Элизабет обернулась.
– Значит, она уже замерзла, и…
Якоб шагнул к ней и отвесил звонкую пощечину.
Иоганн хотел было подняться, но Альбин положил ему руку на плечо и тихо покачал головой.
Трус всегда скор на расправу.
– Закрой рот! – закричал Каррер на Элизабет.
Девушка посмотрела на отца и, не проронив ни слова, вернулась к очагу. Якоб грозно навис над Иоганном и Альбином.
– Пошевеливайтесь оба! Повторять не стану!
Они вскочили и поспешно удалились с кухни.
* * *
Деревня осталась позади. Иоганн и Альбин молча поднимались по заснеженному склону. Вит увязался за ними и теперь резво носился по сугробам.
Небо над ними было ясное, но солнечные лучи не давали тепла. Горные пики были видны как на ладони, ясно очерченные на синем фоне, и снег сверкал белизной, так что глаза начинали болеть.
Следы почти занесло, и теперь сложно было разобрать, кто или что их оставил.
– Альбин, ты что, оставил хлев открытым? – спросил Иоганн и плотнее закутался в плащ.
Батрак помотал головой.
– Хоть бы и так, разницы все равно никакой.
Они двинулись дальше. Лист обдумывал сцену, разыгравшуюся на кухне, как Якоб ударил Элизабет и с каким смирением вздохнул его отец.
– Кстати, почему Мартин живет отдельно? Каррер отцу, видно, спуску не дает.
– Скверная история…
Альбин почесал затылок, задумался, стоит ли посвящать Иоганна в это дело. Хотя особенной тайны это не составляло. Не расскажет он, так расскажут другие.
– Когда-то давно у Мартина была жена, то есть мать Якоба. Так вот, она заболела, тяжело заболела. Мартин покупал лекарства в ближайшем городе. А стоили они так дорого, что пришлось влезать в долги. Якоб тогда еще молодой был, но ему не понравилось, что нужно занимать столько денег. «Она все равно помрет», – так он и говорил. Про собственную-то мать! Так или иначе, лекарства не помогли, и она умерла. А Карреры оказались по уши в долгах. Через какое-то время Якоб переселил отца в маленький дом, взял хозяйство на себя и в кратчайшие сроки расплатился по всем долгам.
– И каким же образом?
Альбин взглянул на него с насмешливой улыбкой. В деревне эту историю предпочитали не вспоминать, но раз уж он начал, придется рассказать до конца.
– Говорят, молодой Каррер заключил сделку с богатым герцогом. На большие деньги. Никто не знает, о чем они договорились, но через некоторое время в деревне пропали две юные девицы. Их разыскивали несколько дней подряд, да так и не нашли. – Он остановился. – Мартин рассказывал, что это были дочери старухи Зальцмюллер, настоящие прелестницы, смысл ее жизни. Нетрудно догадаться, почему она теперь такая… – Альбин сочувственно покачал головой. – Как бы там ни было, Каррер вернулся из города с полными карманами денег. Он тогда похвалялся, как удачно поиграл в кости, да только никто ему не поверил. Потом Каррер расплатился по долгам, вернул все до последнего пфеннига, прикупил столько земли, сколько сумел урвать, да еще пожертвовал церкви на новые скамьи. Кто же станет спрашивать? – Альбин зловеще улыбнулся. – А потому как он стал выгодной партией, старый кабан Ганс выдал за него свою единственную дочь, мать Элизабет. Говорят, во время венчания она произносила клятву с таким холодом, что майские заморозки наступили на три недели раньше. И потому, если не считать Риглера, у Каррера теперь самые большие владения в деревне.
Альбин на мгновение задумался, а потом добавил:
– Единственный…
– Да?
– Единственный, кто выступил против Каррера, старый Винценц, тоже в один прекрасный день пропал. Но здесь то и дело кто-нибудь пропадает. На секунду зазеваешься – и угодишь в расселину под снегом или провалишься под лед.
– Практично…
– И не говори.
Вит, между тем, скрылся из виду, но они слышали его лай.
– Альбин, что до Элизабет…
Батрак снова остановился и резко повернулся к Иоганну.
– Даже не думай, а не то снова будешь отлеживаться у Мартина.
Иоганн вопросительно посмотрел на друга.
– Брось, я ведь вижу, что она тебе нравится. И не я один. Или как думаешь, почему я удержал тебя на кухне? Каррер только и ждет повода, чтобы проучить тебя как следует… – Альбин помедлил. – Последнего, кто решился приударить за Элизабет, он избил до полусмерти.
– Еще посмотрим, кто кого, – холодно проговорил Лист.
Альбин взглянул на него с сомнением.
– Ну, на тебя бы я не поставил. Если его вывести из себя…
– Тихо!
Иоганн остановился. Альбин удивленно посмотрел на него.
Вит больше не лаял. Потом до них донесся жалобный скулеж.
– Там, смотри! – Иоганн прищурился. – Впереди!
Вит остановился у кромки леса. Иоганн с Альбином осторожно приблизились и увидели наконец, что обнаружил пес. Это была Штанцерль: она лежала у опушки, спиной к ним. Они подбежали к корове – и замерли.
У животного был вспорот живот, мясо вырезано крупными кусками. Под шкурой проступали черные вены.
Альбин в ужасе обошел корову.
– Бедняжка, должно быть, сломала ногу… Вот они и оставили ее здесь, – произнес он раздумчиво.
– Кто они?
– Нам лучше уйти, – прошептал Альбин и перекрестился.
Вит поджал хвост и заскулил. Иоганн погладил его – пес прижался к нему, пригнул уши. Он был напуган. Листу не в чем было винить его. На снегу вокруг выпотрошенной коровы темнели пятна крови. Иоганн посмотрел внимательнее – от туши в глубь леса тянулся красный след.
– Альбин, смотри!
– Довольно! Мы сделали то, что велел нам Каррер. Идем обратно.
Лист не ответил. Он смотрел в темноту леса.
– Иоганн, прошу тебя!
Страх туманит рассудок. Лишает способности к суждению.
Он двинулся по следу.
Значит, страх следует отбросить.
– Осел упрямый! – сердито пробормотал Альбин. – Ты и понятия не имеешь, во что ввязываешься…
Он постоял еще в нерешительности, а потом нехотя поспешил следом.
Вит не сдвинулся с места. Вжался в снег и смотрел людям вслед…
* * *
Иоганн медленно крался через подлесок, то и дело озираясь по сторонам. Стояла мертвая тишина, и солнце едва пробивалось сквозь густую хвою.
Не лезь на рожон.
Обычно Лист трезво оценивал происходящее. Но что-то подгоняло его, и он все глубже заходил в лес.
