрос» действительно ударился во все тяжкие, едва Жо исключил его из Комитета за халатность. Хотя сам президент уже начал забывать об этом неприятном случае, для остальных членов это до сих пор было свежим потрясением.
– Дюпон всегда был легкомысленным человеком, с тобой бы такого никогда не случилось.
– Так каков наш следующий шаг? – Теперь молодой Траубендаг выглядел действительно взбодрившимся и сосредоточенным. – Я так понимаю, у этого плана много этапов и все необходимо делать быстро?
Жо понимал, что сейчас у него есть идеальная возможность попросить Леопольда об очень деликатном одолжении. Либо сейчас, либо никогда.
Когда, пять лет назад, он впервые окунулся в жизнь столицы, город поразил управляющего своим осенним многоцветьем, полностью перечеркнул его куцый мирок мелких речек и пастбищ. Чадящие трубы показались ему милее гор, уличные колонки – свежее ледяных лесных ручьев, а рев поездов и треск разномастных экипажей вытеснили из памяти блеянье овечьих отар. Ему уже казалось смешным собственное страстное желание владеть Ривхольмом. Тогда он захотел всю Кантабрию.
Первые капли дождя постучались в окно паромобиля. Летние краски меркли, день стремительно становился короче. Она уже должна быть на месте.
– Помнишь, на прошлой неделе мы навещали Якоба? Там я встретил девушку, она из «Короны». Я хочу, чтобы ты привез ее ко мне. И чтобы она больше никогда там не работала. – Он внимательно заглянул в изумленное лицо Леопольда. – Я могу на тебя положиться?
– Да, конечно, – после короткой звенящей паузы ответил тот. – Во сколько это обойдется?
– Ни во сколько. Просто скажи, что ты от меня.
***
– Да вы поглядите только, это же лучшего нашего ваятеля работа, залюбуешься! Он и в гипсе может, и в мраморе, и в полный рост! Может, сделаем? На площади поставим.
Жоакин переводил взгляд с главы Дома Зодчего на себя в виде небольшого бронзового бюста, который принес и водрузил перед ним на стол этот человек с непомерно длинными руками, тонкими и суставчатыми, похожими на лапки паука.
– Думаю, мы поговорим об этом позже. Сейчас я хотел бы вернуться к государственному заказу на постройку сети лесопилок. – Он деликатно отодвинул произведение лучшего скульптора гильдии в сторону.
– Так ведь это вообще без проблем. Есть уйма бригад, которым только свистни. Вы смету вышлите с курьером, накладную, там… и мы мигом все построим.
– Насколько быстро вы справитесь, скажем, с двумя дюжинами однотипных зданий в разных концах страны? – уточнил президент Мейер.
– До первого снега.
– Слишком медленно. – Жоакин вспомнил примитивное устройство лесопилки Траубендагов, работавшей безупречно. – Обойдемся без чудес инженерии, не в обиду Дому Мастеров. Нам нужны самые простые бытовки и навесы для инструментов. Месяц – это максимум. Вы сможете выделить больше работников?
– Заказ есть заказ. Если надо – сделаем, отчего же не сделать. Бывало и сложнее, хоть и давно: однажды при перегоне табуна пришлось за ночь строить загоны, потом разбирать и строить в другом месте из тех же досок! Все по прихоти хозяев…
Жоакин уже хотел было что-то ответить, как дверь в его выстуженный сквозняком кабинет отворилась, и вошла Гуннива, девушка из «Короны», без роду и племени, как он сам. Она была одета в скромное коричневое платье, вышитое черными лентами, и выглядела так, будто только что завершила смену на какой-нибудь типографии или швейной фабрике. Следом за ней появился Леопольд с кожаным саквояжем в руках.
– Я здесь, герр Мейер, – с улыбкой промолвила она. – Вы уже успели соскучиться?
#8. Забытые женщины
«Замок покинутых женщин» – так следовало бы называть Виндхунд. Именно так, забытых и покинутых. Будто над ним висело проклятие, или это феи рассыпали свою вредоносную пыльцу, но все, кто задерживался там надолго, сначала впадали в сонную меланхолию, а после таяли, превращаясь в тени самих себя. Как очарованные принцессы из старинных преданий – каждая в своей башне или хрустальной гробнице, спрятанной за шиповником и терном. Луизу пугала мысль о том, что и она в скором времени застынет печальной фигурой на постаменте и укроется вуалью паутины.
