– А что за груз?
– Клеммы, – Ганс обернулся в темноте, он не видел лица Ника. – В них серебро. Мы выплавим его и продадим одному пройдохе. На вырученные деньги наши семьи протянут еще пару недель. Может, чуть больше. В этот раз мы взяли больше, чем раньше.
Ганс казался старше своих лет, он разговаривал как взрослый, вел себя как взрослый и, видимо, умел неплохо управляться с игольником. Ник заметил, как Ганс проверял боезапас и энергобатарею, как держал сам игольник.
– Долго еще идти?
– Нет, еще самую малость. – Ганс и Лео продолжали тянуть платформу, Майки боролся со сном и ознобом, его до сих пор трясло, и было непонятно, от страха или от холода.
30
Леворно, вопреки ожиданиям Ника, оказался не городком и даже не захудалым поселком. Это было поселение в полтора десятка домиков из щитового пластика. По словам Ганса, в Леворно жили те, кто был должен «по жизни», а отдавать было нечем.
– Тут одни инвалиды, по сути. Мой отец безногий. У Лео и Майки мать с одной рукой. Это обочина, кювет. – Ганс горько усмехнулся.
– И лишь молодежь тут здоровая, так? – поинтересовался Ник.
– Да какая молодежь? Мне шестнадцать, Лео пятнадцать, есть еще пара парней, наших ровесников, остальные малолетки, как Майки. Всего человек пятнадцать наберется. Рыщем по окраинам, металл собираем, более или менее ценные вещи. На дальние шахты ходим. На завод вот тоже ходим. Так и живем.
– А почему Леворно? – поинтересовался Коулл.
– А первым здесь поселился Жак Леворно. Он уже, правда, помер давно, а название прижилось.
– А школа тут есть?
– Какая школа, очнись! Я же сказал тебе, здесь обочина жизни.
– Но ты никак в эту обочину не вписываешься, – сказал Ник.
– До того как попасть сюда, я учился в приличной школе. Папаша мой начудил, правда, в свое время, потому остался и без ног и без средств к существованию. А однажды к нам пришли и попросту вывезли за город с кое-каким барахлом, которое успели взять. Дом пошел с молотка. Из всех младших я здесь самый образованный.
– И это была твоя идея – искать посеребренные клеммы на заводе?
– Нет, идея была моего папаши, а я уже воплотил. – Ганс указал вперед. – Пришли. Лео, давай-ка хабар ко мне, утром переплавим.
Они направились к крайнему домику, который больше походил на сарай. Ганс уверенно повел вокруг, к пристройке, куда и была переложена вся добыча.
– Ну, до завтра, – Ганс попрощался с Лео и Майки, напоследок одобрительно похлопал младшего по плечу.
Ника Ганс предложил разместить у себя, но напомнил, что временно. Когда они вошли в домик, их встретил отец Ганса.
– Что так долго? – хмуро осведомился безногий, сидящий на самодельной коляске.
– Нас застукали, – не стал скрывать Ганс, а когда прошел вперед, в свете тусклого светильника, работающего от аккумулятора, появился Ник. – Этот вот нас вытащил.
– Охранник? – калека, похоже, был не очень удивлен и даже не испуган. Ведь Ник был одет в камуфляж.
– Не, бать, это он у охранников одеждой разжился. А так вообще голый был. – Ганс гоготнул. – Ты проходи. С едой у нас негусто, но перекусить чего-нибудь найдем. Спать будешь вот здесь.
Ганс указал на самодельный топчан, застеленный тряпьем.
– Годится, – кивнул Ник и подошел к отцу Ганса, протянул руку. – Ник.
– Ганс-старший, – ответил калека. – И как ты на заводе голым оказался?
– Не знаю, – пожал плечами Ник. – Очнулся, лежу на земле, голый.
– Чего только не бывает, – покачал головой Ганс-старший.
Тем временем Ганс-младший выложил на колченогий стол пару брикетов сублиматов, половинку прессованного хлеба, пакет с сушеными яблоками. Они поели и стали укладываться спать, но перед этим Ганс отдал своему отцу один из трофейных игольников, а тот лишь покачал головой.
Ночь прошла спокойно, лишь где-то неподалеку завывала собака, но под утро ее кто-то или пугнул, или пнул, и она заткнулась. Ник проснулся еще затемно, ему хватило трех часов для того, чтобы выспаться, да и уставшим он себя не чувствовал. Он тихо встал и вышел наружу, где присел на сложенные небольшим штабелем обрезки досок, видимо приготовленных для печки, которую приметил еще вечером.
«Они живут здесь вообще без всего! У них нет ничего для нормальной жизни! Даже электричества нет! Старый аккумулятор для освещения, да и тот, по всей видимости, издыхает. Неужели такое возможно? Ведь город где-то рядом! Как же так?»
Ник сидел и думал, что все это ему снится, он не мог понять происходящего. Он, голый, просыпается на каком-то заводе, который заброшен, по всей видимости, годы назад. Дети, которые занимаются мародерством, ради того, чтобы выжить. Люди, живущие в пластиковых коробках, отапливая их, чем придется. Это не укладывалось в голове. Как? Как такое может быть?
Первые лучи солнца уже начали освещать горизонт, медленно разгоняя ночную тьму. Светлее становилось едва ли не с каждой минутой. Леворно медленно просыпался, кое-где слышались голоса. В какой-то момент к ним примешался посторонний звук, и Ник его легко вычленил – тарахтение движка мобиля.
В этот момент дверь домика распахнулась, и вышел Ганс, потянулся, потер глаза, протопал за угол, к бочке с водой, стал шумно умываться, фыркая и плескаясь. А Ник встал и завертел головой, пытаясь определить точно, откуда звук. Но вскоре появился и его источник – старый внедорожник с открытым верхом, в котором сидели пятеро «камуфляжей». А следом за ним ехал еще один.
«Десять», – Ник в момент определил количество «камуфляжей», и у него тут же в голове сложилась картинка. Охранники с завода приехали мстить за своего убитого товарища и поруганную честь. А также наказать тех, кто посмел бросить им вызов.
Ник отступил назад, за угол домика, рукой придержал Ганса, который тоже уже услышал посторонние звуки и решил посмотреть.
– Назад! – Ник вытащил игольник. – Они не для разговоров приехали.
– Как они нас выследили? – удивился Ганс.
– Так же, как и выследили вас на заводе. Наверняка там имеются камеры видеонаблюдений, вот и просмотрели записи. И отреагировали.
– Черт! Что теперь делать?!
«Камуфляжи» тем временем уже спрыгивали с мобилей, у каждого в руках был дробовик, на бедре игольник. Ник подался вперед, выхватывая конфискованный игольник.
Сейчас в его голове сложилась четкая схема действий. И никаких сомнений по поводу намерений «камуфляжей» у него не было. Они приехали убивать, мстить. Приехали убивать беспомощных людей, пусть и мародерствующих, но не ради обогащения, а ради выживания.
Он открыл огонь первым. Двое «камуфляжей» тут же упали, конвульсивно подрыгивая ногами. Ник ускорился, он почему-то знал, что «камуфляжи» не успеют за ним. В голове вдруг всплыли какие-то посторонние мысли, которые, впрочем, не мешали действовать.
