***
Сонная одурь на время слетела с замка, когда в начале ноября из столицы приехал редкий гость – младший сын, Клемент. Луизе не удалось застать момент его прибытия, но ей было любопытно взглянуть на брата.
Обыскав все этажи и коридоры, она заметила его в одной из галерей в компании отца и еще одного человека. Луиза остановилась, не желая приближаться и привлекать к себе внимания.
Клемент был всего на два года старше, но чернильно-фиолетовая форма делала его солиднее, чем он выглядел бы в повседневной одежде. В то время как Антуан был карикатурой на отца, этот Спегельраф был темноволос, как мать и Вендель. Только Луиза выбивалась из общих наследственных черт своей луковичной рыжиной, заметной лишь на солнце.
До нее долетали краткие обрывки их беседы: любопытство пересилило страх, и она осталась на своем месте. Но единственное, что Луизе удалось услышать, так это что брат приехал лишь на сутки, а после ему нужно возвращаться на службу. И что третьего человека зовут Юстас Андерсен. Приглядевшись, она узнала молчаливого помощника отца, который был с ним тогда в общежитии. Через несколько минут Клемент покинул их, сказав, что навестит матушку. Все же он был привязан к матери больше, чем Луиза. И знал ее дольше.
Как только он скрылся из виду, граф и Юстас продолжили свой разговор, не догадываясь, что кто-то их слышит.
– Его послушать, так этого деревенского болвана скоро будут носить на руках, – проскрежетал судья, будто каждый звук царапал ему глотку и заставлял брезгливо кривиться.
– Еще неизвестно, чем обернутся эти его новшества и сделки, – заметил Юстас.
– Но пока они приносят баснословные прибыли. В любом случае нужно сменить тактику. Что тебе удалось выяснить о Луизе? – все так же раздраженно расспрашивал судья.
Девушка замерла: говорили о ней. Дежавю кольнуло висок, но она была слишком напряжена, чтобы вспоминать, какой момент был схож с этим. К ее ужасу, Юстасу было что на это ответить.
– Вы были правы, она работала на Комитет. В отделе Йохансона, разрабатывала пропагандистские материалы. И даже имела там определенный вес: не без участия вашей дочери из Комитета был исключен Фабиан Дюпон, один из верхушки.
– Верхушка у вас понятие относительное, – отрезал герцог и замолчал.
Не говоря ни слова, они простояли несколько минут. Юстас, казалось, не шевелил и бровью, вытянувшись, как гвардеец на посту.
– В таком случае, – наконец произнес Фердинанд, будто придя к какому-то выводу, – оставим Клемента и дальше присматривать за Антуаном, с этим он справляется. Ты возвращаешься в столицу вместе с ним. Я же прибуду через два дня. С дочерью.
Они разошлись в противоположные стороны, а Луиза тихонько скрылась за одной из дверей в коридоре, чтобы не быть замеченной отцом. Ей было дурно. Какая низость! Она нужна отцу, чтобы шпионить. Сердце от страха трепыхалось в грудной клетке, не давая вздохнуть.
Спустя некоторое время она вышла и побрела по коридору, не зная, где еще укрыться от тягостных мыслей. Ноги принесли ее на балкон, выходивший во внутренний двор замка. День был окутан разреженным туманом, зато безветрие позволяло немного постоять, остужая голову. Она смотрела на старинный колодец в центре небольшой площади внизу, давно уже высохший и накрытый досками, чтобы туда никто не свалился в потемках. Например, ребенок.
– Вы ведь… Луиза, верно?
Она обернулась и увидела Клемента. Вблизи было видно, что у него приятная внешность и застенчивая улыбка матери. Ее мягкий подбородок и карие глаза. Возможно, графиня помнила и любила бы дочь, если бы та хоть чуть-чуть на нее походила? Брат прижимал к груди фуражку такого же цвета, что и его форма, на плече которой был нашит знак отличия, но Луиза в них не разбиралась.
– Здравствуйте… Клемент, – начала было она, но не знала, о чем говорить.
Пауза готова была затянуться, но он нашелся с темой для беседы.
– Вам, скорей всего, как и отцу, интересна судьба Антуана?
Луизе не оставалось ничего иного, как кивнуть. Это не похоже на разговор с родственником, но пора было перестать надеяться сблизиться хоть с кем-нибудь из них. Ее принимала только Агнесс, и этого достаточно.
– Спешу вас заверить, он в полном порядке. Отцу свойственно приписывать новому правительству жестокости, которых они не совершали. Антуана никто не тронул, его даже объявили неприкосновенным для полиции. Так что брат живет в своем доме и проводит собрания сторонников монархии в ратуше. Но их столь мало, что президент Мейер этому не препятствует. Он за свободу выбора. – В тоне Клемента было неподдельное уважение, почти восхищение.
– Значит, у него все хорошо? – Похоже, Луиза утратила все навыки светской беседы, и фраза прозвучала натянуто.
– Совершенно точно. В конце концов, я всегда рядом, чтобы в крайнем случае увезти его домой.
И вновь молчание. Она уже замерзла, но разговор не был окончен, и она осталась стоять.
– Как грубо с моей стороны, – снова заговорил Клемент. – Впервые за много лет увидеть сестру – и не спросить, как она жила все это время совсем одна. – Его новое выражение лица можно было назвать «вежливое участие».
Что могла Луиза рассказать этому человеку, чужому взрослому мужчине? Как четыре года жила почти впроголодь? Как работала на швейной фабрике, едва смогла найти место? Как ее использовал и бросил подлец с красивым профилем? Уж лучше не говорить ничего.
***
– Знаешь, я закончила «Азбуку цветов», тот альбом, – обратилась к Луизе Агнесс, когда они грели руки у огня после короткой прогулки: из окна сад смотрелся гостеприимнее, чем оказался на деле. – Пришлось потрудиться над лилией, но и она заняла свое место.
– Это замечательно, – отозвалась Луиза. Кровь ускорила свой бег по пальцам и наполнила их мелкими, но приятными иголочками. – Думаю, нужно будет показать его герцогине. Может, это ее порадует…
Агнесс рассеянно кивнула, но было видно, что ее волнует вовсе не гербарий. Обводя ногтем узоры на ковре, она вернулась к главной теме всех их разговоров:
– Мне стало немного спокойнее после визита Клемента. Он привез с собой столичное оживление и добрые вести. Так радостно слышать, что с Антуаном все в порядке. Признаться, чего я только не успела вообразить, пока ждала хоть каких-нибудь новостей.
Клемент отбыл на следующее утро, и с тех пор Луизу не покидало напряжение. Она не могла вытеснить мысли о пугающих словах отца: «через два дня», а значит, уже завтра. Когда он собирается сообщить ей об этом? Или же он передумал? Может ли она отказаться? Фердинанду Спегельрафу никто и никогда не перечил.
В этот момент она заметила, что подруга смотрит куда-то поверх ее плеча, и обернулась. Герцог, словно почувствовав ее тревожные мысли, спускался в зал по каменной лестнице, гасившей звук его шагов в мягких туфлях. Девушки почтительно встали в его присутствии.
