— Хочешь сказать, он сделает для тебя почти все? — не слишком поверила Гончая.
— По крайней мере, будет делать в ближайшие несколько дней.
Белка на мгновение задумалась, но вдруг решительно направилась в сторону. Зачем-то походила среди могучих стволов, по некоторым легонько постучала ногтем, другие по непонятной причине забраковала, затем стремительно промчалась дальше, вынуждая эльфа следовать за собой. Попетляла, покружила и только когда нашла старое замшелое дерево — странную помесь дуба и какой-то колючей гадости, которая росла прямо на ветках, — довольно прищелкнула языком. А потом потребовала:
— Докажи. Сделай так, чтобы тиррс подарил нам хоть один плод.
— Зачем? — удивился Таррэн.
— Что, не можешь?
— Могу, но…
— Так сделай!
Темный эльф пожал плечами и приложил ладонь к покрытому зеленовато-серым мхом стволу. Он чувствовал, что ему не причинят вреда. Откуда-то знал, что мох не станет выделять смертоносный яд. На мгновение ощутил себя деревянным исполином, взмывающим под самые небеса, взглянул на далекую землю и жалких козявок, зачем-то потревоживших его покой, но быстро опомнился и резко тряхнул одну из веток, на которой действительно дозревали шипастые ядовито-лиловые плоды.
Один из них тут же сорвался и со свистом полетел вниз.
— Неплохо, — оценила Белка, двумя пальцами поднимая с земли плод, похожий на ощетинившегося ежа с налипшими сверху сухими листьями. Не слишком большой, с острыми шипами и одной-единственной бороздой посередине… Она легко подбросила трофей и бережно убрана в сумку. — Ха, оказывается, от тебя есть польза! Раньше приходилось дожидаться, пока сами созреют. А теперь можно просто попросить — и готово! Гляди-ка, даже пятнистый мох тебя не ранил!
Таррэн взглянул на нее исподлобья и машинально отер руку.
— Тебе не надоело меня подставлять?
— Нет, — очаровательно улыбнулась Белка. — Когда надоест, ты узнаешь первым, обещаю. А теперь идем-ка назад: выходить лучше засветло, чтобы через полтора дня, к следующему полудню добраться до Ямы. Но вдруг какие неожиданности на пути встретятся? Вдруг ты оплошаешь? Или я что-нибудь пропущу?
Белка беззаботно махнула рукой и повернула к лагерю, ничуть не смутившись своим поведением и даже тем, что вполне могла поставить под угрозу его жизнь. А почему? Да все потому же!
— Ты до сих пор мне не веришь? — тихо спросил эльф.
Ответом ему стал быстрый, неимоверно острый взгляд из-под полуопущенных ресниц — холодный, оценивающий и напрочь лишенный какой бы то ни было веселости. Нет, она не убрала с мягких губ обворожительную улыбку, не остановилась и не подала виду, что прекрасно понимает, о чем идет речь. Даже не стала изображать досаду, что эта игра его больше не обманула. Только едва заметно пожала плечами и неслышным шагом ушла, оставив невесело усмехнувшегося темного смотреть ей вслед.
«Жаль, — печально подумал Таррэн, в который раз любуясь ее походкой. — Жаль, что мы навсегда останемся по разные стороны и я не смогу стать чем-то большим. Жаль, что все так, как есть, потому что я бы очень хотел, чтобы все сложилось по-другому».
Белка, будто услышав его мысли, негромко фыркнула и с нарочитым шумом ворвалась в просыпающийся лагерь.
— Эй, сони, подъе-о-ом!..
Таррэн наблюдал за ней весь оставшийся день. За тем, как она упруго мчится по зеленому лесу, черной кошкой перепрыгивая через неглубокие ручейки. Как молча общается с кровной сестрой и припадает на колени, всматриваясь в глаза хмеры и выуживая из ее памяти все, что та видела во время охоты.
Он старательно подмечал все ее движения, каждый сосредоточенный взгляд, каждый взмах ресниц, каждое шевеление губ. Видел, как она что-то шепчет чуткому Каррашу, который после этого срывался с места и надолго пропадал в непролазных чащобах.
Эльф не знал, зачем делает это, но упорно наблюдал, стараясь расшифровать и запомнить все это. Будто хотел навеки запечатлеть в памяти то, чего больше никогда не сможет увидеть.
Он следил за ней, пока видел ее спину. Затем беззастенчиво обратился к своей силе, рассудив, что может себе позволить некоторые вольности, и смотрел уже через чужие глаза. Быстро научился выискивать внутренним взором многочисленных местных жителей и через них умудрялся наблюдать за ее плавным кошачьим шагом. Пару раз даже птиц сумел нечаянно зацепить, но при этом смена декораций произошла столько стремительно и резко, что он не сразу понял, почему глядит на себя с высоты, а ноги вдруг перестали ощущать опору. Кажется, он даже споткнулся и едва не пропахал носом землю, но вовремя успел вернуться в родное и привычное тело, с облегчением убедившись, что ничем себя не выдал.
Он не стал делиться с остальными внезапно появившимися способностями. Зачем? Кому это интересно? Кроме прямых потомков Изиара на это не способен был никто. Сейчас хозяину Проклятого леса ни в чем не будет преград. По крайней мере, ближайшие четыре дня.
Голоден? Хорошо. Каждое дерево протянет съедобный плод. Замучила жажда? Где-нибудь поблизости обязательно пробьется на поверхность родник. Нужно что-то посущественнее? Стоит бросить клич, и любой зверь принесет добычу на выбор, от крохотных кузнечиков до куска свежего мяса.
Кто сказал, что здесь не действует магия? Действует. Еще как действует, просто иначе, чем в других уголках Лиары, оттого и кажется, что ее на самом деле нет. Амулет Изиара изменил здешние места так, что теперь они подчинялись магии одного лишь рода. В этом и состояла загадка Серых пределов, их страшная тайна. Стоило столько тысячелетий мучиться и проливать океаны крови, когда ответ лежал на поверхности! И если бы кто-то задался целью его получить, то многих жертв можно было бы избежать.
Таррэн почти не удивился тому, что внезапно стал слышать на многие сотни шагов вокруг и видеть то, чего никогда раньше не мог. Всего второй день под сенью этих странных деревьев — и он уже начал их неплохо чувствовать. Уже знал, какое из них ядовито. Ощущал, где и в каком настроении бродят голодные хмеры, мог прямо отсюда велеть им убраться подальше, а мог молча попросить укрыть детенышей в одной из глубоких пещер на севере, потому что вскоре пройдет дождь, а по одному из склонов с их норами пройдет оползень.
Он неожиданно стал различать новые цвета. В какой-то момент поймал себя на мысли, что способен не только бежать быстрее, но и мчаться в таком темпе несколько суток кряду, не нуждаясь ни в еде, ни в питье, ни в отдыхе. А вскоре понял, что нечто подобное происходит и с остальными его спутниками. Только гораздо медленнее.
Весельчак в какой-то момент перестал тяжело дышать и побежал по буреломам с поразительной прытью, будто и не смотрел вчера с мученическим выражением лица на заходящее солнце. Аркан тоже повеселел, будто открыл в себе второе дыхание. Молот ловко подбросил и тут же на бегу поймал свою громадную секиру, ничуть не смутившись тем, что с самого утра маковой росинки во рту не держал. Сова с любопытством осматривался по сторонам, каким-то чудом не проваливаясь в многочисленные ямы и выбоины, будто заимел еще одну пару глаз. Волкодавы и Гончие уже давно привыкли к своим способностям, поэтому особенно не изменились. Однако им потребовалось на это несколько лет, а чужакам, приведшим с собой хозяина, повезло сильнее: нечто изменило их всего за несколько дней. Позволило им обрести новые силы. Оно же спокойно пропускало их в святая святых и начало само привыкать к своим странным гостям.
