Якоб презрительно кивнул, после чего зачерпнул новую ложку и с аппетитом продолжил трапезу.
* * *
Дрова огромной кучей лежали в сарае рядом с коровником. К этому сараю примыкал еще один – там дрова кололи и через окошко закидывали в дровяник.
Зимой они уходили в огромных количествах, при этом топили только на кухне и в общей комнате. У батраков и служанок не топили никогда: они довольствовались горячими камнями – клали их под одеяло, чтобы согреть постель. Лишь хозяин дома обладал особой привилегией: его спальня располагалась над общей комнатой, а в полу имелось отверстие. Перед сном крестьянин открывал задвижку, и теплый воздух поднимался из комнаты снизу.
Иоганн и Альбин набирали дрова в плетеные корзины. За последние дни внушительная некогда куча заметно подтаяла.
– Скоро, видно, опять придется в лес идти, – проговорил Альбин.
Лист не ответил. Произошедшее за столом не выходило у него из головы.
Альбин недвусмысленно ухмыльнулся.
– Про Элизабет все думаешь, верно?
Иоганн кивнул.
– Не пойму, что на нее нашло.
– А до тебя так и не дошло? – Альбин покачал головой. – Ты, в общем-то, не дурак, но касательно женщин, особенно тех немногих, у кого голова имеется, тебе еще многому надо научиться. – Он наградил приятеля дружеским подзатыльником.
Лист посмотрел на него в недоумении.
– Она уберегла тебя, болван!
Внезапно Иоганн все понял. Своим поведением, демонстративной холодностью Элизабет пыталась уберечь его от отцовской злобы.
Кто с огнем не играет, тот и не обожжется.
Элизабет испытывала к нему какие-то чувства.
Иоганн задумался на мгновение, потом вынул из внутреннего кармана небольшой мешочек. Развязал его и выудил клочок грубой бумаги и тонкий угольный стержень. Быстро записал на листке несколько слов, подумал и добавил еще пару.
Альбин понаблюдал за ним, но ничего не сказал.
Иоганн сложил листок и вместе с мешочком положил обратно в карман. Потом оба взвалили корзины на плечи и вышли из сарая.
* * *
Когда Иоганн и Альбин вошли через заднюю дверь в дом, Элизабет возилась у кухонного порога. На щеке был еще заметен след от удара. Альбин направился со своей корзиной в комнату. Лист поставил свою ношу на пол и стал ждать, чтобы пройти на кухню.
Элизабет приподняла доску под дверью, достала образ святого и аккуратно отложила в сторону.
– Оберегает от всех зол, – пояснила она, заметив вопросительный взгляд Иоганна.
Затем взяла другой образ – цветную гравюру с изображением Иисуса, исцеляющего больных чумой, – и аккуратно положила в выемку.
– От тех, что снаружи, или тех, что внутри? – с иронией спросил Иоганн.
Элизабет придвинула доску на место, поднялась и посмотрела ему в глаза.
– Это уж как посмотреть.
Она развернулась и прошла на кухню. Лист подхватил корзину и, последовав за ней, принялся складывать дрова под лавкой. Элизабет встала у очага и занялась тестом для выпечки на завтра. Покончив с дровами, Иоганн вновь взвалил на плечо корзину. Помедлив мгновение, он вынул из кармана сложенный листок и без всяких объяснений отдал Элизабет.
– Иоганн, пошли уже. Каррер выходит из коровника! – Альбин стоял в дверях и смотрел на них.
Элизабет поспешно взяла листок и развернула. Потом смущенно кивнула, спрятала записку в фартук и вновь занялась тестом.
Хлопнула задняя дверь. Иоганн бросил недоуменный взгляд на Элизабет и вслед за Альбином вышел из кухни. В коридоре их встретил Якоб.
– Вы до сих пор не в хлеву, бездельники?
* * *
Выгрузив несколько тележек навоза, Иоганн с Альбином сделали перерыв. Они стояли рядом с навозной кучей и курили трубки. На вечернем небе зажигались звезды, и над деревней царил покой.
– А что ты дал на кухне Элизабет? – спросил через некоторое время Альбин.
– Так, записку, – бросил коротко Иоганн.
Батрак рассмеялся и покачал головой.
– Так ведь Элизабет читать не умеет. У нас тут грамотных и нет почти. Священник вот разве что, ну и Риглер, пожалуй.
Иоганн задумался.
– А научиться она не хотела?
Альбин отмахнулся.
– Каррер считает, это ни к чему. – Он сделал паузу и равнодушно добавил: – Да и я, в общем-то, тоже.
Он выбил трубку об стену и вернулся в коровник.
XVI
Элизабет по обыкновению прибиралась в комнате отца. Убрала постель, потом вылила грязную воду из таза, выплеснула ночной горшок и поставила все на свои места. Когда она взялась за крышку сундука, за спиной послышались чьи-то шаги. Элизабет развернулась: в комнату вошел Иоганн.
– С ума сошел? Если отец увидит нас тут… – взволнованно начала Элизабет.
Лист отмахнулся.
– Он где-то в деревне… – Он чуть помедлил. – Прости.
Элизабет недоуменно нахмурилась.
– Я не знал, что ты не умеешь читать.
Они помолчали. Потом Элизабет подняла на него глаза.
– Где же это подручный кузнеца выучился читать и писать?
– Настоятель, у которого я рос, был добр ко мне и научил меня. Чтению и еще много чему.
– И где же ты вырос?
– В монастыре.
– Но ты же не… – Она не сразу решилась. – Протестант?
Иоганн усмехнулся. Бог знает, чего он ожидал, но уж точно не этого.
– Не волнуйся, я католик, как и все вы.
У Элизабет отлегло от сердца, хотя виду она не подала.
– И ты не стал священником?
Лист улыбнулся.
– Не желал провести всю жизнь в аббатстве, хотел увидеть мир.
– И потому пошел в подручные к кузнецу?
– Да, было дело… – Иоганн коротко рассмеялся. – Вот и теперь им стал… – Он немного помолчал. – Если хочешь, я и тебя научу.
– Ковать? – насмешливо спросила Элизабет.
Оба рассмеялись.
– Читать и писать.
Внизу вдруг хлопнула входная дверь. Элизабет вздрогнула.
– Отец! Ступай!
Лист пожал ее руку, после чего поспешно вышел из комнаты.
Девушка открыла сундук, достала толстое одеяло и расстелила на кровати. Потом тоже вышла из комнаты.
* * *
На лестнице она прислушалась, но в доме было тихо. Должно быть, отец снова куда-то ушел. Лишь бы он не столкнулся с Иоганном… Она прошла по темному коридору на кухню, открыла дверь.
