– Идемте, надо выбираться отсюда…
Вчетвером они поставили на полозья опрокинутые сани и заново погрузили бревна. Когда все было готово, по очереди разогнали сани и продолжили спуск.
Никто из них не заметил закутанную в тряпье фигуру, наблюдавшую за ними все это время. Когда мужчины потерялись из виду, она скрылась среди деревьев.
XIX
Когда Иоганн и Альбин спустились к деревне, солнце уже опускалось, и маленькая церковь купалась в оранжевых отсветах. Тени от надгробий тянулись до самой кромки леса и сливались с темнотой чащи.
Стало холодать.
Местом сбора был назначен небольшой участок к югу от деревенской площади. Какое-то время сани еще катились своим ходом, но последние несколько метров их все равно пришлось толкать.
Когда они подошли ближе, Иоганн почувствовал: что-то не в порядке. Другие сани стояли нагруженные, вокруг не было ни души. Зато с деревенской площади доносились голоса. Иоганн с Альбином оставили свои сани и поспешили туда.
Голоса стали громче.
– Похоже на баварский… – с отвращением заметил Иоганн.
– Боже правый, лучше б ты ошибся! – выдавил Альбин и пустился бегом.
Лист догнал его и на углу последнего дома ухватил за воротник.
– Куда ты ломишься! Черт его знает, что там происходит…
Батрак кивнул. Он походил на ребенка, которого уличили в какой-то глупой провинности.
– Верно. Я и не подумал…
Иоганн выглянул из-за угла. На площади собралась вся деревня. Слышно было, что в середине толпы кто-то спорит, но разобраться, что к чему, оказалось невозможным. Иоганн обернулся к Альбину.
– Пойдем, выбора у нас нет.
Он медленно приблизился к людям. Альбин последовал за ним.
Никто не обратил на них внимания. Лист стал проталкиваться сквозь толпу, и в этот момент кто-то удержал его за плечо. Это была Элизабет, и на ее лице ясно читалось облегчение. Рядом стояла Софи и с тревогой следила за происходящим.
– Где вы столько времени пропадали? – шепотом спросила Элизабет.
– Что тут стряслось? – Иоганн оставил ее вопрос без ответа.
– Баварские солдаты. Появились средь бела дня.
Иоганн кивнул и протолкался вперед. Оказавшись наконец в первых рядах, он попытался оценить происходящее.
В середине стояли лицом к лицу Бенедикт Риглер и, по всей видимости, командир отряда. За ним сгрудились человек пятнадцать солдат, на вид потрепанных и усталых. У одного даже не хватало руки, другие сидели, перевязанные, рядом с товарищами. Повязки были грязные, пропитанные кровью. Под их изношенными плащами были видны синие мундиры и широкие ремни с пороховницами. Доходившие до колен сапоги были истоптаны, гамаши истрепались. У некоторых имелись треугольные, с загнутыми полями, шляпы, какие носили только кавалеристы. Немногочисленные дульнозарядные мушкеты были покрыты сажей и не имели фитилей.
Капитан, на вид лет сорока, держал руку на рукояти сабли и, казалось, в любую секунду готов был пустить ее в ход. Лоб, изборожденный глубокими рубцами, на правой кисти, лишенной мизинца, – неумело зашитый порез от сильного удара. По его лицу, отмеченному голодом и боями, было видно, что ни на какие уступки он идти не намерен.
– Вы требуете невозможного! Нам и самим-то, чтоб прокормиться зимой, едва хватает запасов! – возмущался Риглер. – Лишние рты нам тут не нужны.
– Это был не вопрос, крестьянин, – прорычал капитан. – Но раз уж ты желаешь, спрошу: что требуется для хорошего костра?
Сбитый с толку, Риглер огляделся – остальные смотрели на него в полной растерянности.
– Дрова?..
– Верно! А из чего построены ваши дома?
– Из… бревен… – Староста робел на глазах.
– Ну, вот видишь!
Некоторые из солдат заухмылялись.
– А мы ведь этого не хотим, верно? – спросил капитан, словно говорил с маленьким ребенком.
Риглер помотал головой.
Иоганн присмотрелся к солдатам. Каким-то особым боевым настроем они не отличались. А чтобы зарядить мушкеты, ушла бы не одна минута. Нападать на деревню никто не собирался: происходящее было не более чем попыткой запугать жителей – впрочем, вполне удачной. Тем не менее, если б дело дошло до драки, у крестьян не было бы ни малейшего шанса. Так что Иоганн стоял и помалкивал.
Капитан возвысил голос.
– У вас очень разумный староста! Слушайте внимательно! Моим людям нужен отдых. Но, поверьте мне, вам нечего бояться, если вы со своей стороны отнесетесь к нам должным образом. И мы пробудем здесь, сколько потребуется, не дольше! Мы сыты по горло от вас и от вашей проклятой земли!
Риглер вздохнул.
– Что вам нужно?
– Сухой кров и еды вдоволь.
– И только-то? – насмешливо спросил Франц Каррер, стоявший в первом ряду.
Капитан медленно повернул к нему голову.
Над толпой пронесся возбужденный ропот. Франц вдруг осознал последствия столь легкомысленно брошенных слов.
Слишком поздно.
Капитан шагнул к Францу, молниеносно выхватил саблю и приставил к его правому уху. У Каррера затряслись коленки.
– У тебя длинный язык, крестьянин, а я этого не люблю!
Ловким движением капитан отсек Францу половину уха. Тот вскрикнул и зажал рану ладонью, кровь потекла между пальцами и закапала на снег. Остальные подались в стороны, несколько женщин заплакали.
– А теперь встань среди своих, пока я не передумал! – крикнул на Франца капитан.
Сквозь толпу протолкался Кайетан Бихтер.
– Довольно, все мы здесь по милости Божьей. И это никому не принесет пользы.
– Вы только гляньте, священник… Вечно вы проповедуете против силы, когда вам это на пользу.
– Среди детей Божьих…
– Хватит языком молоть! – резко оборвал его капитан.
Бихтер замолчал.
– Вы получите, о чем просите, – миролюбиво произнес Риглер, не осмеливаясь посмотреть в глаза капитану.
– Хорошо, тогда освободите для нас дом, – капитан показал на Франца острием сабли. – Его дом. – Он вложил клинок в ножны и снова повернулся к старосте. – Кроме того, кто-то должен позаботиться о наших раненых. Есть желающие?
Никто не проронил ни слова, Риглер уставился себе под ноги. Капитан терял терпение.
– Ну? Выбери нам кого-нибудь, или я сам это сделаю.
Риглер поднял глаза и беспомощно оглянулся на жителей.
– Кто…
– Я помогу им!
Из толпы вышла Софи. Остальные уставились на нее в изумлении. Капитан окинул ее взглядом, и по лицу его скользнула улыбка.
