Я успела поужинать и даже выпить чаю, а Валерка из гостиной так и не появлялся.
– Полина, – позвал отец, и я отправилась к ним. Забелин продолжал в глубоком раздумье пялиться на шахматную доску.
– Кто выигрывает? – спросила я.
– Валера, – ответил отец с гордостью, точно рапортовал о собственных победах.
– Неужели? – усмехнулась я.
– Две партии подряд. Сейчас третья, решающая.
Я с сомнением посмотрела на бывшего. Это что-то новенькое. Ему просто надоело прикидываться или возник очередной гениальный план? Я тут же почувствовала беспокойство и приглядывалась к бывшему с удвоенным вниманием.
– У тебя все в порядке? – спросил он, не отводя взгляда от шахматной доски.
– У меня все в порядке, – ответила я.
– Ты плохо выглядишь.
– Нормально я выгляжу.
– Есть новости?
– Тебя какие-то конкретные новости интересуют?
– Просто новости.
– Тогда смотри телевизор.
Папа едва заметно нахмурился – мое поведение ему вряд ли нравилось. Но тут уж я поделать ничего не могла. Валерка действовал на меня, как красная тряпка на быка, если верить молве, конечно.
– Не буду вам мешать, – вздохнула я, поднимаясь с дивана, куда незадолго до этого присела. – Не возражаешь, если я у тебя останусь? – спросила я отца.
– Что за странный вопрос? Это твой дом, – укоризненно ответил папа, и я отправилась в свою комнату.
Но вместо того чтобы лечь и спать себе спокойно, чутко прислушивалась. Присутствие в доме Забелина вызвало странную тревогу. Приняв душ и немного почитав, я наконец уснула. Забелин к тому моменту еще не уехал. Неудивительно, что он мне приснился, раз уж я весь вечер только о нем и думала.
Сон был реалистичным и относился к тем временам, когда мы были в Париже или где-то в Европе, куда отправились после свадьбы. Мы шли, держась за руки, и я была счастлива до идиотизма. И вдруг все исчезло – дома, улицы, – и я оказалась в каменном мешке, из которого не было выхода. Лишь где-то высоко над головой виднелся кусочек неба сквозь серую решетку.
– Валера! – отчаянно закричала я, не понимая, где и почему очутилась, и ощущая давящий страх, не за себя даже, а за него. Ведь любимого не было рядом… В тот самый момент я и проснулась. Чертыхнулась мысленно – чего только не приснится…
В комнате темно, значит, спала я недолго, но столько всего успела пережить, что впору поседеть. Я повернулась на бок и вдруг почувствовала: в комнате кто-то есть.
Испуганно вскинула голову. В кресле возле окна сидел Забелин. Иной кандидатуры для ночного визита просто не было. «Он что же, не уехал?» – успела подумать я.
– Твой отец предложил мне остаться, – со смешком заговорил бывший, как видно, поняв, что я не только проснулась, но и на его присутствие внимание обратила. – Решили отметить мою победу и распили бутылочку коньяка.
– Рада за вас. А в моей комнате тебе торчать обязательно?
– Время от времени у меня возникает желание тебя видеть, – хмыкнул Забелин.
– Это твое желание, а не мое. А вот комната как раз моя.
– Да не бойся ты… – отмахнулся он.
– Чего мне бояться в своем доме? Твое присутствие крайне неприятно, вот и все. Катись отсюда, а то заору. Всем будет неловко, и в следующий раз папа тебе коньяк не предложит.
– Мы с ним очень мило поговорили.
– Не сомневаюсь.
– Он считает, лучшего мужа, чем я, тебе не сыскать. Может, стоит прислушаться к словам отца? Он умный мужик и тебе добра желает.
– А ты ему под коньяк не рассказал, как заставил его платить за меня выкуп? Ну и заодно обо всем остальном?
– Я бы совершенно точно испортил ему вечер, – хмыкнул Валерка.
– Тут не поспоришь. Ты не только вечер способен испортить, но и жизнь.
– Пытаешься меня уверить: ничего хорошего в нашем недолгом совместном существовании ты не припоминаешь?
– Почему же, кое-какие эпизоды заслуживали быть увековеченными в «Инстаграме». С небольшой поправкой: все это притворство одного из действующих лиц, это я твое лицо имею в виду, как ты понимаешь. Следовательно, ничего хорошего и не было вовсе, обман, фикция.
– Ты убеждаешь себя в этом, чтобы избавиться от вполне очевидного желания вернуться ко мне?
– Валера, – спросила я, – вы с папой лишнего не выпили? Поосторожней с коньяком, ты заговариваешься.
– Кстати, ты звала меня во сне.
– Да, пристрелить хотела, вот и подзывала поближе.
– Из-за своей дурацкой обиды ты портишь жизнь себе и мне.
– Дурацкой обиды? – ушам не веря, повторила я. Впрочем, чего ждать от такого типа. – Знаешь, ты инопланетянин. Иногда я в этом абсолютно уверена. Ты не понимаешь очевидных вещей, а я не в состоянии уяснить твоей логики. То есть для меня ее в принципе нет. Поэтому топай отсюда и прекрати кривляться. Не знаю, что ты задумал, но ничего хорошего из этого не выйдет.
– Ну, еще бы… – фыркнул Забелин. – Хотя твоя логика хромает сразу на обе ноги. Ты с легкостью находишь оправдание своему Сербу. Зато мои грехи перечисляешь с радостью.
– Не припомню, чтобы Владан вымогал деньги у моего отца, измываясь надо мной трое суток.
– Знаешь, милая, – скривился Забелин, – почему-то я уверен: ты бы ему и это с легкостью простила. Разве нет?
– Мне бы не пришлось его прощать, просто потому, что на подобную гнусность он не способен.
– Ну да! Он просто расстреливает людей в упор, а в остальное время – благородный герой. Подари ему белую шляпу, милая.
– Неплохая идея, кстати. Ему пойдет. А тебе пора на выход.
– Вы еще работаете на меня? – спросил Забелин, неохотно поднимаясь.
– Мы же взяли деньги. Завтра получишь отчет.
Он наконец-то скрылся за дверью, и я с облегчением вздохнула. Однако теперь поведение Забелина беспокоило еще больше. То ли дела его далеко не так блестящи, как он пытается меня уверить, оттого и рвется в зятья, то ли окончательно спятил на почве великой страсти к себе любимому, и мысль, что ему могут предпочесть другого, попросту невыносима. Почему бы Забелину не переключиться на другую дуру? В городе богатых невест немало, а он жених хоть куда.
Ни к какому выводу в ту ночь я так и не пришла, но настроение себе изрядно подпортила. Гадай теперь, что он задумал.
Утром я проснулась довольно поздно, но выходить не спешила. Семейный завтрак с бывшим в мои планы не входил. Подойдя к окну, я убедилась, что машины Валерки нет, и спустилась вниз. Папа в столовой пил кофе.
– Доброе утро, – приветствовал он меня и посмотрел как-то по-особенному.
