Небо было ясное, и солнце начало пригревать. Мужчины принялись откапывать бревна из снега и готовить их к погрузке. Они забивали в бревна крюки и цепями втаскивали на сани. Чтобы справиться с одним таким бревном, требовалось четыре человека. Полозья скрипели под тяжестью. На сани помещалось по шесть бревен, их укрывали ветками и корой, после чего накрепко стягивали цепями. Нижние бревна были выдвинуты вперед и служили сиденьем.
Когда с погрузкой было покончено, мужчины расселись и стали разворачивать еду. Иоганн в предвкушении раскрыл свой сверток, и в животе у него заурчало. Элизабет положила им круг хлеба, но, судя по запаху, не простого. Иоганн разломил хлеб, отдал половину Альбину и жадно принялся за свою долю. Сквозь хрустящую пряную корку закапал свиной жир. Иоганн слизнул его и закрыл глаза. «Уже за это стоило бы жениться на такой девушке», – подумал он.
– Хотя бы ради этого стоит работать на Каррера, а? – Альбин словно прочел его мысли.
– Разве что на его дочку, – ответил Лист достаточно тихо, чтобы не услышали другие.
Альбин хмыкнул.
– А ты так просто не сдаешься…
* * *
Отдых затягивался, и на лицах мужчин ясно читалось беспокойство. Это было особенно заметно по Иосии Вельтеру. Иоганн наблюдал за ними какое-то время и в конце концов не выдержал.
– Чего вы так забеспокоились?
Мужчины вскинулись, словно застигнутые за чем-то постыдным. Никто не ответил.
– Что за опасность таится в лесу? – упорствовал Лист. – Кабаны? Медведи? Или что-то еще…
– Никого в лесу нет, – единым духом выпалил Игнац.
– Если не хочешь говорить об этом, так и скажи. Но врать мне не надо.
– Я вру, значит? – Этого Игнац не стерпел. – Вы все слышали, он меня оскорбил?!
– Да брось, – попытался успокоить его Альбин. – Иоганн ведь не слепой.
– Не вмешивайся! – одернул его Иосия.
– Понятно, не хотите говорить – не надо, – раздраженно бросил Лист.
Повисло напряженное молчание. Потом Игнац прокашлялся.
– Так бывает только в суровые зимы…
– Игнац, я сказал…
– Чего молчать, Иосия? Иоганн проведет с нами по меньшей мере несколько месяцев. Он имеет право знать, – встал на сторону Игнаца Альбин.
Иосия что-то невнятно проворчал, выражая свое несогласие. Вынув из кармана серебряную коробочку, он с шумом втянул щепоть табака и громко чихнул, после чего кивнул Игнацу.
– Ладно, бог с тобой, рассказывай. Только быстрее.
Игнац серьезно взглянул на Иоганна.
– Когда зима особенно суровая, они спускаются к нам, ищут еду…
– Кто? – нетерпеливо перебил Лист.
И в этот миг из леса донесся крик.
XVIII
Все развернулись на звук. Над лесом поднялась стая ворон. Птицы с шумом описали полукруг над поляной и скрылись.
– Чертовы твари… – выдавил Иосия, но на лице его читалось облегчение.
Остальные тоже выдохнули.
Иоганн пристально посмотрел на Игнаца.
– Кто приходит в суровую зиму?
Святая Матерь Божья, защити нас от них.
Игнац задумчиво посмотрел в ту сторону, куда улетели вороны.
– Изгои, – произнес он тихим голосом. – Они живут в горах, уже лет пятьдесят или шестьдесят. А может, и дольше. У них убежище в развалинах монастыря.
– Изгои? – Лист не поверил своим ушам.
Игнац кивнул.
– Это не люди, хотя похожи на нас. Скорее… звери, зараженные бешенством.
– Если зазеваешься, они прыгнут на тебя со спины и убьют! – добавил Альбин. – А если ранят, ты будешь таким же. Кожа станет бледной, как воск, а сквозь нее просвечивают черные вены… А солнечный свет сожжет тебя.
– А зубы у тебя станут длинные и острые. Превратишься в такую же злобную тварь… – Игнац перекрестился.
– Никогда про такое не слышал, – с сомнением проговорил Лист.
– Так ты же не отсюда, куда тебе, – раздраженно ответил Игнац.
– И откуда взялись эти… изгои?
– Они были всегда, – поспешно вставил юный Бернхард.
– Не совсем так, – поправил его Иосия. – Когда-то они были такими же, как мы. Господь наказал их за греховную жизнь, какую они вели, обрушив на них свой бич. С тех пор они обитают там, среди гор, а мы живем в страхе.
– И когда они нападали в последний раз? – спросил Иоганн.
– Ну, давно это было, – протянул Иосия. – Если так подумать, то очень давно. Но это лишь затишье перед бурей. Учти, что эта зима будет особенно суровой, такой уж много лет не было… – Он чуть помедлил. – Эти твари только и ждут подходящего момента. Любой может угодить к ним в лапы.
Вельтер отвернулся и как следует высморкался. Потом утерся рукавом.
– Ну что, доволен теперь?
Иоганн счел все это суеверным вздором и не поверил ни единому слову. Но все-таки кивнул.
Иосия поднялся.
– Тогда двинули.
Не успел Лист соскочить с бревен, как остальные замерли и стали по обычаю молиться перед опасным спуском. Иоганн присоединился.
– Отче наш, сущий на небесах… – Слова разносились над поляной и затихали среди деревьев.
* * *
– Молитва, конечно, дело хорошее, но перед спуском нужно кое-что покрепче, – с нахальным видом заявил Антон, один из батраков.
Иосия наградил его подзатыльником.
– Придержи язык! И радуйся, что Господь присматривает за тобой.
– Так ведь он прав, – заметил Альбин, доставая кожаный бурдюк. – К тому же таков обычай…
Остальные согласно забормотали.
Альбин выдернул затычку, произнес «С Богом!» и щедро глотнул. Затем поморщился и протянул бурдюк Иоганну.
– Не бойся, не краутингер. Для спуска у нас есть кое-что получше.
Иоганн сделал большой глоток. В нос ударил знакомый гниловатый привкус.
Травяной шнапс, что же еще.
Он заметил, как Альбин и остальные заухмылялись, но говорить ничего не стал и передал бурдюк. Выпив, все хором произнесли «С Богом!» и разбрелись по саням.
– Значит так, Иоганн, мы трогаемся последними. Смотрим вниз, – Альбин показал на изгиб, за которым колея терялась среди деревьев. – Когда остальные скроются из виду, начинаем толкать. Как только сани наберут ход, запрыгиваем на бревна. Тормоз я возьму на себя, а ты можешь тянуть рычаг – вот эту жердь, – чтобы править в свою сторону. Только не перестарайся! Тут как с женщиной: затянешь поводья, все застопоришь, но дашь ей волю – и она сама на тебе прокатится.
