– Сию минуту! – отозвался Бухмюллер и кинулся к бочонку.
Остальные безучастно наблюдали за ним. Франц презрительно скривил губы.
«Трусы, все до одного», – подумал он и отхлебнул из кружки.
* * *
Алоиз Бухмюллер наполнил три кружки и поставил их на деревянный поднос. Он прекрасно знал, что о нем думали остальные, но ему не было до этого дела. Ему нужно было кормить семью. Баварцы ни гроша не платили за выпивку, но при этом и не пили сверх меры. А капитан следил за тем, чтобы солдаты не засиживались подолгу. Лучше уж так, чем остаться без ничего, в разгромленной харчевне.
Бухмюллер убедился, что никто на него не смотрит, и быстро наплевал в каждую кружку. После чего подхватил поднос и с широкой улыбкой направился к баварцам.
– Прошу! На здоровье!
– Какое здоровье от твоего пойла… Хочешь научиться варить пиво – поезжай в Баварию, толстяк, – нагло заявил один из солдат.
– Вас никто не заставляет пить. Но, быть может, после отведаете нашего шнапса и перемените свое мнение? – ответил Бухмюллер елейным голосом.
Баварское пиво, да уж!.. Но было бы неразумно вступать в спор с этим воякой. Его грубое, обветренное лицо не сулило ничего хорошего. Да еще бычья шея, и…
Бухмюллер насторожился. Он посмотрел внимательнее – нет, ошибки быть не могло. Немыслимо! Здесь, в деревне, в его харчевне, при дневном свете…
– Ну… рад служить… – запинаясь, проговорил Бухмюллер и медленно вернулся к своему столу.
Баварцы лениво смотрели ему вслед.
– Недурно ты его отбрил, Ганс, – ухмыльнулся один из солдат.
– Лицемеры, все до одного. Знаю я таких, повидал… Ну, будем!
И солдаты подняли кружки.
* * *
– Бенедикт! Бенедикт!
Бухмюллер уселся за стол. Он был сам не свой.
– Ну, что еще стряслось? Неужто баварцы с тобой заигрывают, или…
– У среднего и у того, что слева…
Риглер недоуменно уставился на трактирщика.
– Что с ними?
– На них клеймо! – прошептал Бухмюллер и перекрестился.
Над столом повисло молчание.
– Ты уверен? – спросил Риглер.
– Я своими глазами видел. У них на шее… – Не в силах договорить, Бухмюллер провел пальцем по венам у себя на шее.
Остальные смотрели на него в ужасе. Франц вдруг ударил кулаком по столу.
– Ну что ж… – Он поднялся.
– Франц, постой! – воскликнул Риглер и попытался удержать его.
Но тот стряхнул его руку и направился к столу баварцев.
– Ты смотри, кто к нам пожаловал! – протянул солдат с обветренным лицом. – Чего тебе, свинопас?
Его товарищи засмеялись.
– Расстегни воротник, – спокойно произнес Франц.
Смех мгновенно смолк. Солдат вскочил и грубо оттолкнул Франца, сбив его с ног.
– Ты что себе позволяешь, пес? Как ты со мной разговариваешь?
Его товарищи тоже встали и теперь с тревогой поглядывали на крестьян, обступивших их стол.
Риглер и Иосия Вельтер помогли Францу подняться.
Они переглянулись и, не сговариваясь, бросились на солдат.
Для баварцев это оказалось полной неожиданностью. К тому же они были в меньшинстве. Однако солдаты и не думали отступать, их боевой опыт уравновешивал численное превосходство крестьян. Кулаки мелькали в воздухе, чаша весов склонялась то в одну сторону, то в другую, но потом…
Франц выхватил перочинный ножик и вонзил в грудь толкнувшему его солдату.
Баварец захлебнулся кровью. Он в изумлении посмотрел на свою грудь, откуда торчал нож, перевел взгляд на Франца, после чего снова уставился на нож.
Затем медленно взялся за рукоять и рывком выдернул нож из груди. Кровь толчками хлынула из раны, как вино из пробитого меха.
Солдат вложил нож Францу в руку и стал заваливаться на спину. Когда его тело ударилось об пол, он был уже мертв.
Под ним быстро растекалась темная лужа.
На какой-то миг время в харчевне словно остановилось. Солдаты уставились на своего убитого товарища, потом на крестьян. Те тоже таращились на труп. Затем все посмотрели на Франца – тот, похоже, и сам не верил в то, что сотворил.
Когда оцепенение спало, солдаты попытались сбежать из харчевни. Одному это удалось, но второго схватили Риглер и Вельтер.
– Гнусные убийцы! Мы всех вас перевешаем! – орал солдат вне себя от злости.
– Заткнись! – крикнул на него Франц. – Вы нам еще спасибо скажете… Смотри!
Он склонился над убитым и разорвал на нем рубаху.
Увидев обнаженную грудь своего товарища, солдат в ужасе замолчал.
У остальных выдержки оказалось побольше, но и их увиденное повергло в шок: по всей груди паутиной расходились черные сосуды. Солдат смотрел на них, и они, казалось, пульсировали.
– Колдовство! – заорал он. – Вы его заколдовали!
Никто не обращал на него внимания.
– Господи, помилуй нас! – прошептал Бухмюллер и перекрестился.
Риглер повернулся к Иосии Вельтеру.
– Приведи священника! – распорядился он.
Иосия кивнул и выбежал из харчевни.
* * *
Через минуту в харчевню ворвались солдаты под предводительством старого Альбрехта.
Крестьяне подняли руки.
Альбрехт опустился на колени рядом с убитым. Он закрыл ему глаза, пару мгновений посидел неподвижно и только потом поднялся. Затем обвел крестьян холодным взглядом и бросил лаконично:
– Вывести! На площадь!
XXVII
На площади собралась почти вся деревня. Те, кто не пришел, наблюдали из окон с любопытством и страхом.
Две группы встали друг против друга: с одной стороны – жители деревни во главе с Бенедиктом Риглером и Францем Каррером, с другой – баварские солдаты под предводительством капитана.
Между ними на снегу лежал убитый солдат.
Со стороны гор задувал холодный ветер. Жители вполголоса переговаривались между собой.
Капитан взглянул на Риглера. Лицо у него было неподвижное.
– Что произошло? Отвечай!
Не успел Риглер ответить, как вперед выступил Франц.
– На ваших людях Божье клеймо! – выкрикнул он со злостью. – Посмотрите на них, скоро вы все станете такими же!
Он показал на мертвого солдата и черные вены на его груди.
– Он прав. Теперь вас только Господь может спасти! – сказал Иосия Вельтер.
