«Я получал неоценимый опыт», – рассказывал Таубенбергер. Он сначала подумывал о том, чтобы перевестись в один из более престижных колледжей Гарварда или, возможно, Принстона. Но в итоге именно работа удержала его на месте. Практический опыт, посчитал он, не менее важен, чем учеба в более известном учебном заведении.
«Я принял решение остаться дома и продолжать работать в НИЗ», – объясняет он, не вдаваясь в детали. Между тем у него уже созрел план дальнейшей карьеры. Он хотел получить степень магистра биологии, чтобы со временем возглавить лабораторию, следуя примеру доктора Уильяма Дроэна – человека, который был его наставником в Национальном институте здравоохранения. Дроэн объяснил ему, насколько в мире науки ценились дипломы и ученые степени, а особенно важным считал для своего ученика получение лицензии доктора медицины. Биологи, имевшие, помимо степени магистра, еще и диплом врача, производили на работодателей и профессоров более благоприятное впечатление, им было легче получить стипендию для продолжения образования, их охотнее принимали на работу. «Честно говоря, у меня прежде и в мыслях не было учиться на практикующего врача, – признавался Таубенбергер, – но Дроэн убедил меня, что это необходимо».
Пройдя курс в Мейсоне, Таубенбергер поступил в медицинский колледж штата Виргиния в Ричмонде, который был государственным учебным заведением и где взималась значительно более низкая плата за обучение, чем в престижных частных колледжах, а для бережливого молодого человека это стало одним из решающих факторов. Он выбрал программу, пройдя которую студенты получали степень магистра и врачебный диплом одновременно. И в то время как многие товарищи жаловались, насколько трудно им даются медицинские дисциплины, неутомимый Таубенбергер был доволен принятым решением: «Неожиданно медицина покорила меня. Она способствует развитию интеллекта, да и занятна сама по себе».
Но и магистратура требовала к себе повышенного внимания. Как это принято повсеместно, чтобы получить степень магистра, студент должен был сделать пусть небольшое, но открытие, завершить исследовательский проект, который не только показал бы рвение и старательность, но и привнес хотя бы малую толику нового в предмет изучения, нечто, о чем никто не знал прежде. Каждый претендующий на звание магистра студент работал с куратором, который был и наставником, и научным руководителем, способным, если все шло хорошо, подсказать подопечному, как выполнить оригинальный проект и завершить его достаточно успешно, чтобы комиссия по присвоению ученых степеней сочла его труд достойным соответствующего диплома. И Таубенбергер прежде всего взялся за поиски наиболее подходящего куратора, то есть человека, который сам занимался в колледже чем-то увлекательным и мог помочь ему поставить перед собой решаемую проблему, а затем обучить приемам, необходимым для достижения цели.
«Свои первые шесть месяцев в медицинском колледже я слонялся повсюду, стараясь по возможности побеседовать со всеми». В результате Таубенбергер остановил свой выбор на докторе Джеке Хааре, профессоре с анатомического факультета, для которого основной научный интерес представлял процесс превращения Т-лимфоцитов – разновидности белых кровяных телец – в пористый орган, называвшийся тимусом или зобной железой. «Мне этот человек действительно пришелся по душе, – отзывался Таубенбергер о Хааре. – И в любую свободную минуту я стал помогать ему в лаборатории, проводя там все летние каникулы».
Обычно для получения двух дипломов сразу студент сначала проводил первые два года, основательно занимаясь медициной в теории и лишь свободное время уделяя проекту для магистратуры. Далее следовало завершение медицинского образования в роли стажера одной из клиник и продолжение работы в лаборатории. Таубенбергер нарушил эту последовательность, пройдя практику в клинике сразу по завершении теоретической части курса медицины, чтобы затем иметь возможность без перерывов заниматься проектом на соискание степени магистра биологии. Диплом врача он получил в 1986-м, а ученую степень досрочно – в 1987 году, показав в своей научной работе, как клетки спинного мозга попадают в тимус, чтобы трансформироваться в Т-лимфоциты. Причем этот труд снискал ему не только степень магистра, но и первую в жизни награду наряду со стипендией. Он стал лучшим выпускником-медиком своего курса и получил приз за неординарное исследование в области биологии.
Став обладателем сразу двух дипломов и получив как раз ту квалификацию, которую рекомендовал ему приобрести Дроэн, Таубенбергер теперь должен был определиться с дальнейшей карьерой. «В то время я еще сам не понимал, чему хочу себя посвятить, – признавал он. – Меня крайне заинтересовала педиатрия, и я всерьез раздумывал о детской гематологии. Однако мои дела в лаборатории шли так хорошо, что я решил задержаться в ней еще на год».
А к 1988 году у него уже появились сомнения в своей способности стать хорошим медиком. «Я всерьез рассматривал возможность стать практикующим педиатром, но ведь четыре предыдущих года я провел в стенах лаборатории, не осмотрев за это время ни одного пациента». Ему стали мерещиться наихудшие варианты возможного развития событий, страдания больных детей, если он ошибется с диагнозом. «Меня уже пугала перспектива стать начинающим доктором в отделении реанимации для новорожденных», – рассказывал он. А потому он избрал для себя патологию, где ему по крайней мере не приходилось иметь дела с больными и принимать решения, от которых зависела жизнь. «Патология, – пояснял он, – являлась смежной областью, где я мог применить медицинские познания, но все же более в сфере научных экспериментов». И он принялся за поиски постоянной работы, сразу же обнаружив, что программу в области патологии проводил национальный центр изучения раковых заболеваний, который принадлежал Национальному институту здравоохранения. Но туда принимали лишь троих новых сотрудников в год. Таубенбергер подал заявление.
Хотя шансы быть принятым представлялись мизерными, он всем сердцем стремился получить должность в центре. В конце концов, именно в Национальном институте здравоохранения он делал первые шаги. «Мне это место виделось идеальным для исследовательской деятельности. И я бы чувствовал себя там как дома».
Уже вскоре Таубенбергера пригласили для собеседования и сообщили хорошую новость: он был принят. И начал в 1988 году в роли практиканта, закончив работу над кандидатской степенью в 1991 году. Более того, ему удалось потом задержаться в Институте рака, чтобы пройти докторантуру. Когда же и эта стадия осталась позади, его научный руководитель, доктор Ада Круисбек, известная специалистка в области иммунологии из Голландии, предоставила ему возможность встать на ту самую короткую и прямую дорогу к успеху в науке, о которой мы упоминали выше. Она сообщила ему, что возвращается на родину, где ей посулили высокую должность, и предложила присоединиться к ней в роли научного сотрудника с ученой степенью. По долгом размышлении, понимая, что перед ним открывался путь в престижную область молекулярной биологии, где успех приносил не только известность, но и деньги, Таубенбергер все же отклонил приглашение.
«Я тогда только что женился. Моя семья жила рядом, как и семья моей жены», – объяснял он решение остаться на месте. Ему удалось получить еще одну временную работу в Национальном институте здравоохранения. А потом наконец в 1993 году подоспело нечто более стабильное, что позволило не покидать Вашингтона. Ему и доктору Джеку Личу, который тоже работал в НИЗ, поручили создать лабораторию молекулярной патологии при армейском Институте патологии, чтобы, используя биологиче ские методы, проверять выводы патологоанатомов. И шесть месяцев спустя лаборатория уже работала на полную мощность. А Таубенбергер получил в свое распоряжение все возможности, чтобы осуществлять собственные исследовательские проекты.
