– Он…
– Джордж? Нормально. Жив. – Локвуд положил на спинку кресла свои тонкие длинные пальцы и принялся рассматривать их так, словно они принадлежали кому-то другому. Затем, оставив в покое пальцы и кресло, он обогнул стол, обнял меня за плечи и притянул к себе. Долго ли мы так с ним стояли? Спросите что-нибудь полегче. Если честно, я была бы счастлива стоять так гораздо дольше.
– Так значит, он в порядке? – спросила я, когда мы отодвинулись друг от друга. – Это точно?
– Ну, сказать, что он в порядке, было бы слишком… смело, – вздохнул Локвуд. – Джордж получил несколько ударов по голове, врачи опасаются, что у него сотрясение мозга, – но мы-то с тобой знаем, какая у нашего Джорджа прочная черепушка, верно? – попытался пошутить он. – Самое главное – наш Джордж жив. И даже пришел в сознание, так что можешь за него не волноваться.
– Он пришел в себя? И уже говорил с тобой?
– Да. Правда, он все еще слегка заторможенный, а так ничего. И, слава богу, он уже дома.
– Дома?! Как?! Джордж здесь?!
– Тише, тише. Он наверху. Спит. В моей постели, между прочим.
– В твоей… Не у себя в комнате? – удивилась я и добавила, немного подумав: – Ну да, чтобы заразу какую-нибудь не подцепил, понимаю. Постой, а как же ты?
– Ничего, все в порядке. На диванчике посплю.
– Ясненько… Послушай, Локвуд, я так рада, что вы оба вернулись…
– Я тоже рад. Хочешь чаю? Глупый вопрос. Сейчас налью.
– Ну рассказывай, – попросила я. – Когда он очнулся? Ты был с ним в этот момент? Что он сказал?
– Он мало что говорил, не мог. Он еще слаб. Врач не хотел, чтобы Джордж покидал больницу, но сегодня утром признал, что его жизнь вне опасности, и дал себя уговорить… – Локвуд огляделся по сторонам, крутя в пальцах чайную ложечку. – Послушай, я забыл, где у нас теперь лежат чайные пакетики?
– На верхней полке, где и всегда. Скажи, ты хоть сколько-нибудь сумел поспать?
– Как тебе сказать… Не до этого было… Что я хотел сделать, я забыл?
– Чай ты хотел заварить. Сядь, я сама заварю. А где Холли, не знаешь? Она еще не приходила?
Вчера вечером Холли уехала домой – собиралась, как и я, отдохнуть и поспать немного.
– Нет, не видел. – Локвуд немного помолчал, затем спросил: – Как она, кстати?
– Ну как тебе сказать… Как и все мы, думаю. – Я взглянула на Локвуда, размешивая чай. – Пока тебя не было, я… Мне кажется, ты слишком жестко вел себя с ней… ну там, в холле, когда она впервые сказала нам про Джорджа.
Локвуд взял свою кружку с чаем, молча покрутил ее в руках, потом негромко ответил:
– Тогда мне важно было знать все подробности. Я хотел увидеть Джорджа так, будто я сам там был.
– Чувствуешь себя виноватым за то, что произошло с Джорджем? Напрасно, Локвуд. Это не твоя вина.
– Да? А Барнс думает, что моя.
Я вспомнила инспектора, его сутулую фигуру в мятом коричневом плаще, промелькнувшую мимо меня в больничном коридоре. Этот образ в моей памяти ни с чем не был связан – так, промелькнул, и все. Никаких деталей.
– Как с тобой разговаривал Барнс? – спросила я.
– Вежливо.
– И что он сказал?
– Да он мог вообще ничего не говорить, у него все на лице было написано, – вздохнул Локвуд – К тому же разговаривать со мной откровенно ему было совсем не с руки, потому что с ним стояли несколько офицеров из полиции. Да еще и врач, к которому попал Джордж. Знаешь, не верю я Барнсу, – покачал головой Локвуд. – Он сам упоминал, что работал и на компанию «Фиттис», и на агентство «Ротвелл» тоже. Может быть, конечно, с ним все в порядке, только… Короче говоря, теперь я с Джорджа глаз не спущу. Потому-то, собственно говоря, и поспешил забрать его домой.
– Ну, если на то пошло, в данный момент он как раз вне нашего поля зрения, – заметила я, посмотрев на потолок.
– Не совсем так, – снова покачал головой Локвуд. – Он там не один.
– А кто же с ним? Холли? Нет. Киппс? Тоже вряд ли. Или Киппс здесь?
– Фло.
– Что?! Фло?! Она находится в одной комнате с больным?! А как же насчет заразы?..
– Но она очень настойчиво просила.
– Откуда ей вообще стало известно про Джорджа?
– Этого я не знаю. Просто Фло появилась здесь примерно час назад и сразу же прорвалась наверх. Принесла подарок Джорджу – какие-то черные штучки в банке. Подозреваю, что лет сто назад это были виноградины. – Он ладонью потер затылок и добавил: – Впрочем, наверняка это можно узнать только у самой Фло.
Я пила чай, наслаждаясь ощущением разливающегося во мне тепла. И, как часто со мной бывает, это ощущение тепла освежило мои мысли и подтолкнуло к действию, причем немедленному.
– Локвуд, – сказала я. – Я хочу увидеть Джорджа. Прямо сейчас.
Дверь спальни была приоткрыта, поэтому мы смогли протиснуться внутрь совершенно беззвучно. Обычно комната Локвуда была полной противоположностью спальне Джорджа, здесь всегда царили чистота и порядок. Не могу сказать, что я часто заходила в эту комнату, но в моей памяти она была прочно связана с белоснежными, аккуратно застеленными простынями, проникающим в окна ярким солнечным светом и легким сладковатым ароматом лаванды. Теперь эти благостные воспоминания грозила навсегда погубить похожая на гигантскую бледную поганку фигура Фло Боунс, восседавшей в любимом кресле Локвуда. Увидев нас, Фло слегка приподняла съехавшую на лоб соломенную шляпу с обгрызенными полями и строго подняла палец – мол, тише, не разбудите больного. В воздухе пахло совсем не лавандой, а сложной смесью лекарств, застарелого пота и тины. Солнца в комнате тоже не было – занавески на окнах были плотно задернуты. Ну а простыни, разумеется, оказались смятыми и, мягко говоря, не белоснежными. Одним словом, спальня, совершенно преобразилась! Я знала, что в кровати Локвуда спит Джордж, но никак не могла рассмотреть его в груде покрывал и подушек.
Мы осторожно прокрались по ковру ближе к кровати, и Фло немедленно остановила нас, вновь предупреждающе подняв вверх палец.
– Не тревожьте его! Ему нужен покой! – прошептала она, наклоняясь вперед на кресле. От этого движения густо заляпанная засохшей грязью легендарная голубая куртка Фло громко затрещала.
– Знаю, знаю, – шепнул в ответ Локвуд. – Как он, Фло? Не просыпался?
– Ну, как… Бормочет во сне всякую ерунду. Один раз открыл глаза, попросил воды. Я дала ему немного попить. Ничего, что я его напоила?
– Правильно сделала, полагаю, если, конечно, до этого вымыла руки. Кстати, если уж мы об этом заговорили… Пока ты здесь, могла бы и ботинки снять.
– Снять ботинки я, конечно, могу, но твоему ковру от этого легче не станет, Локи. Носки у меня еще грязней, чем ботинки. – Хотя Фло разговаривала в своей обычной колоритной манере, она почти до шепота понизила голос и внимательно следила за тем, как я прохожу мимо нее к кровати. Вообще-то было довольно странно столь долгое время видеть ее остающейся в нашем сухом, окруженном стенами и накрытом крышей мирке – Фло гораздо лучше чувствовала себя в одиночестве, в тишине, на воле, под звездным небом и лондонскими мостами, бродя по колено в провонявшей тиной речной воде словно диковинная амфибия. Представляю, как трудно ей было отказаться от привычного образа жизни, чтобы прийти к нам, сухопутным шумным людям, – и это нужно было ценить. А пришла она сюда ради Джорджа. Из-за Джорджа.
