– Я же напротив, совсем новичок здесь. Наверняка, ты смогла бы устроить мне интересную экскурсию, – говорил доктор, как ни в чем не бывало. – Может, знаешь какие-нибудь интересные места или истории?
«Истории? – думает Нина. – Я их знаю тысячи… спроси меня о том мужчине, что продал тебе этот идиотский зеленый галстук…»
– Вскоре я начну практиковать новый метод лечения, – говорил Йокин, – это гипноз. Ты ведь знаешь, что такое гипноз? Я надеюсь, что он поможет нам с тобой победить твой недуг, – Йокин дружески улыбнулся.
«Как же вы все слепы,– думает Нина,– я здорова… Я всегда была здорова».
***
После трагедии представительница социальной службы консультировалась с врачами, наблюдавшими Нину, и решение было принято единогласно – ввиду специфической болезни ребенок направляется в детскую психиатрическую лечебницу.
Нина отлично помнит тот день, когда ее привезли сюда. Стоял сильный ливень. Порывы ветра яростно трепали высокие деревья, небеса грозно рокотали, и вскоре начался град, стреляющий льдинками по окнам. Он словно предвещал начало какого-то ужаса. Вроде это было раннее утро, а может и поздний вечер. Если честно, в тот момент невозможно было понять время дня, настолько темно было вокруг. На фоне черного неба, разрезаемого яркими вспышками молний, старинное главное здание лечебницы казалось местом обитания чудовищ.
Незнакомцы в костюмах, сопровождавшие ее из детской больницы, сменились новыми незнакомцами в белых халатах. Одна из них – толстая женщина, от которой плохо пахло – взяла Нину за руку и повела по тускло освещенным коридорам с высокими потолками. Внутри раскаты грома были не такими оглушительными, как на улице, да и само здание не казалось таким уж и мрачным местом, но Нине все равно здесь не нравилось. Она все время хотела к маме.
Женщина завела девочку в большое помещение. Здесь было тепло и тихо, настоящий огонь скрипел поленом, высокие стеллажи с десятками или даже тысячами книг тянулись вдоль стен, а в углу стоял огромный глобус. Нину усадили на мягкий диван. Рядом присел полноватый и довольно старый мужчина. Седые волосы были зачесаны набок, в белоснежной бороде изредка проступали черные островки. От него исходил резкий аромат одеколона. Этот лимонный запах останется в памяти Нины навсегда, он незаслуженно станет предметом ее лютой ненависти.
– Нина, ты должна побыть здесь немного, – говорил старик.
Его тихий томный голос звучал как колыбельная.
– Мы о тебе позаботимся, отныне мы – твоя семья. Мы будем с тобой рядом. Но папа с мамой уже не вернутся…
Девочка еле понимала смысл сказанных слов. Для нее это были просто слова. Они не имели значения. Нина все ждала, когда это все, наконец, закончится, и мама придет за ней. Детские глазки то и дело поглядывали на дверь, ожидая, что вот-вот она распахнется и войдет любимая мама. Иначе быть не может. Мама всегда была рядом с ней.
Доктора понимали, что безмолвие девочки – это всего лишь затишье перед бурей. Бедняжка еще не осознала, что произошло. Она до сих пор пребывала в шоковом состоянии. Но вскоре, как предсказывали они, ребенок закатится в истерике и будет требовать маму. Сколько раз они уже видели здесь такое. Детей оставляли в лечебнице на месяцы, а то и годы. Совсем новые пациенты тяжко переживали разрывы с родителями. И хотя каждый день вечернее время отдавалось часам посещения, детский рев стал здесь привычным. Но случай с Ниной был особенным, ведь ее мама никогда не придет. Никто не придет. Даже соцработник, которая не горела желанием печься об умалишенной.
Потом толстая неприятная женщина отвела Нину в маленькую двухместную палату, помогла разуться и уложила в холодную кровать. В небольшой комнатушке с крашеными стенами умещались всего две узкие железные кровати. На соседней кто-то спал, и Нине это не нравилось. В ту ночь Нина не сомкнула глаз. Она лежала на скрипучем жестком матрасе с громко сопящим рядом незнакомцем и смотрела в зарешеченное окно, в которое бились встревоженные завывающим ветром ветки деревьев. Нина все прокручивала в уме слова старика с белой бородой, и с каждой минутой тщетного ожидания возвращения мамы до нее постепенно доходил смысл того, что старик пытался донести до нее. Однако, девочка продолжала упорствовать, продолжала верить, что завтра за ней придут.
Утром ее новое место обитания ожило. В коридорах за дверью сначала послышались гулкие шаги, потом хлопала дверь, и громкий женский голос что-то выкрикивал. Этот набор звуков повторился несколько раз в неизменном порядке, прежде чем добрался до двери палаты Нины. Девочка сжалась и натянула одеяло до самых глаз, сердце бешено колотилось в ожидании предстоящего. Дверь резко распахнулась, и в проеме показалась та же тучная женщина, которая привела сюда Нину поздним вечером.
– Подъем! – прогремела санитарка басом.
Нина сначала не поняла, что все это означало, но просыпающееся тело на соседней кровати прояснило ситуацию: наступило утро.
Нина, наконец, увидела того, кто спал рядом. Толстая девочка немного старше Нины лениво потянулась, окинула враждебным взглядом новую соседку с ног до головы, после чего буркнула в ее адрес какое-то непонятное слово. Нина почувствовала в нем злость. Девочка надела резиновые тапки, встала с кровати, взяла со стула махровый халат и вышла из комнаты. Проводив соседку взглядом до коридора, где та исчезла, Нина заметила пробежавших мимо ее палаты детей примерно одного с ней возраста. По доносившимся снаружи звукам Нина представляла, как дети толпились в коридоре, издавая невообразимый шум. Они кричали, плакали, смеялись, кто-то ныл, другой скулил, третьи что-то бурно обсуждали, самые смелые, кажется, дрались.
Когда в проеме нарисовалась незнакомая женщина в белом халате, фигурой походившая на ту, что привела Нину сюда ночью, сердце девочки забилось еще чаще. Вид санитарки с полуседым пучком на затылке выражал гнев, от которого Нина вжалась в кровать и замерла, уставившись на грозную женщину, и не смея моргнуть.
– Тебе что, персональное приглашение нужно? – прорычала она, – вставай, говорю!
Ноги Нины онемели, тело свело в такой ступор, что она едва могла сделать вдох. Столько ярости исходило от этой жуткой женщины в белом!
– Не напирай! Она – новенькая! Вчера привезли! – крикнул кто-то из коридора.
– А-а-а, – промычала она, – ну, тогда идем! Добро пожаловать, что ли…
Женщина подошла к Нине и буквально одной рукой вытащила ту из кровати и поставила на ноги. Толстая жесткая рука грубо вытолкнула Нину в коридор, а потом схватила за запястье так сильно, что оно заныло. Женщина провела Нину через коридор, они завернули за угол. Наконец, Нина увидела источники гама. Около трех десятков детей примерно одного с ней возраста стояли длинной шеренгой вдоль стены. Нина не успела заметить, как сама стала частью этой шеренги. Она с ужасом смотрела на орущих вокруг сверстников и не могла поверить, что все происходило на самом деле. Мальчик перед ней беспрестанно водил руками из стороны в сторону, словно невидимый кукловод дергал за ниточки марионетки. Девочка позади Нины ковыряла в носу и раскачивалась, как неваляшка, напевая какую-то песню. Еще два мальчугана затеяли драку прямо возле Нины, благо, их тут же разняла все та же тучная женщина. И все это время со всех сторон доносился непрекращающийся плач и всхлипывания.
