– Прости, что перебиваю, но, возможно, это будет сорок процентов. Я читал о таких случаях, когда суд одобрял долю в сорок процентов, потому что в процессе участвовало много адвокатов и дело было сложным. Бьюсь об заклад, что Корбетт с Моссбергом потребуют сорок процентов. А у Рамона не останется выбора.
– Еще лучше, пусть будет сорок процентов. Корбетт и Моссберг поделят их поровну, то есть по четыреста тысяч каждой фирме. Мы получим половину от доли Корбетта, то есть двести тысяч. И вот какой ход пришел мне в голову: что, если мы уговорим Корбетта уже сейчас, заранее, выкупить у нас нашу долю и выйдем из дела полностью, пока никто не заинтересовался нами и не начал копать?
– За сколько? – спросил Марк.
– За половину. Сделаем пятидесятипроцентную скидку и спокойненько отчалим с сотней тысяч. – Зола щелкнула пальцами. – Вот так. Мы получаем свои деньги прямо сейчас, и нам не нужно никого дурачить и бояться разоблачения.
– Блестяще! – оценил Тодд. – Мне нравится. А в принципе свою долю гонорара в ходе процесса можно продавать?
– Я внимательно изучила вопрос и нигде не нашла этических норм, запрещающих это делать, – ответила Зола.
– Неплохой план, – согласился Марк. – Надо обсудить его с Корбеттом.
Моргана Нэш из «НауЭссист» написала:
Дорогой Марк Фрейзер,
просто для моего сведения: как идут у Вас занятия в этом семестре? Есть ли у Вас какие-нибудь планы на весенние каникулы? Надеюсь, Вы собираетесь во Флориду или еще куда-нибудь на морское побережье. Когда мы с Вами переписывались в последний раз, Вы пребывали в глубоком унынии и разговор о юридической школе, мягко выражаясь, не вызывал у Вас энтузиазма. Надеюсь, ситуация изменилась к лучшему. Нам необходимо в ближайшем будущем обсудить с Вами план возмещения ссуды. Пожалуйста, когда сможете, черкните мне несколько слов.
Последнее поступление: 13 января 2014 г. – $32 000. Общий долг с учетом процентов – $266 000.
Искренне Ваша,
Моргана Нэш,
госпредставитель отдела
по выплате долгов в общественном секторе.
Выдержав паузу, Марк ответил:
Дорогая миз Нэш,
в своем последнем письме я вежливо просил Вас оставить меня в покое, поскольку я прохожу курс лечения у психоаналитика и он не приветствует моего общения с Вами. Он считает, что из-за огромного долга, который душит меня, я, вероятно, нахожусь на грани эмоционального срыва. Он говорит, что я сейчас очень уязвим. Пожалуйста, прошу Вас, оставьте меня, или у меня не будет иного выхода, кроме как просить моего психоаналитика связаться с Вашим адвокатом.
Искренне Ваш,
Марк Фрейзер.
Тодд тоже получил письмо от Рекса Вагнера.
Дорогой мистер Лусеро,
мне выпала привилегия помогать сотням студентов возвращать ссуды, взятые на обучение, так что я повидал всякое. Вы не первый, кто, не найдя работы, пытается игнорировать меня. Простите, но я не собираюсь отступать, и долг Ваш никуда не денется. Мы обязаны обсудить план его возврата, даже если речь пойдет лишь об отсрочке выплаты до того момента, когда Вы найдете работу. Пожалуйста, свяжитесь со мной как можно скорее.
Последнее поступление: $32 000, январь, 2014; общий долг, включая проценты, – $195 000.
Искренне,
Рекс Вагнер, старший советник
по обслуживанию долгов.
На это Тодд ответил немедленно:
Дорогой ст. сов. Вагнер,
когда вы чувствуете, что ловушка захлопывается, вы пытаетесь сообразить, как выскользнуть из нее. Есть отчаянные способы, например бросить Школу и скрыться. Другой способ – открыто признать факт дефолта и покончить с этим. Итак, я признаю себя неплатежеспособным. Как, уверен, Вам известно, в прошлом году так поступило более миллиона студентов. Против них были возбуждены дела, но ни одного из них не казнили. Так что Вы можете подать на меня в суд, но убить меня Вы не способны, так? Вы можете разрушить мою репутацию до конца жизни, но вот что будет: связавшись с Вами, с Вашей компанией и с юридической школой, я поставил на себе крест. Навсегда. Остаток жизни я проведу, не обремененный долгами.
Дружески,
Тодд Лусеро.
Тилди Карвер из «ЛоунЭйд» прислала Золе имейл следующего содержания:
Привет, Зола!
Всего через два месяца Вы будете праздновать окончание Школы. Вы это заслужили! Трудолюбие и упорство позволили Вам дойти до этого момента, и Вы достойны всяческих похвал. Поздравляю! Не сомневаюсь, что Ваша семья Вами гордится. Каковы Ваши новости с фронта поиска работы? Нам необходимо поговорить и начать вчерне составлять план возмещения ссуды.
Я всегда к Вашим услугам.
Искренне Ваша,
Тилди Карвер,
старший долговой советник.
P. S. Последнее поступление, от 13 января, 2014 – $32 000; ваш общий долг – $191 000.
Выждав два дня, Зола ответила:
Дорогая миз Карвер,
боюсь, мне нечего Вам сообщить. Я не могу найти работу. Буду ходить на собеседования до окончания учебы и после. Если мое невезение продолжится, возможно, я найду работу в какой-нибудь бухгалтерской фирме. В этом случае я немедленно поставлю Вас в известность.
С наилучшими пожеланиями,
Зола Маал.
Глава 26
Фирма Джеффри Корбетта занимала два верхних этажа красивого стеклянного здания неподалеку от Томас-сёркл. В роскошном вестибюле Марка и Тодда встретил швейцар в униформе и проводил к «лифту мистера Корбетта», обслуживавшему исключительно седьмой и восьмой этажи. Выйдя из него, они оказались в сногсшибательной приемной, обставленной в стиле минимализма и украшенной предметами современного искусства. Миловидная молодая женщина за руку поздоровалась с ними и предложила кофе. Друзья проводили ее восхищенными взглядами. Когда она вернулась с кофе в тонких фарфоровых чашках, они последовали за ней в зал для переговоров, из окон которого открывался чудесный вид на центральную часть города. Там она их оставила, и Марк с Тоддом снова посмотрели ей вслед.
Стол был длинным, широким, обтянутым кожей цвета бургунди. Вокруг него стояли шестнадцать изящных стульев, тоже обтянутых кожей. На стенах, как и в приемной, красовались картины современных художников. Место вызывало соблазнительное ощущение успеха и богатства.
– Вот как выглядит настоящая юридическая практика, – мечтательно сказал Тодд, восхищаясь декором помещения.
