Заручившись, таким образом, недвусмысленной поддержкой ученых, Форд объявил собрание закрытым, но предупредил, что перейдет работать в Овальный кабинет. Любой, кто пожелал бы переговорить с ним с глазу на глаз, высказать свое частное мнение, получал возможность сделать это. «Просто стучитесь и смело входите», – поощрил их Форд. Но на приглашение никто не откликнулся.
Теперь Форд был уверен, что медицинское сообщество целиком и полностью выступает в пользу начала кампании по иммунизации населения. Но, как указывали Нейштадт и Мэй, собрание едва ли отражало действительно общую точку зрения всех экспертов в этой области. Достаточно посмотреть на состав участников совещания у президента.
Да, там присутствовали Салк и Сабин, и то был редкий случай, когда эти двое сошлись во мнении и поддержали Сенсера и Купера – горячих сторонников программы. Заметим, что приглашенных на совещание отбирал лично Сенсер, отдавая предпочтение тем, кто, как он знал, непременно проголосует за иммунизацию. Александр Рассел тоже удостоился этой чести, но, как отмечали Нейштадт и Мэй, он «не любил выступать и делал это крайне неохотно». А все остальные, за редкими исключениями, «уже практически подписались» под программой действий Сенсера. В результате «единодушие, так понравившееся Форду, на деле ничего не значило. Оно не помогло хотя бы Салку и Сабину вновь сблизиться (не прошло и трех месяцев, как Сабин изменил свое отношение к программе) и совершенно не соответствовало подлинным настроениям среди ученых, которые относились к иммунизации с возрастающей враждебностью (или полным равнодушием) по мере того, как проходили месяц за месяцем, а эпидемия свиного гриппа никак не давала о себе знать».
Форд, конечно же, понятия не имел о таких нюансах. После того как никто не воспользовался предоставленным шансом наедине высказать ему сомнения, он посчитал, что сомневающихся попросту нет. И решил дать свое согласие, рассудив, по его собственному выражению, так: «Если все остальные едины во мнении, то лучше к ним присоединиться».
Президент вернулся в главный зал, пригласил Салка и Сабина присоединиться к нему, а потом вышел к прессе, чтобы объявить стране о начале беспрецедентной попытки остановить смертельную эпидемию.
Стоя рядом с Салком и Сабином, Форд начал свое обращение: «Советники поставили меня в известность о высокой вероятности возникновения на территории Соединенных Штатов с наступлением осенне-зимнего сезона эпидемии крайне опасного заболевания, если нами не будут своевременно приняты соответствующие меры».
Затем Форд подчеркнул: «Хочу быть понятым правильно. В данный момент никто в точности не знает, насколько серьезна угроза. Но мы тем не менее не можем себе позволить рисковать здоровьем нации».
Покончив с преамбулой, Форд объявил, что обращается к конгрессу с запросом о выделении 135 миллионов долларов в целях «производства вакцины в достаточных количествах для того, чтобы прививки были сделаны каждому мужчине, каждой женщине, каждому ребенку из числа граждан Соединенных Штатов». Прививки от заболевания, добавим мы, даже само существование которого еще никем не было доказано.
6. Юридическая катастрофа
Казалось бы, мы наблюдали победоносную сцену, когда президент Джеральд Форд предстал перед всей страной и объявил о начале программы иммунизации населения от свиного гриппа. Ведь все элементы триумфа были налицо. Прогресс, достигнутый к тому времени наукой и медициной, позволял людям во всеоружии встретить опасный вирус. Наиболее почитаемые в Америке доктора – Джонас Салк и Альберт Сабин – благословили президента на эту битву, встав с ним рядом в знак солидарности. И конечным результатом должна была стать беспрецедентная кампания, которая позволит предотвратить возвращение самого страшного мора, постигшего человечество за всю его историю.
Проблемы, однако, возникли почти незамедлительно.
Практически в тот же день, когда президент выступил с заявлением, что он потребует выделения 135 миллионов долларов на программу вакцинации, молчавшие до сего решающего дня критики вдруг громко заявили о себе.
Не совсем ясно, почему они не сделали этого раньше. Быть может, на них нагнала робости сама по себе самонадеянная спесь, с которой действовали президент и двое докторов, считавшихся богами в мире вакцин и вирусов, уверовавшие, что пресса целиком встанет на их сторону и ограничится лишь новостными сообщениями? Или же в недрах единой на первый взгляд федеральной бюрократической машины затаились диссиденты из числа чиновников и ученых, к которым не прислушивались в верхах, и они дожидались момента, когда смогут обратиться напрямую к общественности? Или до того дня просто еще копилась критическая масса людей, считавших иммунизацию от свиного гриппа абсурдной затеей?
Как бы то ни было, но критиканы сидели, как в засаде, готовые теперь выскочить и сначала анонимно, а потом все более открыто высказывать свое несогласие.
Первыми таких скептиков разыскали репортеры, кто же еще? В том и состоит работа хорошего журналиста, чтобы выяснить, есть ли оппоненты у идей верховной власти. Особенно если это идея такого масштаба, как решение Форда начать кампанию иммунизации от свиного гриппа.
Чуть загодя узнав о готовившейся программе, два корреспондента телеканала Си-би-эс Джон Кокран и Роберт Пирпойнт начали обзванивать политических советников Форда, задавая им вопросы о подлинной подоплеке подготовки к общенациональной иммунизации. Не было ли это, спрашивали они, чисто политическим ходом в целях повышения рейтинга популярности президента? Или же таким образом делалась попытка поправить репутацию Форда как человека слабовольного, нерешительного и нецелеустремленного? И многие советники признавали, что сами сомневаются в целесообразности кампании, а в целом они составили группу, в которой определенно ощущалось отсутствие всякого энтузиазма.
Причем Кокрана и Пирпойнта никак нельзя было обвинить в том, что они намеренно опрашивали только недовольных или обиженных. Годом позже, работая над детальным докладом о кампании иммунизации, Ричард Нейштадт и Харви Файнберг побеседовали со всеми без исключения соратниками Форда и, к своему удивлению, обнаружили, сколь мало они поддерживали выдвинутую им программу. По их словам, они «прошлись по списку политических советников Форда сверху донизу, не упустив, кажется, ни одного, но энтузиастов среди них не нашлось тоже».
Кокран и Пирпойнт поинтересовались также мнениями рядовых сотрудников Центра по контролю заболеваемости, которые в частных беседах откровенно характеризовали общенациональную иммунизацию как чистой воды волюнтаризм и даже безумие.
Для репортеров это стало настоящей находкой. С одной стороны, они имели президента и наиболее авторитетных в стране ученых-медиков, категорически утверждавших, что только массовая иммунизация может спасти нацию от неминуемой напасти. А с другой – им противостояли настоящие практики, эдакое молчаливое большинство в политике и науке, считавшее всю эту идею бредовой и никчемной, просто игрой с политической точки зрения и идиотизмом – с научной.
Таким образом, Пирпойнт и Кокран заранее подготовили свою «бомбу» и дожидались только момента, когда президент объявит о начале работы над проектом, чтобы взорвать ее и уведомить общественность, что далеко не все находили программу Форда необходимой или хотя бы полезной.
