– Меня одного тебе не хватит?
– Посмотрим, Готфрид, посмотрим, – с задором ответила Софи.
Солдат кивнул и отправился собирать все необходимое.
«Неплохой парень, – усмехнулась про себя Софи, – совсем неплохой».
* * *
В печи потрескивали поленья, и в комнате было тепло и уютно. Сквозь маленькое оконце еще падал сумрачный свет. Иоганн и Альбин стояли у закрытой двери. Элизабет складывала в льняной мешок копченое мясо, колбасы и ковриги хлеба.
Каррер со злостью наблюдал за ее действиями.
– Чертовы солдаты, их нам только и не хватало…
– Все до одного мародеры и убийцы! – согласился Альбин.
Иоганн промолчал.
– Альбин, отнесешь мешок этому сброду. Но в споры не ввязывайся, понял?
– Давай лучше я отнесу, – вызвался Лист.
– Или хоть ты, – согласился Каррер. – Но это и тебя касается! Потом разгрузите сани и обдерите кору с бревен, понятно?
Иоганн взял мешок и вышел.
* * *
Лист подходил к сторожевому посту перед домом. Навстречу ему шел Франц. В руках он нес икону в раме и небольшой деревянный короб. Порезанное ухо уже не кровоточило.
– Все, что сумел прихватить. Остальное эти собаки, наверно, переломают.
– Куда ты теперь подашься? – спросил Иоганн.
– У Алоиза есть местечко на чердаке, вот он и предложил.
– Все наладится, Франц. Будь здоров.
– Ладно, Иоганн, и тебе того же.
Лист подошел к караульному. Тот бросил на него хмурый взгляд.
– Я с провизией, от Якоба Каррера.
Солдат пропустил его.
* * *
Воздух, тяжелый от табачного дыма, резал глаза, смешивался с запахом гари и пота в удушающий смрад. Пол был устлан глиняными осколками. Несколько солдат сгрудились за столом и ели кашу, другие спали, свернувшись по углам.
Настроение царило подавленное.
– Вот, принес еще еды.
Иоганн положил мешок в углу, где уже стояли несколько корзин с хлебом, салом, колбасами и шнапсом. Солдаты не удостоили его вниманием.
– До Баварии путь неблизкий, – словно бы вскользь отметил Лист.
– Какое твое дело, батрак? – проворчал старый вояка с красным лицом. Это был адъютант, который строил солдат на площади. Лицо его украшали несколько глубоких рубцов, один из которых тянулся над левой скулой.
Иоганн уже сталкивался с вояками такого сорта. Эти люди многое повидали, через многое прошли. В них не осталось никаких чувств, кроме усталости, и они жили в ожидании последнего удара.
– Просто задумался, как вы забрели в эту богом забытую долину. Баварцы как-никак славятся своими картами…
Старик ухмыльнулся.
– Верно, не по своей воле мы сюда пришли. После боя под Инсбруком хотели перейти границу, но тирольцы взяли нас в клещи. И постепенно изводили нас, свиньи… – Он сплюнул на пол сжеванный табак. – Под Инсбруком нас было двести человек, можешь ты себе представить? Две сотни!
Со второго этажа вдруг донесся душераздирающий вопль. Спустя несколько секунд все стихло. В комнате повисло тяжелое молчание, некоторые из солдат перекрестились.
Старый солдат отхлебнул из кожаной фляги и поморщился. Иоганн старался не подавать виду, но в глубине души искренне жалел этого беднягу наверху. Должно быть, ему отсекли какую-то часть тела. Жуткое зрелище, которое Листу не единожды приходилось наблюдать.
С другой стороны, мертвому рука без надобности, как пошутил в свое время один его приятель. А потом очередь дошла и до него. Ампутацию он выдержал, но позже все-таки умер – от гангрены.
Иоганн повернулся к адъютанту.
– А дойти до границы помешала зима… – возобновил он разговор.
– Да, зима нас доконала. Много наших полегло в горах. Слишком много… Но тебе-то какое дело? – Старик шмыгнул носом. – Проваливай!
Наберись терпения. Иначе кто-нибудь вздумает докопаться до твоего прошлого.
А этого Лист хотел меньше всего. Он направился к выходу.
Старый вояка проводил его взглядом…
* * *
– Любопытный он, этот батрак, – проворчал солдат, свернувшийся на скамье; повязка у него на голове была черной от грязи.
– Чтоб мне пусто было, если он батрак, – ответил ветеран. – Он из нашей братии, нутром чую.
– Из баварцев?
– Йозеф, ты и впрямь такой болван или прикидываешься? Из солдатни он. – Старик откусил от копченой колбасы и стал упоенно жевать с открытым ртом.
– А ты, значит, самый умный, да? – обиженно отпарировал Йозеф.
– Да уж малость поумней тебя, – ухмыльнулся старик.
Солдат не успел ответить – дверь распахнулась, и в комнату вошел капитан. Старик вскочил было по стойке, но командир лишь махнул рукой.
– Ладно, брось, Альбрехт.
Он взглянул на своих измотанных солдат. Потом с удовлетворением отметил, что в комнате тепло и провизии вдоволь.
– Ну что, поживем еще? – донеслось из угла.
Капитан кивнул и повернулся к старому адъютанту.
– Всех разместили, Альбрехт?
– Так точно! – отчеканил старик и проглотил пережеванный кусок. – Раненых распределили по комнатам наверху.
– Знаю, я как раз оттуда, – ответил капитан и добавил после короткой паузы: – Выдержал.
Альбрехт взглянул на него в недоумении.
– Фридрих. Пришлось ему…
Адъютант все понял и кивнул.
– Крестьяне еще еды принесли, – переменил он тему.
– Хлопоты с ними были?
Старик мотнул головой.
– Послушные, как овечки.
– Будем надеяться, что так оно и останется. Если кто станет выступать, немедленно доложить мне. Это касается и наших. Напомни еще раз, чтоб не трогали женщин, ясно?
– Есть.
Капитан похлопал адъютанта по плечу.
– Славно, Альбрехт, славно… Все мы хотим вернуться домой, верно?
С этими словами он взял кусок сала и сел рядом со своими людьми.
XX
В харчевне было непривычно пусто. За столом сидели лишь Алоиз Бухмюллер, Бенедикт Риглер и Якоб Каррер. Перед ними стояли пивные кружки и полупустая бутылка шнапса, но ничто не могло поднять им настроение.
– Франц сам виноват. Никогда не умел за языком следить, – проворчал Каррер.
– И все-таки он прав. С этой солдатней мы сами без еды останемся. Я трижды сплюнул в каждый бочонок, который пришлось отнести баварцам, – похвастался Бухмюллер.
