Под конец Кузьмин рыдал и клялся, что никого не хотел убивать, просто так получилось. Владан вызвал полицию, а Бад сказал, наклонясь к Кузьмину:
– Только не думай, что я тебя в ментовке не достану. Так что никаких там «оговорил себя под давлением» и все такое, – и повернулся к Маричу: – Если не возражаешь, я вас оставлю. Полину могу забрать с собой. Или заехать за ней позднее?
– Я никуда не поеду, – отрезала я.
– Жаль, – вздохнул он. – Моя симпатия к правоохранительным органам, безусловно, взаимна, но боюсь, что не продлится особенно долго. – Тут он вновь повернулся к Кузьмину и добавил: – Если честно, вот этот парень, – кивнул он на Владана, – ничуть не лучше меня.
Патрульную машину встретил Тихонов, к тому моменту Бад нас уже покинул. Кузьмин совсем расклеился и от мысли опровергать свои недавние показания был далек. Уже в полиции повторил все довольно подробно, подписал протокол и заявил, что очень хочет спать. Об этом я узнала от Владана. Со следователями разговаривал он, я же более трех часов просидела в коридоре, почти жалея, что не уехала с Бадом. Уже ближе к утру мы наконец-то оказались в джипе Марича.
– Наверное, не стоит звонить Алексею в такое время, – робко заметила я, Владан кивнул.
Я-то думала остаться в офисе, но Марич, загнав машину во двор, уверенно направился к подъезду. Сердце сладко екнуло. Ни на что я особо не надеялась, но сама мысль оказаться с ним в одной квартире окрыляла. Однако моя мечта тут же разлетелась в дребезги, как это и бывает с мечтами.
Мы поднялись на второй этаж, и Марич позвонил в дверь Маринкиной квартиры. Я мысленно скривилась, но удивления его поступок, само собой, не вызвал.
Маринка открыла, заспанная и недовольная.
– Чего? – спросила сурово.
– На постой возьмешь? – поинтересовался Владан.
– Ее или тебя?
– Лучше меня. Но ее тоже приютить придется.
– Заходите, – хмыкнула Маринка, пошире распахивая дверь.
Вскоре они удалились спать, а я устроилась в кухне писать отчет бывшему, мстительно напомнив в конце, что в течение трех дней мы ждем от него перевода оставшейся суммы.
Закончив труды, я устроилась на раскладушке тут же в кухне, против воли прислушиваясь к тому, что происходит за стеной. Судя по тишине, там ничего не происходило. Вздохнув с облегчением, я вскоре уснула.
Утром меня разбудила Маринка. Точнее будет сказать, я проснулась, когда она заглянула в кухню. Решив, что я сплю, собралась закрыть дверь, а я спросила, приподняв голову:
– Владан проснулся?
– Уже ушел.
– Как ушел?! – резво вскакивая, завопила я.
– До машины ногами. А что, есть другой способ?
– И даже не позавтракал?
– Тамарка накормит. Будет бабе счастье.
– У хороших жен мужья дома завтракают, – съязвила я, отправляясь в ванную.
– Будет у меня муж, непременно расстараюсь, – сказала она мне вдогонку.
Пока я убирала раскладушку, Маринка приготовила завтрак.
– Он ничего не велел передать? – чувствуя, что впереди у меня очередной тоскливый день без Владана, спросила я.
– Сказал здесь сидеть, а мне тебя сторожить. Зашибись перспектива.
– Могу подождать в офисе. Там меня точно никто не тронет.
– Может она… Знаю, как ты можешь! Пожалуй, я тебя запру и по делам сбегаю. Или лучше Баду позвоню. Ему в радость с тобой возиться.
– Не надо Бада, лучше запри.
– Что, сдрейфила, подруга? – хмуро глядя на меня, спросила Маринка. – А ведь я предупреждала: с Лехой шутки плохи. Себе дороже.
– Я никогда не давала повода, – начала я, но Маринка лишь рукой махнула:
– Да им поводы не нужны. Ладно, я в душ, а ты посуду мой.
Она ушла, мобильный остался лежать на столе. Несколько минут я боролась с искушением, а потом придвинула его поближе, косясь в сторону ванной, и проверила звонки. За последние два дня Маринка трижды звонила отцу, он дважды.
– Черт, – пробормотала я, возвращая мобильный на место.
Из ванной Маринка появилась при всем параде, с прической, легким макияжем и в платье. Красные маки по черному полю. По-моему, ужасно, но на ней, как всегда, платье смотрелось отлично.
– Не смей морочить голову моему отцу! – сказала я, глядя ей в глаза.
– Не смей к моему мужику лезть! – рявкнула она в ответ в большой досаде.
Вдруг опустилась на стул и заревела. Плачущая Маринка – это, я вам скажу, зрелище почти фантастическое, оттого я малость растерялась.
– Ты что? – немного придя в себя, кинулась я к ней.
Маринка вытерла слезы, шмыгнула носом и сказала:
– Ничего.
– Прости меня, пожалуйста, – испуганно попросила. – Я не хотела тебя обидеть. Честно. Я не имею права вмешиваться в папину жизнь, и в твою тоже. Просто я привыкла, что мы вдвоем. Это ужасный эгоизм, я знаю… И дело вовсе не в тебе. Ты красавица, умница, и я люблю тебя.
– Ой, дура! – глядя на меня в некотором недоумении, вздохнула Маринка. – Откуда тебя черти принесли на мою голову?
– Давай, пока ты ходишь, я что-нибудь полезное сделаю? Белье поглажу. В ванной целая корзина. Мне все равно делать нечего.
– Я у Марича хотела окна помыть. Рубашек опять набросал целую кучу. Вот давай и займемся.
– Да я одна все сделаю, – видя, как Маринка стаскивает с себя платье, сказала я. – Иди, куда хотела. У тебя же дела.
– Да ну их к лешему, – отмахнулась Маринка.
Весь день мы возились в квартире Владана. Вымыли окна, выстирали, а потом повесили шторы. Я еще полы успела помыть. Граждане, проходя мимо и наблюдая, как мы натираем стекла, замирали столбом, а потом перешептывались. Не удивлюсь, если к вечеру большинство из них решит: в тех краях, куда его периодически заносит, Марич принял мусульманство и теперь завел гарем. Эту мысль я не стала доносить до Маринки, но, как видно, она и ее посетила, после того как одна из соседок, весело поздоровавшись, сообщила:
– Глаз радуется на вас смотреть! Всегда вместе, все на двоих делите: и работу, и радости.
– Стараемся, – сладко улыбнулась Маринка, и соседка поспешила удалиться, дабы ведро с водой не опрокинулось ей на голову. – Представляю, что о нас болтают! – выжимая тряпку, ворчала Маринка.
В общем, когда Владан вернулся, ближе к вечеру, она сказала немного невпопад:
– Ты когда мимо храма ходишь, крестись, – и в ответ на его вопросительный взгляд добавила: – А то люди решат – басурманом стал.
Развивать данную тему Марич был не расположен. Выглядел хмурым и даже усталым.
– Поехали, – кивнул он мне.
