– Павел! – Теперь она сама обняла его. – Что ты здесь делаешь?
– Здесь у меня другое имя – Вербер. – Заметив недоумение Луизы, он, ухмыльнувшись, добавил: – Мне его дал Олле. На его родине детей пугают сказками об оборотнях-медведях, а называются они верберами.
– Псевдоним… я тоже теперь не Лиза, а Луковка. Запомнишь?
– Да.
– Как Маришка? Я так соскучилась!
– Это долгая история. – Павел грустно почесал голову под красной шапкой. – Я здесь затем…
– Да у тебя в знакомых целый город. – В дверях зала стоял Олле, а за его спиной – все остальные, включая Линкса, Рехта и Пэра. – Лишь я один узнал тебя недавно. Как объяснить такую несправедливость?
Ответа не потребовалось. Компания пошла вглубь зала. Они разобрали те немногие стулья, что остались, и составили их в круг. Зажгли несколько бензиновых ламп. Фабиан наконец сбрил неряшливую бороду и стал почти прежним, если не учитывать печать тревог на лице. Чайка бросала на него заинтересованные взгляды из-под челки. Пэр разрывался между детской ревностью и гордостью за то, что его признали достойным участия в больших делах. Братья, которые на деле оказались кузенами, сыновьями двух близнецов, как всегда что-то не поделили и тихо переругивались.
– Спрошу сразу, – ворчливо начала Чайка. – Зачем было тащиться в эту развалину из нашей?
– Отвечу сразу, – невозмутимо передразнил ее Олле. – В случае неудачи я хочу сохранить последнее пристанище. По этой же причине расходимся врозь. И то лишь когда стемнеет.
Все закивали, осознавая риск. Только Луиза все еще не понимала цели их собрания и крутила головой в ожидании объяснений.
– С тебя, славный великан, хочу начать собранье наше. Расскажи им, Вербер, поведай то же, что и мне, – потребовал Миннезингер. – Еще не все картину видят целиком.
Павел вздохнул так тяжко и душераздирающе, что, если бы вокруг были свечи, они бы погасли разом. Все подались вперед, готовые слушать.
Его история ужаснула и потрясла Луизу. Павел – ныне Вербер – рассказал, как отказался участвовать в погрузке контрабандного оружия и боеприпасов, которые Борислав отправлял южанам, в Иберию. Если бы не болтливость бригадира, он бы и не узнал о том, что груз незаконный. Испугавшись за семью, он взбунтовался, но сделал только хуже. Ему пригрозили, что на него донесут и обвинят в краже государственного имущества, как уже поступили с несколькими рабочими оружейного завода. А после, подпоив добряка Павла, один из шулеров Якоба ободрал его в карты и загнал в большие долги. Ему пришлось отправить Маришку к родителям в деревню, а самому спрятаться.
С парой-тройкой ящиков военного груза, которые он вынес ночью с корабля.
Едва он закончил свой рассказ, Пэр восторженно присвистнул, а Братья зааплодировали. Олле остановил их жестом.
– Теперь говорит Маркиз.
Фабиан еще раз изложил свою историю, но уже более кратко и сухо. В этот раз все молчали.
– И наконец Луковка.
– О чем я должна рассказать? – удивилась Луиза.
– Расскажи о том, что видела на площади два дня назад.
– Боюсь, я мало знаю, но… Король Антуан… он отравляет людей в ратуше. Дает им что-то, от чего они… им плохо. Но они этого не понимают, наоборот, им все нравится. – Луиза запуталась в словах, но на нее смотрели, и нужно было закончить. – И он привлекает все новых людей. Это все, что мне известно. Ах, нет! На его стороне полиция, она его охраняет. И еще он душевно болен… Боюсь, он видит свою роль иначе.
– Все верно, – поддержал ее Олле. – Самое главное ты перечислила.
Чайка при этом не подала и виду, что знает, кем король-отравитель приходится Луизе, – ее лицо было непроницаемо.
– Не понимаю, – заговорил Фабиан, – зачем Жоакину покрывать этого психа? Да еще и давать ему охрану. Это нелепо, неслыханно!
– Лучше сам нам ответь, ты ведь знаешь его лично, – отозвался Олле.
– Хочет загнать всех неугодных в одну клеть. – Из тени вышел Нильс. – Тех, кто верит слову, а не делу, и хочет все готовое без труда.
Все, вздрогнув, обернулись – никто не заметил, как он вошел.
– В твоих словах есть смысл. – Тон Олле оставался будничным. – Но не путай личное с общим. Не сейчас.
– Не сейчас, так позже, – пообещал Нильс, скрещивая на груди руки.
– Я подведу итог. – Миннезингер встал. – Президент Мейер… мы не можем его осуждать. Хаос, царивший повсеместно три года, прекращен, и в том его заслуга. Но люди для него – колеса в механизме, шестеренки. Стране нужны рабочие, солдаты, но остальные выпали из жизни. Одних, слабых и легковерных, подбирает Антуан, как падальщик. Другие, что привыкли к лучшей жизни, утехи ищут в играх и вине. Люди искусства, за редким исключением, покинули столицу и страну. Борислав, пользуясь положением, создает себе в Иберии армию головорезов. А сам президент тем временем пытается залатать дыры, не зная, что лопнула подкладка. Такова экспозиция.
– Все так, но что ты предлагаешь делать нам? Мы никто, – заметил Пэр.
– Да, мы здесь никто, фигуры в подворотнях, дичь для констеблей, грязь на сапогах! Мы тень столицы, ее изнанка, мы худшие и презренные! – Олле смотрел не на своих товарищей: перед его внутренним взором были партер, амфитеатр и ложи, полные зрителей. – Поэтому мы можем все.
Никто ему не возразил – внимали все. И даже Нильс, угрюмый как обычно, и даже Братья, что не могли сдержать болтливых языков. Олле вскочил на сцену, ту, что годилась только для аукционов.
– Мы заберем боеприпасы. Взорвем ратушу. Разорим казино. Вместе.
Нильс расхохотался, обнажая в злобном смехе изуродованные десны.
– Учти, я не стану навещать тебя в желтом доме, где тебе самое место. – Несмотря на насмешливые слова, Чайка выглядела пораженной. Как и остальные.
– Милая фрекен, я умоляю позволить мне продолжить и рассказать вам о ролях, которые я, дерзкий драматург, хор улиц Хёстенбурга, готов вам подарить в этой грандиозной пьесе.
– Валяй, – за всех ответила картежница, насупившись.
– Действие первое. Военная контрабанда. В порт вас проведет Вербер. С ним Пэр и Братья, что сведущи во взрывах и прочих сценических эффектах. Запасы спрячем здесь. Действие второе. Фабиан, Пэр, Нильс и Братья – ратуша ваша. Но нужно вывести людей.
– Король – мой! – Глаза Нильса сверкали.
– На месть имеешь право. Но главное – стране дать знак и ратушу сровнять с землей. Ты понял? Далее… О, это моя любимая часть представления, спектакль в спектакле. Он требует особой подготовки.
– Не темни! – поторопил его один из Братьев, что понаглее, Рехт.
– И вот в лучи софитов входят наши дамы…
– Чего?!
– Умолкни, Чайка, дай ему сказать! – одернул ее Линкс.
