Однако без ответа все еще оставались другие крайне важные вопросы относительно гриппа 1918 года. Неужели же это простое совпадение, что самая первая из известных науке вспышек свиного гриппа возникла в разгар наиболее смертельной в истории пандемии среди людей? Не могло ли случиться так, что именно люди заразили в 1918 году домашних животных и вирус с тех пор так в них подспудно и обитает по сей день?
Вирус, вызвавший грипп почти у всего человечества в 1918 году, разумеется, считается ушедшим, исчезнувшим сразу с окончанием пандемии. Его никто не сохранил. В то время науке еще не были известны методы сохранения вирусов, да и ученые той эпохи попросту не могли даже знать, что смертоносная болезнь вызывалась именно вирусом. Но в то же время подобные заболевания не исчезают бесследно – после себя они оставляют по крайней мере антитела, готовые противостоять этому вирусу в случае его возвращения.
А потому у Шоупа и его троих британских коллег – Смита, Эндрюса и Лэйдлоу – возникла идея. Они попытаются получить антитела у тех из оставшихся в живых людей, которые перенесли грипп 1918 года. Окажутся ли эти антитела в точности такими же, какие выработались у животных против свиного гриппа? Иными словами, был ли вирус пандемии 1918 года и вирус свиного гриппа одним и тем же микроорганизмом?
Они сумели уговорить добровольцев всех возрастов из обеих стран закатать рукава и сдать кровь на анализ. А затем выделенную из крови драгоценную соломенного цвета сыворотку отправили в лаборатории, чтобы там выяснили, какие именно антитела в ней содержались и, самое главное, отличались ли антитела тех, кто пережил эпидемию 1918 года, от антител в крови людей, родившихся уже после тех роковых для мира событий.
И ответ поступил абсолютно недвусмысленный. И в Англии, и в США антитела в крови тех, кто переболел гриппом 1918 года, полностью блокировали свиной грипп Шоупа. У тех же, кто появился на свет позже, подобных антител обнаружено не было.
Даже Шоуп был потрясен. «Результаты оказались совершенно неожиданными, – отмечал он и объяснял: – Они указывали на то, что почти все более взрослые люди перенесли инфекцию свиной инфлюэнцы». И наиболее правдоподобной Шоупу виделась версия, что он напал на след гриппа 1918 года. Тот грипп оставил антитела в крови тех, кто перенес тогда болезнь и выжил, что косвенно доказывало: вирус инфлюэнцы человека и вирус свиного гриппа оказались на деле одним и тем же микроорганизмом. А значит, вирус инфлюэнцы 1918 года вполне мог все еще оставаться в тушах свиней.
Но с ним согласились далеко не все. Фрэнсис, Эндрюс и ряд других экспертов выдвинули иную гипотезу. Могло случиться так, указывали они, что антитела, блокирующие свиной грипп, возникли не вследствие более раннего заболевания им, а как общая реакция на повторявшиеся все новые эпидемии гриппа. Эти исследователи предполагали, что по мере взросления люди не раз в своей жизни заражаются вирусами различных разновидностей гриппа, и в итоге у них вырабатываются своего рода универсальные антитела, которые могут эффективно справляться с любыми штаммами гриппа, включая и свиной тоже.
Шоуп упрямо цеплялся за свою гипотезу, утверждая, что «иное объяснение кажется мне довольно-таки неуклюжим и притянутым за уши. Потому что получается, что так называемые универсальные антитела должны в таком случае обладать невозможной в принципе выборочностью действия». В подтверждение своих слов он приводил статистику: 35 его подопытных из 112 обладали антителами, которые блокировали вирус свиного гриппа, но были бессильны против гриппа человеческого. «Что ж, тогда давайте добавим к вашему предположению необходимое дополнение о том, что «универсальные антитела» обладают странной способностью неожиданно пропадать, в то время как «не универсальные» антитела свиного гриппа остаются при человеке всегда. А это слишком странно и не выдерживает никакой критики», – настаивал Шоуп.
И по мере того как пандемия 1918 года уходила все дальше и дальше в прошлое, новые исследования антител подтвердили правоту Шоупа. Только те люди, кто пережил 1918 год и находился в районе, где легко было стать жертвой гриппа, носили в себе антитела, способные сопротивляться свиному гриппу. Например, тот же Томас Фрэнсис в 1952 году вынужден был признать, что не может обнаружить антител против свиного гриппа у тех, кто родился после 1924 года, в то время как ими обладает почти любой, родившийся между 1915 и 1918 годами. Еще одно исследование провели на Аляске, где грипп 1918 года сильно сократил численность населения одних деревень и совершенно не коснулся других. И оказалось, что люди из пораженных поселений обладают антителами против свиного гриппа, а жители деревень, обойденных пандемией стороной, – нет.
Итак, для некоторых загадок гриппа 1918 года начинали находиться объяснения. Выявилась его связь со свиным гриппом. Вероятно, признали ныне ученые, именно люди заразили тогда инфекцией домашних животных, и тот вирус может до сих пор дремать в свиньях, чтобы однажды нежданно-негаданно нанести ответный удар по людям. А это поставило новые животрепещущие вопросы. Может ли такое случиться в принципе? Если может, то когда ожидать новой напасти? И существует ли у человечества способ узнать о ней заранее?
Тайной все еще оставались необычайная свирепость и скорость распространения пандемии. Никто, например, не мог объяснить, почему была так высока смертность от нее. Казалось бы, в силу своей природы тот грипп должен был, напротив, утрачивать с ходом времени свою смертоносность. Ведь эпидемия 1918 года прошла по планете двумя волнами – в легкой форме весной, сменившись смертоносной стадией к осени. И оба штамма казались практически идентичными. Заражение во время первой волны гарантировало защиту от второй.
Это, естественно, бросилось в глаза прежде всего военным. В «Ежегодном отчете начальника службы здравоохранения флота США» за 1919 год утверждалось, что «многие члены личного состава ВМФ, переболевшие инфлюэнцей весной и летом 1918 года, находясь у берегов Европы, избежали более поздней эпидемии и в Европе, и в Соединенных Штатах». Это же наблюдали медики, приписанные к военно-морским силам Великобритании: «Наш вывод заключается в том, что, как правило, военнослужащие, перенесшие грипп в легкой форме в начале года, обладали затем иммунитетом против гораздо более серьезного типа того же заболевания, разразившегося позднее».
Точно так же полковник Виктор Вон отметил, что те, кто переболел гриппом весной 1918 года, казались неуязвимыми для второй, осенней волны инфлюэнцы. В качестве примера он приводил Второй пехотный полк, который подвергся первоначальной атаке гриппа в июне 1918 года, когда местом его дислокации были Гавайи. В начале августа часть перебросили в Кэмп-Додж. А в сентябре – октябре на этот лагерь нахлынула вторая волна гриппа, заразив треть контингента и убив 6,8 процента личного состава полка. Однако практически ни один человек, находившийся в июне на Гавайях во время первой эпидемии, в Кэмп-Додже гриппом уже не заразился.
Вон ссылался также на опыт Кэмп-Шелби, где располагалась дивизия численностью в 26 тысяч человек, которых в апреле охватила первая стадия эпидемии, заразив две тысячи солдат и офицеров. «Это была единственная дивизия в нашей армии, которая не меняла расположения с апреля по осень 1918 года, – отмечал Вон. – Летом в лагерь прибыли еще 20 тысяч новобранцев. А в октябре 1918 года на Кэмп-Шелби обрушилась вторая, гораздо более опасная волна инфлюэнцы. Ее жертвами стали почти исключительно новобранцы, а тех, кто пережил апрельскую эпидемию, она не затронула вообще. Причем я говорю не только о двух тысячах непосредственно переболевших гриппом, но и о тех, кого весной эта участь миновала. Напрашивается очевидный вывод, что весенний грипп в легкой форме помог людям выработать иммунитет против его более смертоносного варианта, нагрянувшего в октябре».
