– Гляньте, какая храбрая девица… А ты моих солдат не тронешь?
– Им уже не терпится, – съязвила Софи.
– У моей служанки нет времени выхаживать ваших людей. – Якоб Каррер шагнул вперед и сплюнул. – Подыщите кого другого.
Риглер закатил глаза.
– Якоб, прошу тебя…
– Нет! Софи не пойдет, – хмуро заявил Каррер.
Он знаком подозвал к себе девушку, но та медлила в нерешительности.
– Ты, конечно, можешь запретить своей служанке, воля твоя, – спокойно произнес капитан и шагнул к Якобу. Тот напрягся, но не сдвинулся с места. – Но в таком случае… – тут он понизил голос, – ухаживать за моими людьми будешь ты. Ясно?
Каррер хмуро глядел на капитана. Тот спокойно выдержал его взгляд.
Над площадью повисла тишина.
– Ладно, работы там немного, управится, – произнес наконец Якоб, теперь заметно тише, и отступил на шаг. – Но приходить будет, только когда понадобится.
– Конечно, приятель, конечно. Получишь ты назад свою служанку в целости и сохранности, даю слово. – Капитан развернулся к своим людям. – На постой!
Старый солдат – вероятно, адъютант – встал перед отрядом.
– Стройся!
Вояки пытались вытянуться по стойке, создать видимость порядка.
– Марш!
Солдаты двинулись строем, и толпа стала расходиться. Элизабет кинулась к Францу.
– Дядя Франц!
– Не волнуйся, Лизель, этот только выглядит страшно, – утешил ее Франц и зажал покалеченное ухо ладонью.
Якоб Каррер подошел к брату.
– Тебя, видно, тоже не учили держать язык за зубами, а? – крикнул он на Франца.
– Знал бы ты, что я еще хотел наговорить ему… – Франц не удостоил брата взглядом и повернулся к Софи. – Сразу пойдешь?
Девушка кивнула.
– Так, наверное, лучше. Тогда я сразу смогу сказать, что нужно солдатам.
– Софи… почему ты это делаешь? – тихо спросила Элизабет.
Та пожала плечами.
– Кто-то ведь должен. К тому же… – Она перевела взгляд на Иоганна, потом снова на Элизабет, – полезно иногда заняться чем-то еще. Помогает отвлечься.
Якоб при этих словах побагровел, но ничего не сказал.
– Я недолго, – Софи улыбнулась Иоганну и Элизабет, и они с Францем двинулись прочь.
– Только не мечтай, что сможешь поселиться у меня! – крикнул Якоб вдогонку брату.
– Но, отец…
– Закрыли тему. Приготовь перекусить, – одернул он Элизабет. – Пошли.
И, нахмурившись, пошел в сторону дома. Дочь последовала за ним.
Альбин шагнул к Иоганну.
– Это добром не кончится.
– Не так страшен черт, Альбин. Если б они желали разорить деревню, то давно бы это сделали. Хотели нагнать страху, и только. Когда они наберутся сил, то уйдут быстрее, чем ты думаешь.
– Безбожники они, все до одного, – Альбин сплюнул вслед солдатам и пошел за Каррером и Элизабет.
На площади стало тихо. Все ушли, остались только Иоганн и Кайетан Бихтер. Священник взглянул на Листа, словно хотел что-то сказать, но потом как-то поник, развернулся и побрел к церкви.
Иоганн проводил его взглядом. Странный малый, подумал он. Бихтер выглядел каким-то несчастным, загнанным, и душу его тяготила непосильная ноша, но другие этого не замечали. А может, им было все равно…
Дверь в церковь с грохотом закрылась.
Иоганн остался один. Он посмотрел поверх церкви с кладбищем, леса и гор на красное закатное солнце. Затем взгляд его опустился к темному пятну под ногами. Он уставился на капли крови, стекшиеся в маленькую лужицу на утоптанном снегу.
Казалось, сама земля исходит кровью.
В глубине души Иоганн чувствовал, что Альбин прав. Это добром не кончится, с какой бы стороны ни исходила опасность. Но что он мог сделать?
Ничего.
Все, что угодно.
Иоганн медленно пошел к дому.
* * *
Франц Каррер носился по дому и никак не мог решить, что ему прихватить с собой. Солдаты были уже здесь: те, кому досталось поменьше, разместились в натопленной общей комнате, тяжелораненые лежали в комнатах наверху.
Софи пришла вместе с Францем. Она захотела сразу подняться к раненым, но караульный у подножия лестницы стоял столбом. Софи встала перед ним, чтобы он заметил ее и дал пройти. Солдат не двигался с места. В конце концов Софи потеряла терпение.
– Вы меня пропустите или сами будете выхаживать своих раненых? – проворчала она.
Солдат бросил на нее удивленный взгляд и отступил в сторону.
– Я тебя и не заметил…
Софи стала подниматься по узкой лестнице.
– Пес безмозглый, – ругнулась она вполголоса.
Она заглянула в первую комнату. На кровати лежали двое солдат. У одного были туго забинтованы правая нога и правое бедро, у второго замотана голова – на повязке, с левой стороны, темнело красное пятно.
Софи перешла к следующей комнате. Там на полу сидел солдат и с тяжелыми стонами стягивал сапоги. Носок одной ноги почернел – Софи сразу поняла, что стопу придется ампутировать. Рядом лежал его товарищ, бледный и весь в поту. У него, по всей видимости, был сильный жар – возможно, даже горячка.
В последней комнате солдат уже отодрал грязную повязку с культи и уныло рассматривал место, где до недавних пор была левая рука. Мясо по краям раны почернело. Солдат, судя по его лицу, прекрасно понимал, что его ждет: мертвую плоть придется срезать, пока гнилостный яд не разошелся по всему телу.
Софи задумалась, не ошиблась ли она в своем решении. Но потом напомнила себе, что в милосердии и любви к ближнему нельзя делать исключений. Даже для баварцев. Она знала, что нужно делать, собралась с духом и перебрала в уме все, что ей требовалось, после чего поспешила к лестнице.
* * *
Из первой комнаты донесся крик. Софи оступилась и пролетела несколько ступеней. Она тщетно попыталась ухватиться за перила, и тут ее кто-то подхватил. С некоторым смущением девушка поняла, что это тот самый солдат, которого она отругала прежде. Он улыбнулся.
– Откуда ты, такая бойкая?
Софи посмотрела на него в недоумении.
– Люблю таких! Я Готфрид! – проговорил он низким голосом и поставил ее на ноги.
Софи торопливо пригладила волосы и недовольно посмотрела на солдата.
– Софи.
– Так что тебе понадобится? – спросил Готфрид.
Девушка невольно улыбнулась.
– Таз с горячей водой, тряпья побольше, нож и… пила. И несколько ребят покрепче.
