Но как ни склонна она была позлословить, Эстер Оксфорд признавала: «И все же Кирсти вызывает у меня симпатию». От Данкен исходили неподдельные эмоции, даже когда ей приходилось иметь дело с учеными, которые всегда старались оставаться бесстрастными и объективными. Уже скоро в блокноте Эстер появилась запись: «Она совершенно околдовала меня».
Процесс эксгумации начался с тщательной подготовки места для работы. По его периметру группа возвела ограду, чтобы не допустить проникновения внутрь посторонних. Закончив с этим, они деликатно сняли с могил кресты, обернули их для защиты от любых повреждений и поместили в зоне, отведенной под склад. Затем уложили на землю синие маты, чтобы обеспечить сохранность хрупкого верхнего слоя арктической почвы. Наконец пришло время поднять вверх по склону горы семнадцать тонн привезенного оборудования и припасов. Они отсняли десятки кассет видеозаписей, фиксируя положение каждого камня, каждого кустика, чтобы, закончив эксгумацию, привести кладбище в первоначальное состояние.
Одно из условий, выдвинутых при выдаче разрешения на вскрытие могил, состояло в том, что они не могли пользоваться ни колесными, ни гусеничными транспортными средствами. А потому шестнадцати мужчинам и Кирсти Данкен пришлось втаскивать все наверх вручную или с помощью лебедки. В частности, к могилам нужно было доставить две палатки, одна из которых весила полтонны, вторая – четверть тонны. Чтобы проделать эту работу, десятерым мужчинам потребовалось пять часов. Землеройные инструменты тоже пришлось нести на руках, что заняло еще почти четыре часа. Затем огромная ярко-голубая палатка была расстелена поверх могил. На следующий день ее предстояло установить, надув сжатым воздухом. Внутрь поместили специальный химический душ для обеззараживания. Распаковывались коробки с медикаментами, устанавливался аварийный электрогенератор, работавший на пропане. Непосредственные участники манипуляций с телами упражнялись, надевая и снимая с себя сложные защитные костюмы – действительно отчасти похожие на космические скафандры, с фильтрацией поступавшего внутрь воздуха, с особо прочными на разрыв перчатками, нарукавниками, наколенниками, плотными фартуками, термическими носками и башмаками.
На четвертый день под пронизывающим до костей ледяным дождем группа закончила укладку надежно укрепленных дорожек к каждой из могил. Отдельно возвели склад для снятого дерна и цокольных камней, которые приходилось убирать с пути. А к месту работы подносили все новое оборудование, древесину и листы фанеры. Ближе к вечеру того дня пастор Яан Хойфодт из городской лютеранской церкви провел молебен, а затем зашел под тент и собственноручно снял первый кусок почвы над одной из могил. Настала очередь браться за дело лондонской компании «Некрополис», рабочие которой стали срезать куски тундрового дерна и аккуратно складировать, чтобы после иметь возможность уложить на прежнее место.
Потом пришло воскресенье, которое многие члены группы начали с посещения церковной службы, и работа возобновилась только после полудня. Под беспрерывным дождем в гору подняли морозильную камеру, которую тоже поместили внутрь большой палатки. Проложили все электрические кабели и почти завершили постройку склада для снятого с могил поверхностного слоя почвы.
На следующий день они обнаружили гробы.
Все произошло неожиданно быстро. Копать глубоко не пришлось. Простые деревянные ящики находились прямо у поверхности в активном слое мерзлоты. Находка ошеломила всех, и Данкен подверглась атаке толпы репортеров. Что это значило? Проект закончился полным провалом? А не было ли все это вообще спектаклем для публики с заранее известным финалом? Как такое могло случиться, если радар показал якобы, что гробы располагались ниже активного слоя, давая группе хотя бы шанс найти хорошо сохранившиеся замороженные тела? Ведь Льюин сам заявлял год назад, что если трупы лежат в активном слое, вероятность их сильного разложения «весьма и весьма высока».
Данкен ответила на все эти вопросы заявлением для прессы, в котором не было ни намека на то, что ситуация отчаянная. «Все мы – и ученые, и рабочие – необычайно взволнованы нашей находкой», – просто заявила она. В интервью, которое она дала семь месяцев спустя, Данкен особо подчеркнула, что даже не была расположена считать свою миссию успешной только в том случае, если тела найдут в целости и сохранности. «Я с самого начала готовила себя к тому, что ничего подобного нам обнаружить не удастся», – сказала она.
Пока журналисты в беспокойстве слонялись вокруг, включая десять съемочных групп одних только кинодокументалистов, Данкен предпочитала отделываться от них пресс-релизами и бесконечными интервью по телефону. Каждый день она вставала без четверти семь, чтобы написать очередной пресс-релиз, который в девять раздавали репортерам взамен ожидавшейся пресс-конференции. Проведя затем целый день на месте работ, она к вечеру получала целую кипу запросов от журналистов на розовых листках телефонограмм. Вернувшись в свою комнату, Данкен начинала сама обзванивать репортеров, но в конце концов просто снимала трубку с аппарата и клала рядом, чтобы звонки не продолжались всю ночь напролет.
По крайней мере она успокоила свою душу, покаявшись перед телами шахтеров, для чего вошла в палатку, когда гробы вскрыли. По первоначальному плану ее присутствие не планировалось. Только патологоанатом, его ассистент и ученый, которому поручалось извлечь образцы, допускались внутрь, чтобы свести к минимуму риск для остальных участников группы заразиться смертельным вирусом. Они, кроме того, планировали на всякий случай принять экспериментальное противовирусное лекарство – ингибитор для нейроминидазе, разработанный фирмой «Хоффман – Ла-Рош». Но теперь, когда гробы оказались так близко к поверхности, вероятность присутствия вируса была полностью исключена, и в дополнительной защите не стало никакой необходимости. «Я почувствовала внутреннюю потребность быть там», – рассказывает Данкен. В полной тишине она трепетно встала на колени рядом с могилами и вновь мысленно возблагодарила покойных горняков.
Патологоанатому удалось срезать мягкие ткани с тел шахтеров, заявила потом Данкен. Однако она отказалась сообщить, какого рода ткани им удалось получить. «Я не имею права разглашать подобную информацию, – сказала она, – поскольку… на мне лежит ответственность перед членами семей. Если бы речь шла о моих прадедах, я бы вовсе не хотела публичных пересудов о том, как выглядят их тела». В марте 1999 года она выступила с сообщением, что лабораторные анализы тканей только начались и еще рано говорить о том, присутствует ли в них какой-либо вирусный материал. При этом она настаивала, что гордится проделанной работой, поскольку удалось на практике показать, что такая задача может быть решена в условиях безопасности и при соблюдении всех этических норм.
Да, признавала Данкен, предприятие обошлось в полмиллиона долларов, большая часть из которых поступила в виде дотаций. Но, подчеркивала она, «безопасность никогда не обходится дешево».
Льюин оказался чуть ли не единственным, кто тоже посчитал проект успехом.
«Мы знали, что у нас будет очень мало времени на проведение вскрытия могил, – говорит он. – И все в этом блестяще задуманном плане сработало как часы. Подобный подход станет образцом для будущих исследователей». Он был особенно доволен тем, насколько безопасно и уважительно действовала их команда. «Важнее всего оказалось принять все необходимые меры предосторожности, и мы провели работу так, что местные жители высказали нам свою благодарность, – отмечает Льюин. – Мы не только не нарушили состояние окружающей среды, но и особо позаботились о безопасности населения острова. Мы ведь не представляли себе до конца, что нам удастся обнаружить. Лично для меня эти дни стали незабываемыми и волнительными».
