Одновременно ученые провели опрос среди друзей и близких жертв птичьего гриппа. У них тоже взяли материалы на анализ, чтобы выявить наличие вируса H5N1 или же антител против него. Была пущена в ход и гораздо более сложная методика.
Вот как описывает ее доктор Фукуда: «Мы провели целый ряд чисто аналитических исследований. В той или иной форме они позволяли нам сопоставлять больных людей со здоровыми с целью выяснить, какие особенности отличали тех, кто был инфицирован. Мы рассматривали истории болезней пациентов и сравнивали их с показаниями тех, кто избежал заболевания. Мы тестировали большие группы людей, вступавших в контакт с теми, кто позднее заболел, и такие же группы, не имевшие подобных контактов».
«Объем работы получился колоссальным, – вспоминает Фукуда. – А анализ оказался куда труднее, чем нам представлялось на первый взгляд. Большая проблема заключалась, например, в том, что люди могли заражаться как при прямом контакте с носителем вируса H5N1, так и при случайном соприкосновении с другим человеком, заразившимся после такого прямого контакта и уже затем передавшим инфекцию третьему лицу. Одно из тщательно описанных медиками исследований показало, что по меньшей мере у семи процентов инфицированных людей грипп протекал бессимптомно. Эти люди болели сами и представляли опасность для окружающих, но, не чувствуя никаких признаков инфлюэнцы, понятия не имели, что носят в себе вирус. А ведь никто не отрицал и высокой вероятности, что люди могли заразиться при контакте с птицами. «Наши исследования и были направлены на то, чтобы проверить каждую из этих возможностей», – говорит Фукуда.
Ученым приходилось работать как можно быстрее. Их невольно подгоняла нараставшая паника среди обывателей. «Все в городе были чертовски напуганы», – вспоминает Шортридж.
«Помимо того, что тревога зашкаливала в самом Гонконге, – добавляет Фукуда, – во всем мире следили теперь за происходившим с неослабным вниманием».
Тем не менее для завершения исследований потребовалось длительное время – а на некоторые ушло не менее года. Однако по мере поступления все новых и новых данных перед экспертами стала вырисовываться более четкая общая картина. Не получили подтверждения версии, что само по себе посещение Гонконга или употребление куриного мяса в пищу, как и визиты в птичники зоопарков или содержание различного рода птиц в качестве домашней живности хоть сколько-нибудь увеличивали опасность заразиться штаммом гриппа H5N1.
«Мы пришли к выводу, что инфекцию рисковали получить только те люди, кто непосредственно контактировал с живыми еще курицами за неделю до наступления заболевания», – подытоживает Фукуда.
И когда обе линии расследования указали в одну точку – на «мокрые рынки» Гонконга, последовало единственно возможное решение проблемы. Куриц следовало умертвить. Причем всех без исключения.
Однажды, проходя мимо одного из «мокрых рынков», Шортридж стал свидетелем потрясшего его зрелища. «Мы увидели птицу, которая только что стояла и неспешно поклевывала корм, а потом внезапно стала тихо заваливаться и упала замертво. Из ее клоаки тонкой струйкой потекла кровь. Все это казалось странным до полной нереальности. Никогда прежде я не видел ничего подобного». Однако потом ему довелось наблюдать, как это же случалось с другими курицами. «Перед нами разворачивалась картина эпидемии птичьего аналога Эболы», – отмечает он, ссылаясь на жутчайшую вирусную геморрагическую лихорадку, которая по сей день остается самой страшной из инфекций, поражающих людей.
«Только после того как я увидел смерть этих птиц, мне удалось до конца понять, что же происходило во время пандемии гриппа 1918 года, – говорит Шортридж. – И я подумал: Боже мой! Что, если бы вирус выбрался за пределы, например, вот этого рынка и распространился повсюду? Моего воображения не хватало, чтобы представить себе весь ужас подобной ситуации. Мысли путались».
Операция по уничтожению началась 29 декабря 1997 года с заявления, сделанного Стивеном Ипом, министром экономического развития: «Нам предстоит уничтожить всех куриц на острове Гонконг, на острове Коулун и на Новых территориях».
Это означало необходимость умертвить 1,2 миллиона птиц на 160 фермах и в более чем тысяче розничных магазинах и рыночных палатках. Некоторых убивали сами владельцы, других увозили государственные санитары и сжигали, облив бензином. Останки затем дезинфицировали и закапывали в глубоких котлованах.
По словам очевидцев, такое забывается не скоро. На рынке под названием Фай-Чай-Лам-Ченгкай бойня началась с восьми часов утра. Из выставленных высокими рядами клеток рабочие вытаскивали куриц, уток, голубей и перепелов, затем остро наточенными ножами перерезали каждой птице горло, а тельца сбрасывали в пластмассовые мусорные баки. На все про все было затрачено едва ли десять минут. Более ста птиц пошли за это время под нож.
Всего лишь за один день на территории Гонконга их уничтожили 770 тысяч. Остальные нашли свою смерть не позднее вечера следующего дня. Но и при этом гонконгские чиновники посчитали, что процесс прошел недостаточно быстро. Не везде хватало канистр с бензином, да и ощущался дефицит рабочей силы. Хотя министерство сельского хозяйства и рыболовства привлекло к операции 1300 дополнительных работников, большинство из них занимались отловом бродячих собак или собирали мусор в парках. «Поэтому большая часть этих людей никогда в жизни не сталкивались с живой курицей, – сетовала Лесси Вей, директор территориального департамента сельского хозяйства. – Но они все схватывали быстро. Некоторым теперь ничего не стоит свернуть курице шею».
Затем все гонконгские рынки живности закрылись на месяц, а правительство ввело жесткий карантин для продукции, поступавшей из Китая. Каждая ввозимая теперь курица проверялась на вирус H5N1. Был принят также специальный указ, гласивший, что отныне куриц нельзя транспортировать и содержать в деревянных клетках – только в пластмассовых, что в случае надобности облегчало дезинфекцию. Постепенно положение удалось стабилизировать. Проверка более чем 200 тысяч куриц из вновь поступивших заказов не выявила ни одной птицы, в организме которой присутствовал бы зловредный вирус.
Шортридж и Уэбстер взяли на себя миссию разработать для Гонконга надежную систему слежения за проявлениями гриппа у птиц и свиней. И с тех пор, хвалится Уэбстер, «о вирусе H5N1 там больше даже не слышали».
И все-таки, например, в Англии, как отмечал вирусолог Джон Оксфорд, «угроза пандемии наделала шороху». Еще долгое время все, кто прибывал из Гонконга в лондонский аэропорт Хитроу и имел признаки хотя бы простуды, подвергались карантину. Так, на всякий случай.
«Они использовали панику с вирусом H5N1 как генеральную репетицию реальной пандемии».
Нэнси Кокс испытала в итоге огромное облегчение, хотя в силу характера всегда остается настороже. Она рассматривает всю эту историю как триумф эпидемиологии, потому что ученым удалось в самом зачатке распознать и остановить смертельную угрозу.
«В Гонконге ежегодная вспышка гриппа достигает своего пика в феврале, – говорит она. – Нас больше всего тревожило, что в такое время некто мог заразиться одновременно вирусом H5N1 и обычным гриппом. А это означало бы появление гибрида. Страшнее всего, что в процессе неизбежных генетических изменений такой комбинированный вирус хорошо развивался бы в организме человека и передавался бы как заурядное заболевание людей, но при этом приобрел бы убийственные характеристики гриппа птичьего».
