Некоторые медицинские эксперты полагали, что синдром Гийена-Барре может становиться последствием перенесенного вирусного недуга вроде простуды, гриппа и в особенности диареи – или же вакцинации. Логика вроде бы подсказывала, что организм начинает вырабатывать антитела против заболевания или под воздействием вакцины. И некоторые из антител могут послужить причиной разрушения защитной жировой оболочки нервов, что и приводит к развитию синдрома. Впрочем, подобная гипотеза имела под собой слабую теоретическую базу.
Однако все загадки, связанные с болезнью, в зале суда не имели большого значения. От истцов требовалось всего лишь доказать, что страдания причиняло именно это заболевание, а возникло оно в течение нескольких недель после прохождения иммунизации.
Но на практике все оказывалось не так просто, когда необходимо было принимать решения, кому именно из тысяч жалобщиков следует выплатить компенсацию.
Пожалуй, в наибольшей степени оказался вовлеченным в эту свистопляску судья Шерман Файнсилвер из Денвера, на стол к которому легли сразу почти две сотни подобных дел, и он понял, что без дополнительной помощи ему с ними не справиться.
Файнсилвер сразу же уловил, насколько трудна его задача. Было бы куда проще рассматривать иски, где все четко и ясно: например, когда молодой и совершенно здоровый человек проходил иммунизацию, а вскоре заболевал синдромом Гийена-Барре. Но перед ним представала то пожилая леди с пухлой историей болезни, вести которую начали задолго до начала программы иммунизации, то мужчина, у которого синдром развился через такое долгое время после прививки, что в ней трудно было сразу признать причину недуга. Все оказалось до крайности запутанно. А Файнсилверу приходилось выслушивать противоречившие друг другу показания медиков и практически по наитию определять, кому из них верить. «Мне необходимо было выяснить, в чем именно заключалась причинно-следственная связь», – объяснял он.
По иронии судьбы ему теперь было поручено выносить вердикты на основании тех областей знания, которые он старательно избегал все годы учебы: математической статистики и медицины. «А я, собственно, и выбрал юриспруденцию, потому что испытывал активную антипатию к точным наукам и медицине», – объяснял Файнсилвер. Однако груда дел по вакцине от свиного гриппа заставила его снова учиться.
И судья записался на курс неврологии центра медицинских наук Университета Колорадо. Разумеется, в аудитории он выглядел белой вороной – немолодой человек в костюме на фоне сотни с лишним юных студиозусов в джинсах, которые «мне казались похожими на каких-то дезертиров из иностранной армии», как вспоминал об этом Файнсилвер. «Они открыто глазели на меня – странного типа в заднем ряду, который непрерывно вел записи». Но познания он усваивал исправно. «Я и сейчас еще могу почти наизусть пересказать вам параграф 56 учебника неврологии, где говорится о нейропатическом синдроме», – уверяет он.
Проблемы возникли в ходе первого же слушания дела о свином гриппе, которое проводил Файнсилвер. Пациенткой оказалась Дженни Альварес – 63-летняя женщина из небольшого фермерского поселка близ Грили в Колорадо. До ухода на покой в 1975 году она сменила множество мест работы, последней из которых оказалась должность завхоза в окружной больнице.
28 октября 1976 года Дженни Альварес сделали прививку от свиного гриппа. По ее словам, через три недели она начала чувствовать повышенную утомляемость и недостаток энергии. Жаловалась на острые приступы болей в плечах, локтевых суставах, кистях рук и коленях. Через семь месяцев после вакцинации Альварес доставили в больницу. Диагноз: синдром Гийена-Барре. Два года спустя, когда настал ее черед явиться в зал суда, нижние конечности уже оказались полностью парализованными, и ее привезли в инвалидном кресле.
Казалось бы, все выглядело предельно ясно. Вот причина, а вот и последствия. Но чем больше подробностей всплывало из прошлого Дженни Альварес, тем менее простым становился ее случай.
А история ее болезни оказалась весьма подробным документом начиная с 1968 года, когда у нее впервые обнаружили артрит. Причем со временем он настолько обострился, что в апреле 1976 года она слегла с ним в больницу, а запись свидетельствовала, что «артрит поразил все ее суставы, она с трудом передвигается, при ходьбе горбится и переставляет ноги очень медленно из-за постоянных болей и дискомфорта».
Но артрит оказался не единственным ее недугом. У нее был выявлен целый набор внутренних болячек, таких как язва желудка, гастрит, колит и дивертикулез, а артрит распространился в плечи и шею. Уже тогда она жаловалась на боли в ступнях и бедрах. В октябре 1975 года ее лечащий врач Роберт Портер поставил ей диагноз «нервное истощение».
Альварес тем не менее заверяла всех, что именно прививка привела к ее быстро прогрессирующей утомляемости и слабости, переросшим затем в синдром Гийена-Барре. По ее словам, с каждой неделей, с каждым месяцем, проходившими после иммунизации от свиного гриппа, ее слабость усугублялась. Она доказывала, что, несмотря на некоторые проблемы со здоровьем, она до этого была полной жизненных сил женщиной. К примеру, весной 1976 года собственноручно разбила огород для овощей, а тем же летом сама покрасила стены в кухне и выложила кафельной плиткой пол в ванной комнате.
Альварес настаивала, что настоящее заболевание развилось у нее лишь через три недели после прививки от свиного гриппа. У нее так разболелись кости, она стала так быстро уставать, что не смогла даже приготовить ужин в День благодарения, а повышенная утомляемость заставила ее прервать празднование Рождества и отправить свою родню по домам необычно рано, поскольку она чувст вовала полный упадок сил. Именно в ужасные месяцы, последовавшие за вакцинацией, утверждала в своих показаниях Альварес, она стала ощущать потребность в отдыхе посреди дня. Посещая церковь, она не осмеливалась преклонять колени, опасаясь, что потом не сможет подняться без посторонней помощи. В придачу к утомляемости она жаловалась на острые боли в плечах, локтях, кистях рук и коленях.
Адвокаты Альварес утверждали, что все симптомы свидетельствовали о наличии у истицы синдрома ГийенаБарре, вызванного прививкой от гриппа, который развивался в «вялотекущей форме» в течение семи месяцев. Но в мае 1977 года заболевание резко обострилось, когда у Альварес возник гастроэнтерит. Этот недуг, по словам ее юристов, привел к проявлению дремавшей прежде в ее организме болезни, которая поразила ее нервную систему и переросла уже в полномасштабный синдром ГийенаБарре со всеми характерными приметами.
Адвокаты, выступавшие от имени федерального правительства, напомнили, что Альварес давно страдала прогрессирующим артритом, которым и объяснялись ее слабость и повышенная утомляемость. Что же касалось синдрома Гийена-Барре, выявленного у нее только в мае, его причиной стал исключительно гастроэнтерит.
По делу Альварес дали показания восемь докторов. В пользу истицы высказались доктор Мартин Льюис, профессор и глава отделения неврологии университета в Джорджтауне; доктор Чарлз Посер, профессор неврологии Вермонтского университета; доктор Сидни Дьюман, невролог из Денвера; и доктор Питер Кинтеро, также денверский невролог. Со стороны правительства выступали доктор Барри Арнасон, профессор и глава кафедры неврологии Чикагского университета; доктор Джеймс Остин, профессор и глава отделения неврологии Центра медицинских наук Университета Колорадо; доктор Стюарт Шнек, преподаватель неврологии и невропатологии Центра медицинских наук штата Колорадо; и доктор Лоренс Шонбергер – эпидемиолог из Центра по контролю заболеваемости, чей анализ собранных по стране данных и вынудил правительство остановить кампанию по иммунизации от свиного гриппа.
