Рыжий пони
I. Подарок
На рассвете Билли Бак вышел из своего барака и минуту стоял на крыльце, глядя в небо. Билли был невысокий, но крепкий и широкоплечий, с моржовыми усами и мускулистыми квадратными кулачищами. Водянистые серые глаза смотрели задумчиво, а из-под ковбойской шляпы выбивались жесткие волосы. Стоя на крыльце, Билли расстегнул ремень, заправил рубашку в джинсы и снова их затянул. По ремню – точнее, по протертым до блеска углублениям возле каждой дырки – можно было судить о постепенном росте его живота. Оценив погоду, Билли стал сморкаться, по очереди зажимая каждую ноздрю указательным пальцем и резко выдувая воздух. Затем, потирая руки, он отправился на скотный двор и там бережно вычистил скребницей и щеткой двух лошадей. Едва он закончил, как из дома донесся звон железного треугольника. Билли положил щетку и скребницу на перекладину между стойлами и пошел завтракать. Двигался он неторопливо, но так легко и точно, что миссис Тифлин еще звонила в треугольник, когда он подошел к дому. Она кивнула ему поседевшей головой и ушла на кухню. Билли Бак сел на ступеньку дожидаться домашних: негоже помощнику садиться за стол первому. Он услышал, как в доме мистер Тифлин топает ногами по полу, надевая сапоги.
Пронзительное дребезжание треугольника мгновенно пробудило мальчика по имени Джоди. Он был еще совсем мал, всего-то десяти лет от роду, с волосами цвета пыльной соломы и застенчивыми серыми глазами. Когда он о чем-нибудь задумывался, губы у него начинали ходить ходуном. Звон треугольника выдернул Джоди из сладкого сна, но опоздать к завтраку ему даже в голову не пришло. Он, как и остальные домашние, всегда приходил вовремя. Джоди смахнул с глаз запутанные волосы, стянул с себя ночную сорочку и мигом надел синюю хлопчатобумажную рубашку и комбинезон. На дворе стояло позднее лето, так что ходил он, конечно же, босиком. На кухне Джоди дождался, пока мама освободит раковину и уйдет к печи, быстро умылся и пальцами зачесал назад влажные волосы. Когда он отходил от раковины, мать резко повернулась к нему. Джоди застенчиво опустил глаза.
– Надо поскорее тебя постричь, – сказала она. – Завтрак на столе, садись, а то Билли уже заждался.
Джоди сел за длинный стол, накрытый белой клеенкой, которая в некоторых местах протерлась до самой ткани. На большом блюде лежали в ряд жареные яйца. Джоди положил себе три, добавил сверху три куска хрустящего бекона и старательно выцарапал кровинку из одного желтка.
На кухню вошел Билли.
– Брось ковыряться, не отравишься, – сказал он. – Это петушиная метка, только и всего.
Следом за Билли на кухню вошел высокий строгий отец Джоди, и по звуку шагов мальчик сразу понял, что тот в сапогах, но для верности все же заглянул под стол. Отец погасил керосиновую лампу: снаружи проникало уже достаточно света.
Джоди не спрашивал, куда его отец и Билли поедут сегодня днем, только жалел, что его не берут. Но отец был человек суровый и строгий, спуску никому не давал, и Джоди слушался его беспрекословно.
Карл Тифлин сел и потянулся к блюду с яичницей.
– Коровы готовы, Билли? – спросил он.
– Да, все в ближнем загоне, – ответил Билли. – Я бы и один управился, зачем тебе ехать?
– Конечно, управился бы. Но вдвоем-то всяко веселее. Да и горло у меня пересохло, знаешь ли. – Карл Тифлин в то утро был необычно весел.
Мама Джоди просунула голову в дверь:
– Когда думаете вернуться, Карл?
– Трудно сказать. Мне надо кое с кем повидаться в Салинасе, засветло могу не поспеть.
Яйца, кофе и пышные булки вмиг исчезли со стола. Джоди вышел из дома вслед за мужчинами. Они сели на лошадей, вывели из загона шесть дойных коров и погнали их на холм в сторону Салинаса. Так вот, значит, куда они собрались: продавать старых коров мяснику.
Когда отец и Билли скрылись за гребнем горы, маленький Джоди стал подниматься на холм за домом. Из-за угла, поеживаясь и страшно скаля зубы от удовольствия, вышли собаки. Джоди погладил их по головам – чернохвостого желтоглазого Катыша и храброго Пирата, пастушьего пса, который убил койота и в драке с ним лишился одного уха. Второе торчало куда выше, чем полагается колли, – Билли Бак говорил, так всегда бывает. Восторженно поприветствовав мальчика, собаки деловито пригнули носы к земле и побежали вперед, то и дело оглядываясь – не отстает ли Джоди? Они прошли через птичий двор и увидели, что корм клюют не только курицы, но и дикие перепелки. Пират немного погонял птиц, чтобы не терять форму – вдруг когда-нибудь придется пасти настоящих овец. Джоди пошел дальше, через большой огород, где росла высоченная кукуруза – выше его ростом. Тыквы были еще совсем зеленые и маленькие. Джоди подбежал к зарослям полыни, где из трубы в деревянную кадку лилась чистая холодная вода. Он нагнулся и стал пить поближе к зеленому замшелому дереву – вода там была вкуснее всего. Потом обернулся и посмотрел на ферму: на невысокий беленый дом, окаймленный красной геранью, и на длинный барак возле кипариса, где жил один Билли Бак. Джоди увидел под кипарисом большой черный котел – там обдавали кипятком свиные туши. Солнце уже взошло из-за гор и ярко светило на побеленные стены дома и построек; влажная трава мягко поблескивала в его лучах. За спиной Джоди, в зарослях полыни, птицы скакали по земле и шуршали опавшими листьями; на склонах холма пронзительно верещали белки. Джоди все смотрел на ферму. Какая-то неопределенность висела в воздухе, предчувствие перемен, потерь и обретения чего-то нового, прежде неведомого. Два больших черных грифа-урубу пронеслись низко над холмом: их тени стремительно летели впереди. Значит, где-то неподалеку падаль. Джоди это знал. Может, корова издохла, а может, всего-навсего кролик: от грифов ничто не укроется. Джоди их не любил – как не любят все добрые существа, – но убивать их было запрещено, потому что они подбирали падаль.
Через несколько минут мальчик пошел вниз. Собаки давно бросили его и убежали в заросли полыни по своим делам. Джоди снова прошел через огород и остановился на секунду, чтобы раздавить ногой дыню, но веселее ему от этого не стало. Он поступил плохо и прекрасно это знал. Джоди закидал раздавленную дыню землей, чтобы никто не заметил.
Дома мать внимательно осмотрела его ногти и загрубевшие пальцы. Отправлять его в школу чистым было практически бесполезно: все равно по дороге где-нибудь испачкается. Миссис Тифлин покачала головой и вздохнула, увидев на пальцах сына черные трещины, вручила ему учебники, обед и проводила до дороги. Школа находилась в миле от фермы. Миссис Тифлин заметила, что этим утром губы у сына дергаются чаще обычного.
Джоди пустился в путь. Он набил карманы белыми кварцевыми камушками, которые валялись на дороге, и время от времени швырял ими то в птицу, то в какого-нибудь кролика, засидевшегося на солнце. На перекрестке за мостом он встретил двух друзей, и они зашагали в школу вместе – кривляясь и всячески дурачась по пути. Занятия начались всего две недели назад, поэтому среди учеников еще царил мятежный дух.
Примерно в четыре часа пополудни Джоди снова очутился на вершине гряды и посмотрел сверху вниз на свою ферму. Он поискал взглядом оседланных лошадей, но загон был пуст: отец еще не вернулся. Джоди медленно поплелся навстречу домашним обязанностям. Мать сидела на крыльце и штопала носки.
